Конечно, нацистская Германия не была Веймарской республикой, а Гитлер не был обычным немецким политиком, однако Сталин был склонен рассматривать эти два государства – демократическое и нацистское – не как качественно разные явления, а как явления, лежащие в одной общей плоскости капитализма²⁷. В 1930-е гг. нацистская Германия представляла для Советского Союза серьезную угрозу, поэтому Сталин старался к объединению с западными демократическими державами. Обстоятельства изменились, и теперь Гитлер представлял собой не угрозу, а возможность. «Возможность» могла снова стать угрозой в будущем, но на данном этапе Сталин спешил получить как можно больше выгоды от «нового Рапалльского договора» с Германией.

В 1920-е гг. СССР и Германия были постоянными торговыми партнерами, и это партнерство разрушилось после прихода к власти Гитлера. Однако заключение советско-германского пакта привело к значительному возрождению экономических отношений между двумя государствами. В результате экономических соглашений, подписанных в августе 1939 г., феврале 1940 г. и январе 1941 г., объем советско-германских экспортно-импортных сделок увеличился в десять раз, достигнув невиданного с начала 1930-х гг. уровня²⁸. Структура торговли была такой же, как и в тот, предыдущий период: немцы предоставляли русским кредиты на покупку техники и промышленных товаров; русские, в свою очередь, экспортировали в Германию сырье. За период с января 1940 г. по июнь 1941 г. СССР поставил в Германию следующее количество сырья:

Особенно важными были поставки зерна, нефти, марганца и хрома – ключевых компонентов германской военной экономики, которая сейчас находилась в суровых условиях морской блокады со стороны Великобритании. Советский Союз также подписал с Германией секретный протокол, согласно которому должен был действовать от ее лица как сторонний покупатель и поставлять продукцию в Германию через территорию СССР. В обмен на это Советы получали соответствующее количество станков, готового металла, химической продукции, военного и другого оборудования³⁰. В денежном эквиваленте объем импорта и экспорта ежедневно составлял около 500 млн марок, однако для Гитлера стратегическая выгода была гораздо больше, чем для Сталина. Как отмечает Эдвард Э. Эриксон, «без советских поставок… Германия едва ли смогла бы даже напасть на Советский Союз, не говоря уже о том, чтобы приблизиться к победе. Имеющиеся у Германии запасы нефти, марганца и зерна были бы уже полностью истощены к концу лета 1941 г., а запасы резины закончились бы на полгода раньше… Иными словами, Сталин почти полностью обеспечил Гитлера теми ресурсами, которые были ему необходимы для нападения на Советский Союз. Неудивительно, что Гитлер неоднократно подчеркивал, что Германия должна выполнять условия экономических соглашений. Он не мог завоевать даже малую часть советской территории, не получив прежде от Советского Союза достаточного количества сырья»³¹.

Сотрудничество Сталина с Гитлером в военной сфере было более ограниченным, но все же очень ценным для немцев. Когда в сентябре 1939 г. немецкие бомбардировщики начали налеты на Польшу, им помогали направленные сигналы с советских радиостанций. Далее, когда Красная Армия вторглась в Польшу 17 сентября, советские и германские войска действовали согласованно. Советское правительство открыло свои порты в Северном Ледовитом океане для немецких кораблей и позволило немцам открыть секретную базу для подводных лодок на советской территории, неподалеку от Мурманска – база оставалась действующей до тех пор, пока не стала ненужной после вторжения Германии в Норвегию в апреле 1940 г.³².

На идеологическом фронте тоже произошли изменения: советская пресса прекратила нападки на фашизм и нацизм; в культурной сфере был предпринят ряд мер по восстановлению и укреплению связей между Германией и СССР. Однако наиболее важным аспектом партнерства Сталина и Гитлера оставалась геополитика. Пока война продолжалась и пока Гитлеру нужна была дружба со Сталиным для защиты восточного фланга, Германия не оспаривала претензии СССР на Прибалтику, которая входила в сферу его интересов.

