Но сперва мы заехали за Молли. Несмотря на воскресенье и девять часов утра, она была полностью готова, а обычно по выходным она редко вставала до полудня. И она принарядилась как для фотосъемки — мини-юбка, туфли на высоких каблуках и открытая рубашка. Тейла, которая ночевала у нее, недоумевала, почему Молли предпочла «Сплетнице» работу со стариками.

— С какой стати ты направляешься в дом престарелых? — спросила она, когда я распахнула для Молли дверцу джипа.

— Мы все когда-нибудь окажемся там, — улыбнулась Молли.

И она поглядела на свое отражение в окне машины, чтобы убедиться: губная помада лежит хорошо.

— Только не я! — заявила Тейла. — У них воняет.

— Созвонимся, — бросила ей подруга и с деловым видом уселась возле меня.

— Но, Молли, — заныла Тейла, — мы собирались встретиться с Адамом и Крисом.

— Передай им от меня привет.

Тейла потеряла дар речи.

Появление Молли застало врасплох персонал «Чистого неба».

— Это Молли, — представил ее Габриель. — Она волонтер.

— Мы благодарны любой лишней паре рук, — устало произнесла Элен, одна из сиделок. — В особенности, сейчас.

— Я счастлива вам помочь, — ответила Молли, четко артикулируя слова. — Крайне важно — отдавать долг обществу.

Она покосилась на Габриеля, но он доставал гитару из футляра и ничего не заметил.

— Вы удачно прибыли прямо к завтраку, — сказала Элен.

— Спасибо, но я уже поела, — заявила Молли.

Элен на секунду замешкалась.

— Я имела в виду завтрак наших подопечных. Можете помочь кормить их.

Мы последовали за ней по мрачному коридору в убогую столовую. Атмосфера в зале оказалась гнетущая, несмотря на музыку Вивальди, которая лилась из старенького CD-плеера. Потертый ковер с цветочным узором, выцветшие занавески с изображениями фруктов. Обитатели устроились за пластиковыми столами на таких же креслах. Те, кому было трудно сохранять прямую осанку, расположились в глубоких кожаных креслах. Несмотря на освежители воздуха, характерный запах аммиака и вареных овощей бил в нос. Портативный телевизор в углу демонстрировал документальный фильм из жизни природы. Сиделки, в основном женщины, занимались обычной рутиной — складывали салфетки, убирали тарелки, повязывали нагрудники тем, кто не мог сделать этого сам. При виде нас на некоторых старческих лицах возникло выражение ожидания, другие, наоборот, не шевелились.

Подносы с завтраком, каждый в упаковке из фольги, выстроились на тележке. По соседству стояли ряды кружек.

Полчаса я провела рядом с женщиной по имени Дора: она сидела в инвалидной коляске, с вязаным шерстяным платком на коленях. Она обмякла, ее взор давно угас. Руки пестрели печеночными пятнами, сквозь пергаментную кожу проступала сеть лопнувших капилляров. Еда выглядела неаппетитно: кучка чего-то липкого, бледно-желтого. Я знала, что стариков часто пичкают супом-пюре, во избежание опасности подавиться и задохнуться.

— Что это? — осведомилась я у Элен.

— Омлет.

Какой-то престарелый джентльмен сражался с ложкой, но руки у него сильно дрожали, и в конце концов он рассыпал все перед собой. Габриель мгновенно оказался рядом.

— Я уберу.

И он собрал омлет бумажным полотенцем. Зрелище увлекло Молли, и она забыла о своей подопечной.

Покормив Дору, я перешла к Мейбл, имевшей репутацию самой агрессивной обитательницы «Чистого неба». Она оттолкнула протянутое блюдо и плотно сжала губы.

— Вы не голодны? — спросила я.

— Ох, не волнуйся из-за Мейбл, — пояснила Элен. — Она ждет Габриеля.

— Ладно. А где Алиса?

— В отдельной комнате: первая дверь направо. Алисе резко стало хуже. Она ослепла, и вдобавок началось воспаление легких.

Почему Айви и Габриель молчали? Может, решили, что меня никто, кроме Ксавье, не интересует? Однако чем ближе я подходила к комнате Алисы, тем сильнее мной овладевал страх.

