В такой атмосфере, среди таких персонажей легенды рождались одна за другой. Переписались на пражской почве, обросли новыми подробностями, зажили новой жизнью древнееврейский миф о Големе и древнегерманский – о Фаусте и Мефистофеле. Мудрый ученый раввин Иегуди Лев бен Бецалель, чернокнижник и каббалист, с кем устраивал тайные свидания Рудольф, создал из глины человекоподобное существо, призванное служить и защищать население еврейского квартала. Однажды Голем вышел из повиновения, его с трудом остановили, и якобы его обломки до сих пор лежат на чердаке Староновой синагоги. За несколько столетий эта легенда так проникла в сознание людей, что уже в двадцатом веке известный репортер Эгон Эрвин Киш обыскал этот чердак в поисках остатков Голема.

А в самом конце огромной Карловой площади вам покажут красивый дом, где жил доктор Фауст. Отсюда, через дыру на крыше, унес его дьявол. Дыру очень долго не удавалось заделать, и однажды дьявол унес через нее поселившегося здесь ни о чем не подозревавшего студента.

Поднимаясь по красивой Нерудовой улице к Пражскому Граду, сделайте передышку в том месте, где влево спускаются ступеньки. Отсюда совсем недалеко до башни, где жил тот самый Эдвард Келли, шарлатан и мошенник. Персонаж реальный, а случай, который здесь с ним произошел, реальный, нет ли – судите сами. Хозяйка квартиры зашла к нему в комнату, чтобы попросить ученого человека помочь ее заболевшему сыну. Сквозняк откинул его длинные волосы, и стало видно, что у него отрезаны уши. Помните, за мошенничество его так наказали. Келли пришел в ярость и проклял ребенка хозяйки, пожелав, чтобы у него выросли ослиные уши. И уши таки выросли, представляете! Но хозяйка помолилась Деве Марии, и ребенок стал еще краше, чем прежде. А Эдвард Келли потом плохо кончил.

Но и в Праге дела становились все хуже. Безумие императора прогрессировало, он попеременно из глубокой апатии впадал в ярость и тогда крушил все вокруг, в том числе и бесценные сокровища своей огромной коллекции. А государственные дела он и раньше ненавидел. Бывало, специально перемешивал на своем столе принесенные для ознакомления бумаги, приводя в отчаяние секретаря. Отстраненный от власти, одинокий, Рудольф умер 20 января 1612 года, после того как в зверинце рядом с дворцом умер его любимый лев. Рассказывают, что перед смертью он посмотрел из дворцового окна на город и воскликнул: «Прага, неблагодарная Прага! Я принес тебе славу, а ты нынче отвергаешь меня, своего благодетеля». На самом деле его несчастную судьбу предопределили и тяжелый характер, вызванный душевной болезнью, и сложная обстановка в Европе. Как сказал один историк: «Император скрывался от печальной действительности в другие миры, будь то таинственный мир науки или прекрасный мир искусства. В этом и состоит непреходящее очарование этого талантливого человека».

Через шесть лет произошло очередное «швыряние из окон» – восстание чешских протестантов, которые потерпели поражение – страшная Тридцатилетняя война. И Чехия на триста лет попала под власть Габсбургов, полностью утратив свою независимость. «Триста лет мы страдали» – так об этом пишут в чешских учебниках.

Имена различных святых так и сыплются на головы туристов во время экскурсий по европейским городам. Скорее всего, в одно ухо влетают, в другое вылетают. Особенно трудно русским – в школе святых уж точно не проходили. Герой книги канадского писателя, профессор-гуманитарий и большой любитель поездок по Европе, задумал написать нам в помощь книгу «100 святых для туристов». На такой фундаментальный труд я не отважусь, а вот сказать несколько слов о святых, которые во время пражских экскурсий на каждом шагу сопровождают туристов, считаю полезным. Уж больно много интересного связано с этими именами.

Собор Святого Вита. Пожалуй, второе по известности и популярности место в Праге… После Карлова моста. Величественный готический собор, главный храм Чехии, с вершины Градчанского холма горделиво смотрит на раскинувшийся у его подножия город. Но почему он носит имя юного римского мальчика, в незапамятные времена принявшего страшные муки за свою веру во Христа? Никакого отношения к Чехии он не имел, но его культ распространялся по чешским землям одновременно с распространением христианства. Объяснение этому есть – мощи святого Вита (его десницу) подарил чешскому князю Вацлаву саксонский герцог Генрих в знак дружбы. Позже Вацлав построил собор во имя святого Вита, где хранились эти мощи. Но есть еще предположение, что причиной послужило сходство звучания имени святой Вит и имени популярного у славян бога плодородия – Свентовит. Ведь с помощью такого сходства можно постепенно приучить язычников к новым объектам поклонения. Как в песне у Высоцкого: «Хотели кока, а съели Кука». И кстати, такими нехитрыми приемами часто пользовались христианские миссионеры в тех местах, где христианство прививалось мирными уговорами и убеждениями, а не насаждалось огнем и мечом. Языческие праздники не запрещались, но потихоньку к ним приурочивались празднования событий христианской истории. «Наполнялись новым содержанием», как сказал бы работник идеологического фронта из недавних времен. «Идолища поганые» не сжигались, не швырялись в речку, а потихоньку заменялись статуями христианских святых.