Еще до окончательного решения «польского вопроса» Сталин начал предпринимать решительные действия в Прибалтике. 24 сентября 1939 г. министр иностранных дел Эстонии, приехав в Москву для подписания торгового соглашения, был встречен предложением со стороны Молотова подписать пакт о взаимопомощи, в рамках которого Советский Союз мог бы разместить в Эстонии воздушные и морские военные базы: «Не бойтесь наших гарнизонов. Заверяем Вас, что СССР не намерен касаться ни суверенитета Эстонии, ни ее государственного и экономического устройства, ни ее внутренней жизни и внешней политики… военные части Советского Союза будут избегать всего, что не соответствует этим обещаниям»³³.

Формально Сталин был верен своему слову: текст советско-эстонского пакта о взаимопомощи, подписанного 28 сентября 1939 г., содержал пункты, запрещающие Советскому Союзу вмешиваться во внутреннюю политику Эстонии³⁴.

Дальше пришла очередь Латвии. Правительство Латвии, как и правительства других прибалтийских стран, надеялось, что в процесс вмешается Германия, но Сталин быстро развеял эти иллюзии: «Я откровенно говорю, что произошел раздел сфер влияния», – сообщил он министру иностранных дел Латвии 2 октября. «Немцы были бы не против, если бы мы оккупировали вас. Но мы не хотим ничего плохого»³⁵. На встрече на следующий день Сталин высказался еще более откровенно: «Немцы могут напасть. Шесть лет немецкие фашисты и коммунисты проклинали друг друга… Теперь, несмотря на историю, произошел неожиданный поворот, но полагаться на него нельзя. Мы должны быть готовы заранее. Те, кто не был готов, уже поплатились за это»³⁶.

Латвия подписала пакт о взаимопомощи с Советским Союзом 5 октября, а Литва – 10 октября. Как и пакт с Эстонией, эти соглашения содержали положения о размещении советских военных баз и обещания невмешательства. Сталин сказал литовцам, что военные базы «послужат безопасности самой Литвы»³⁷ и с усмешкой добавил: «Наши гарнизоны помогут вам подавить коммунистическое восстание, если оно произойдет в Литве»³⁸.

На самом деле, в шутке Сталина была доля правды. В соответствии с заявленной политикой Москва дала своим дипломатическим представителям и военным подразделениям в Прибалтике четкие указания воздерживаться от вмешательства во внутреннюю политику и не делать ничего, что могло бы стать почвой для слухов о будущей «советизации» этих территорий³⁹. Как Сталин пояснил Димитрову 25 октября, «мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия, Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать – строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизирования. Придет время, когда они сами это сделают»⁴⁰.

Сдержанность Сталина в отношениях с прибалтийскими странами резко контрастировала с политикой СССР в Западной Белоруссии и Западной Украине. После оккупации этих территорий Красной Армией в сентябре 1939 г. Политбюро приказало начать выборную кампанию под лозунгом установления советской власти и воссоединения восточных и западных регионов Белоруссии и Украины. Также были отданы распоряжения о национализации крупных предприятий и банковской системы и коллективизации сельского хозяйства⁴¹. Нет нужды говорить, что выборы были фальсифицированы и в ноябре «народные собрания» единогласно проголосовали за вступление в СССР. Стремясь достичь тотального политического контроля, советские власти без малейшего сожаления прибегали к террору и поощрению классовой борьбы и конфликтов между этническими группами⁴². Особенно выраженная репрессивная политика проводилась в отношении польского меньшинства в Западной Белоруссии и Западной Украине – ведь именно оно считалось наиболее вероятным источником сопротивления новому советскому строю. Около 400 000 поляков (при общей численности населения 12 млн человек) были арестованы или депортированы, многие были расстреляны. В числе жертв были 20 000 польских военнопленных офицеров и политических заключенных, расстрелянные в марте – апреле 1940 г. Самым печально известным из таких событий стал массовый расстрел в Катынском лесу под Смоленском⁴³.