— Значит, отчасти правы сплетники, которые утверждают, что между вами и графом что-то есть. Кстати, между вами и его братом — тоже. Правда, что вы передали его сестре? Я слышал, они вместе были у Эстли и хорошо повеселились, потому что вы убеждены — он вам не по зубам. Я слышал и другое, прямо противоположное мнение.
— Ха! — воскликнула она. — Кто на сей раз ваши пациенты? Старые болтливые вдовы, которым нечем заняться, кроме как выдумывать небылицы? Обманутые мужья, нервические дебютантки или матроны, страдающие желудочным расстройством?
Доктор Тримп сделал страшные глаза и постарался принять обиженный вид.
— А что касается вашего вопроса, то нет, — сказала она. — Я не передавала его сестре.
— В таком случае кого из братьев вы бы предпочли видеть своим поклонником? — Он с безразличным видом почесал нос, но глаза его блестели, и Марша поняла — ему очень интересно, что она ответит.
Она покраснела.
— Ни одного, ни другого. Я не ищу мужа. Но если бы мне пришлось выбирать, я предпочла бы лорда Чедвика. Это он помог мне уговорить герцога Бошана отправить внучку в Оук-Холл.
— О, я не знал, что это он представил вас герцогу, — сказал доктор Тримп. — Думал, это сделал кто-то из старших пэров королевства, возможно, друг вашего отчима. Но никак не молодой, полный сил граф.
— Я забыла рассказать об этом, — смущенно пролепетала она. — Думаю, что подожду другого, более удобного момента, чтобы поговорить с Лизандрой.
Доктор Тримп вздохнул:
— Очень хорошо.
Она могла бы поклясться, что он надеялся увидеть сцену.
А потом Маршу заметил лорд Чедвик. Его брови непроизвольно взлетели вверх, прежде чем он успел сделать невозмутимое лицо.
— Граф удивился, что я здесь.
— Действительно, он смотрит сюда! — радостно воскликнул доктор Тримп. Схватив запястье Марши, он пощупал ее пульс. Она и без него знала, что ее, должно быть, лихорадит. — У вас, кажется, разыгрались нервы. Его появление явно вывело вас из себя куда больше, чем присутствие леди Эннис.
— Нет, — попробовала возмутиться она, — какие еще нервы?
— Значит, вы просто взволнованны.
— Да, может быть. — Она отняла руку. — Идемте, доктор Тримп.
И она начала проталкиваться сквозь толпу.
— Мы собираемся с ними встретиться?
— Да, — сказала она. — Я… я просто не выдержу. Думаю, мне тоже хочется поглазеть на любопытную сцену.
— Полагаю, вы просто очень любопытны, — снисходительно заметил доктор Тримп.
Кто бы говорил — с его-то любовью к сплетням!
Им пришлось подождать, чтобы пропустить несколько пар школьниц со своей учительницей, которые направлялись в книжный магазин. Одна из девочек встретилась взглядом с Маршей, и та заулыбалась, помахав девочке рукой.
— Особый выход? — спросила ее Марша.
Девочка поспешно отвела глаза, и Марше сразу стало грустно. Разумеется, она посторонняя. Откуда девочке знать, что раньше Марша была учительницей и даже директрисой, которая очень любила своих подопечных.
Однако ей нельзя думать о том, от чего пришлось отказаться. Она ведь собирается вернуть свою должность, не так ли?
Когда Лизандра, опираясь на руку Дункана, заметила Маршу, она лишь сощурилась и вскинула голову — любимый прием из ее репертуара. Потом отвела взгляд. Точнее, принялась рассматривать принца-регента, который громко смеялся над пантомимой под названием «Всякая всячина», что разыгрывалась перед книжным магазином.
Марша с невольным удовольствием подумала, что выглядит сегодня не хуже Лизандры. Нацепив любезнейшую из улыбок — этим искусством она владела едва ли не с пеленок, — она подошла к парочке.
— Добрый день, лорд Чедвик, — сказала она.
— Прекрасный день сегодня. — Граф нисколько не смутился и едва коснулся губами ее руки.
— Здравствуйте, леди Эннис, — громко сказала Марша.
Лизандра с явной неохотой повернула голову в затейливой прическе, чтобы взглянуть на Маршу.
— О, леди Марша, — произнесла она сквозь зубы.