Призрак уже нес вахту в коридоре. Мы оба тихо переступили порог, и я почти не узнала лежащую на постели женщину. Ничего общего с той Алисой, которую я помнила. Недуг полностью преобразил ее. Тело хрупкое, как у птички, тонкие волосы растрепаны. Никаких красочных кардиганов — только простое белое платье. Я окликнула ее по имени. Она молча протянула руку, однако пес опередил меня, ткнувшись в нее носом.

— Призрак? — шепнула Алиса.

— Это Призрак и Бетани, — ответила я.

— Бетани… Как славно, что ты здесь. Я скучала по тебе.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась я. — Вам что-нибудь нужно?

— Нет, дорогая, у меня все есть.

— Простите меня. Я… — начала я и оборвала себя на полуслове.

— Понимаю. Жизнь берет свое. Не извиняйся. Надеюсь, Призрак ведет себя хорошо.

Пес коротко тявкнул.

— Он замечательный товарищ.

— Молодец, мальчик.

— Вы болеете? Вам надо поправиться!

— Не уверена, что хочу этого.

— Алиса, вам следует отдохнуть…

Неожиданно она дернулась вперед, глаза распахнулись. Они не были сфокусированы на чем-то конкретном, просто глядели в пространство.

— Я знаю, кто ты, — прохрипела она.

Мое сердце сжала тревога.

— Я рада, что вы не забыли меня, — пробормотала я.

— Ты хочешь забрать меня.

— Куда, Алиса? — спросила я, не желая мириться с ее смертью.

— На Небеса. Я вижу твое сияние, Бетани.

Я была поражена.

— Ты укажешь мне дорогу? — произнесла она.

Я проверила ее пульс. Он был слабый — как трепещущий огонек догорающей свечи. Несмотря на боль за нее, я должна сделать свое дело. Сосредоточившись, я мысленно вернулась к той роли, для которой предназначалась в Царстве Божьем. Ведь я проводник, наставник новопреставленных душ.

— Когда настанет ваш час, вы будете не одна.

— Бетани, меня окутает тьма?

— Нет, Алиса, только свет.

— А мои грехи? Я не всегда вела себя образцово.

В ее тоне прозвучал оттенок прежней отваги.

— Наш Отец безгранично великодушен.

— И я встречусь с теми, кого любила?

— Да. И вы обретете единение со всеми созданиями этого и других миров.

Алиса успокоилась, и ее веки смежились.

— Постарайтесь уснуть, — сказала я.

Я обхватила ее хрупкую ладонь, Призрак положил голову на предплечье Алисы, и мы замерли.

По дороге домой я думала об Алисе и ее словах. Видеть смерть с Небес грустно, но быть ее непосредственным свидетелем — душераздирающе. Меня пронзило острое чувство вины. Я увлеклась Ксавье и напрочь забыла об остальных. Небеса одобряли наши взаимоотношения, но мне нельзя было целиком растворяться в Ксавье, хотя я отчаянно стремилась не расставаться с ним никогда.

Утром нам сообщили, что Алиса скончалась. Для меня это не стало сюрпризом. Проснувшись ночью от стука дождя в окно, я хотела задернуть занавески и увидела парящую снаружи Алису. Она безмятежно улыбалась. Алиса прожила полную, насыщенную событиями жизнь. Ее родные могли быть рядом в ее последние дни. Они многого не понимают, но однажды им даруют второй шанс.

Ее душа покинула тело. Страха в ней не было, только предвкушение.

И я мысленно напутствовала ее напоследок.

В день похорон Алисы небо затянули тяжелые облака, почва пропиталась влагой. Народу на кладбище собралось мало. Отец Мел отслужил заупокойную службу. Свежая могила выглядела как скромный холмик под дубом.

Уход Алисы что-то пробудил во мне, напомнил о нашей миссии, и я решила уделять время общественным делам. Конечно, это мелочь по сравнению с нашей общей целью: спасти Землю от Тьмы. Но, по крайней мере, я тоже вносила свой скромный вклад. Ксавье часто присоединялся ко мне.

— Тебе вовсе необязательно сопровождать меня, — заявила я ему, когда мы ждали вечернего поезда в Порт-Цирцею.

Мы хотели проверить бесплатную столовую для бедняков.

— Бет, это мой выбор.

— Я все усложняю!

— Перестань. Я умею распределять время.

— Но у тебя завтра экзамен по французскому?