Между тем святой Вит – очень популярный и почитаемый святой во всем католическом мире. Принявший еще мальчиком запретное тогда христианство, он пытался проповедовать его самому императору Диоклетиану. Его схватили, подвергли пыткам, тщетно заставляя отречься от своих убеждений. Затем бросили в клетку ко львам. Но львы отказались терзать святого и мирно улеглись у его ног. Тогда он был подвергнут еще более страшной казни – заживо сварен в кипящем масле. Тело юноши так содрогалось от диких мучений, что впоследствии его именем будет названа нервная болезнь, во время которой у больного трясутся конечности, – пляска святого Вита. (Возможно, опосредованно в восемнадцатом веке в одном из районов Германии возникла секта почитателей этого святого. Ее члены исполняли ритуальные танцы, во время которых тряслись всем телом.)

Имена святых Вацлава и Людмилы тоже слышны в Праге на каждом шагу. Названо в их честь множество соборов, есть много скульптур, памятников этим первым чешским святым. Они изображены в самом центре знаменитого витража Альфонса Мухи, посвященного чешской истории. Впрочем, эти святые почитаются и православной церковью под именами святой Вячеслав Чешский и святая Людмила Чешская. Воцерковленные русские Людмилы, собираясь в Чехию, планируют поклониться мощам своей покровительницы. Далее проходит своеобразная проверка на прочность и истинность веры. Выясняется, что посетить базилику Святого Йиржи, где хранятся мощи, можно только по комплексному билету, который стоит немалых денег. К тому же во время экскурсии сделать это ну никак нельзя – надо специально подниматься на Пражский Град в свое свободное время, пожертвовав шопингом и прочими туристическими радостями. Большая часть Людмил на этом этапе отсеивается, но некоторые все же осуществляют свой праведный замысел.

Интересно, изучая жития святых, более приближенных к нам по времени, понаблюдать за соотношением мифов и исторической правды. Ведь неизбежно в таких жизнеописаниях деление на черное – белое: идеализация каждого шага, каждого поступка будущего святого, наделение любого его действа неким сакральным смыслом. И наоборот, демонизация его врагов и гонителей. Впрочем, жизненный путь Людмилы и внука ее Вацлава достоверно описаны и действительно вызывают чисто человеческие чувства симпатии, уважения и сострадания. Недаром не очень-то религиозные чехи искренне любят и почитают этих святых.

Людмила вместе со своим мужем, князем Борживоем, была крещена великим славянским просветителем Мефодием. Вскоре она овдовела, а затем поочередно умерли ее сыновья, Спытигнев и Вратислав. Все силы мужественная женщина обратила на воспитание своего внука Вацлава, будущего чешского князя. «В духе христианства», как говорят ее жизнеописания. Для многих, увы, это абстрактные понятия. А Людмила просто прививала внуку обычные гуманистические ценности, отнюдь не очевидные в то время: доброту, милосердие, сострадание. Приучала конкретными делами заботиться о ближних, помогать обездоленным. Вот это якобы и вызывало неприятие ее невестки Драгомиры, матери Вацлава. Вот здесь-то, в обстоятельствах и причинах смерти Людмилы, и таятся сомнения: где красивый вымысел, а где правда? Некоторые, ничтоже сумняшеся, прямо называют Драгомиру язычницей. Но это весьма неправдоподобно – ну не могла язычница в то время войти в христианскую княжескую семью. Тогда оговариваются, что, приняв христианство, она оставалась язычницей в душе. Но в душу не влезешь. Более правдоподобное объяснение – борьба за власть: кто из двух вдов будет править в Чехии до совершеннолетия маленького Вацлава? Но Людмила добровольно отстранилась от власти и уехала в замок Тетин у Бероуна. Где ее все равно настигли убийцы, посланные злобной Драгомирой. Они задушили Людмилу ее же собственным шарфом. Именно так, с белым шарфом на шее и слегка откинутой назад головой, изображена святая Людмила на знаменитом витраже Альфонса Мухи в главном соборе Чехии.