— Разрешите представить моего друга, доктора Тримпа.
Обе стороны высказали приличествующие случаю банальности, и доктор Тримп, улыбнувшись, склонился к руке виконтессы. Кивнул графу, получив ответный кивок. А потом затеялось обсуждение вчерашнего боя у «Джентльмена Джексона», к которому тут же присоединились стоявшие неподалеку джентльмены.
Лизандра отошла на шаг и высокомерно взглянула на Маршу.
— Вижу, вы одеты, как и подобает падчерице маркиза.
— Да, — сказала Марша. — И получилось не так плохо, как я опасалась.
Лизандра зло рассмеялась.
— Но стоило вам большого труда, не так ли? Несомненно, тяга к скромной жизни у вас в крови, а все красивое и элегантное вам непонятно.
Марша собиралась ответить, когда к ногам Лизандры свалился некий заряд, взорвавшись ярко-красной жидкостью, которая была, судя по всему, смесью воды и вишневого сока. Перед платья Лизандры оказался залит сверху донизу.
На Маршу не пролилось ни капли, и она подивилась было своей удаче, но вспомнила, что заслужила пощады после всего, что испытала по милости Лизандры.
Соперница же взвыла.
— Кто это сделал? — Она оглянулась на горничную. — Быстро сюда, помогите!
Они стояли на улице, в двадцати футах от дома. Служанка бросилась к хозяйке, преодолев десять футов расстояния, чтобы промокнуть платье собственной юбкой, да разве успеешь?
Марша подняла взгляд — из-за карниза крыши выглядывали два лица.
— Ты болван, — громко сообщил круглолицый подросток долговязому парню. — Тебе велели бросить его прямо в мишень на мостовой.
На мостовой Марша увидела большой круг, нарисованный белой краской, с «яблочком» в центре.
— Я поскользнулся, — сказал долговязый. — Чуть не свалился с крыши, но вовремя зацепился. Мешок просто вылетел у меня из рук. — Сморщив лицо, он сложил рупором ладони вокруг рта. — Виноват, мадам! — крикнул он Лизандре.
— Чтоб тебе гореть в аду! — крикнула в ответ Лизандра.
Никто из мужчин на ее восклицание не обернулся. Очевидно, боксерская схватка казалась им увлекательнее. Да еще толпа так шумела, что на расстоянии больше нескольких футов всякое общение становилось крайне затруднительным.
— Убирайтесь! — рявкнула Лизандра горничной.
— Да, миледи. — Девушка заспешила прочь. Ее платье тоже было погублено.
— Я бы помогла вам вывести эти пятна, — сказала Марша Лизандре, — но прямо сейчас, на улице, ничем не помочь, разве что вылить на вас ведро воды.
Действительно, вылить бы. Эта мысль ей очень нравилась.
— Не стоит трудиться. — Лизандра метала в нее молнии, будто это Марша виновата в том, что платье испорчено.
— Вот что вернет вам хорошее расположение духа, — сказала Марша. — Герцог согласился! Он пошлет внучку в Оук-Холл.
Лизандра ахнула:
— Вы шутите!
Впервые она вела себя так, будто была просто знакомой Марши. Никакой злобы в голосе, будто они с Маршей одна команда. Или подруги. Или коллеги.
Это было замечательно.
— Нет, я не шучу. — Марша не скрывала своей радости. — Есть, однако, условие: мне нельзя объявлять о помолвке до конца сезона. Герцогу понравилось, как вы назвали нашу школу «поникшей фиалкой» среди других школ.
— Вы и это ему сказали?
— Да. Мне пришлось это сделать. Вплоть до этого момента он не желал меня слушать. Знаете ли вы, что накануне он отверг школу Гринвуда? Когда я случайно упомянула «поникшую фиалку», его лицо просияло.
Глаза Лизандры чуть не вылезли из орбит.
— Он сказал «нет» школе Гринвуда и «да» нам?
Марша энергично закивала в восторге от того факта, что произвела впечатление на Лизандру.
— Итак, он хочет доказать своей внучке, — продолжала она, — что можно быть красивой молодой леди, не изменяя себе самой, и счастливо наслаждаться свободой. Быть «поникшей фиалкой», но по собственному выбору, так он сказал. А я должна подать пример, поскольку являюсь разъездным посланником школы. Иначе он не позволит ей учиться в Оук-Холле.
