— Хетер, зажмурься и не позволяй ей гипнотизировать тебя. Уходи отсюда.

Медсестра замешкалась. Доктор Скотт приказал:

— Быстро!

Она закрыла глаза. Мой контакт с жертвой постепенно угас. Звякнула посуда. Медсестра едва не выронила поднос. Я следила за каждым ее движением. Вот она выпрямилась, попятилась и захлопнула за собой дверь.

Я дышала часто и тяжело, будто пробежала десять миль. Скотт осторожно встал.

— Посмотрите на растение в углу, Селия. Оно высокое, пышное… живое.

Я уставилась на высоченный фикус. Но он же был лишен дивного свечения, исходящего от крови доктора Скотта. Зачем мне охотиться за цветком?

— Сейчас я покину комнату, — умиротворяющим тоном произнес врач. — Когда вы поедите, просто позовите меня. По рукам?

Я издала нечленораздельный звук. Наверное, выразила согласие. Однако получился звериный стон. И еще глубже запустила ногти в собственные мышцы, чтобы не броситься за доктором. Я прислушивалась к шагам Скотта. Запах страха витал в воздухе, как аромат хлеба из пекарни.

Когда тяжелый засов лег на место, я позволила себе отвести взгляд от фикуса.

Я почти ничего не видела за красноватой пеленой — мои глаза налились кровью. Но я молниеносно вскочила и пронеслась по кабинету. Не обращая внимания на суповую миску и ложку, взяла кувшин и вылила себе в горло теплую жидкость. Я так жадно глотала, что часть расплескалась и забрызгала мою рубашку. Кровь и сок из свежайшей говядины. Ни соли, ни приправ. По идее, меня могло вырвать.

Но я выпила все и даже не поперхнулась.

Насчет ванной комнаты я оказалась права. Она была просторной и роскошно обставленной. Везде блестел кремовый мрамор с карамельно-серыми прожилками и золоченая фурнитура. Потолок отливал цветом калифорнийского песка. Шоколадные коврики и полотенца вносили приятное разнообразие. Стена за перегородкой, позади огромной сдвоенной раковины, представляла собой сплошное зеркало.

Я уставилась на свое отражение. Кожа — мертвенно-белая, вернее серая с мерзким зеленоватым оттенком. Не такой ли меня увидела Эмма? Лишь глаза да пятна крови на одежде разбавляли бледный фон. Тонкая ткань прилипла к телу. Коричневатые капли оставляли темный след на чистых мраморных плитках. В приемной я причесала волосы и скрепила их на затылке заколкой, поэтому ничто не смягчало первобытной свирепости черт этого лица — и моего, и чужого одновременно.

Раздался скрип наружной двери, однако звук не вызвал у меня прежней реакции. Я вновь почуяла запах доктора Скотта, но теперь вдыхала аромат одеколона с легкой примесью мыла.

— Мисс Грейвз, я положу здесь комплект одежды и туалетные принадлежности. Когда вы приведете себя в порядок, нам нужно будет поговорить.

— Спасибо, — выдавила я.

— Не за что, — искренне и бесхитростно ответил он.

Конечно, ведь опасность миновала. Мой желудок был полон, а жажда удовлетворена.

Что со мной творится?

Глупый вопрос. Я прекрасно понимала в чем дело. Но я не представляла что делать.

Я сняла заляпанную рваную рубашку, брюки, а затем босиком, обнаженная, побрела к двери. Осторожно приоткрыв ее, обнаружила вещи, сложенные в стопку, а также шампунь и кондиционер.

После этого я приняла душ. Я отмылась от крови, но горячая вода не могла прогнать из моего сознания недавний кошмар. Я перестала быть человеком, хотя, вероятно, еще не превратилась в вампира. Но ощущение чистоты было приятным. Наконец я выбралась из кабинки и принялась вытираться.

Сменная одежда была трикотажной, очень высокого качества. Белье с магазинными ярлыками оказалось мне впору. Правда, трусики — чуточку великоваты, но это можно пережить.

Я облачилась в спортивные штаны и затянула шнурок на поясе.

Мне вспомнились рассказы Вики о ее первых неделях пребывания в Берчвудз. Вики весьма удивили местные требования. Пациенты — все, без исключений — должны были носить подобные костюмы. Никаких ювелирных украшений. Полное отсутствие знаков статуса и престижа. По ее словам, так клиенты переставали отвлекаться и сравнивать себя с другими. Главная цель состояла в том, чтобы сосредоточиться на собственном выздоровлении.

Я вновь ощутила боль потери. Проклятье…

— Мисс Грейвз? — послышался голос врача. — Вы готовы?

— Сейчас, минутку.

Кровь попала и на мои туфли, но они не промокли насквозь. Я обулась и вернулась в кабинет доктора Скотта.

Он сидел за письменным столом. В свете настольной лампы черты его лица выглядели резче. Он молча кивнул на стул, стоящий напротив. Я села.

— Я связался со службой безопасности. Видеозапись вашего вчерашнего визита показывает, что вы приехали с открытым верхом вашего спортивного кабриолета и без каких-либо признаков вашего нынешнего… недомогания. Вас действительно атаковали менее суток назад?

— Да. Нападение случилось прошлой ночью. Когда именно — точно не помню.

Скотт вытаращил глаза и затих. Однако сумел собраться с мыслями и восхищенно произнес:

— Потрясающе. Я полагал, что вы пребываете в подобном состоянии месяц и пользуетесь иллюзией, чтобы спрятать наиболее очевидные эффекты. Поэтому я и проявил такую беспечность. Приношу свои извинения.

— Пожалуйста, объясните поконкретней.

— Суть в вашем поведении, — заявил док и откинулся на спинку офисного кресла. — Я лично встречался лишь с одним человеком, который был, простите за грубость, «недоделком». Еще я читал о двух похожих случаях в специальной литературе. Никто из покусанных людей не был настолько… спокойным, как вы. Хотя… — Скотт не договорил и задумался. — В данный момент вы посещаете психотерапевта?

— Подростком я несколько лет ходила к доктору Тэлберт. Недавно она прекратила врачебную деятельность из-за проблем со здоровьем. С тех пор я ни к кому не обращалась.

Врач пристально на меня посмотрел.

— Гвендолин Тэлберт? Она специализировалась на детских психологических травмах?

— Да, — равнодушно подтвердила я.

Если док желает получить от меня какие-то сведения, то пусть потрудится. И, честно, мне не хотелось откровенничать. Я собиралась прикончить моего повелителя или… найти убежище на ночь.

Краешки губ доктора Скотта тронула улыбка.

— Вы не слишком разговорчивы?

— Как правило, нет.

— Очевидно, самоконтроль помогает вам держаться, — пробормотал он, взяв блокнот и ручку. — Думаю, вам стоит подумать о стационарном лечении, — заметил он.

Я свирепо покосилась на него, и Скотт и поспешно продолжал:

— Не обязательно в Берчвудз. Но, безусловно, мы всегда будем вам рады. Конечно, вы понимаете, как сложно адаптироваться. А физиологические изменения…

— Нет.

Скотт предостерегающе поднял руку.

— Я не предлагаю вам ни одну из государственных больниц, — поежился он. — Туда я бы и бешеную собаку не положил. Но…

— Нет, — твердо повторила я.

Лучше умереть, чем лечь в «стационар». Тамошних пациентов было бы милосерднее отправлять на тот свет. Опасных людей обычно запирают, изолируют от общества, но… «недоделков»? Клиенты Берчвудз, по крайней мере, имеют шанс получить свободу. У оборотней вроде Кевина и надежды не было.

Но я не отправлюсь в изоляцию добровольно. Тогда я сразу заполучу официальное клеймо. В будущем меня могли бы перевести в другое заведение. В Берчвудз мне, наверное, помогли бы. Мой материальный уровень неплох, но, бог мне свидетель, окажись я тут, «лечение» отбросило бы меня назад. Так что я не сдамся. Однако мне надо быть осторожной. Добрый доктор Скотт мог меня сдать. И, разумеется, его бы все поддержали. Стандартный повод в подобных ситуациях звучит так: «если он (она) представляет угрозу для себя и окружающих». Судя по шоу, которое я устроила в кабинете врача, я вполне годилась под узаконенную формулировку. Поэтому я постаралась говорить приветливо и спокойно.

— Возможно, я бы предпочла амбулаторное лечение.

— Мисс Грейвз…

— Доктор Скотт, я не упрямая. Но есть… практические моменты, неотложные дела. Я не напала на вас. Вы упомянули, что мне нужно питаться каждые четыре часа. Я сама прекрасно справлюсь за пределами клиники. Вы считаете, что мне нужна психотерапия. Я сама договорюсь со специалистом.