Постепенно свет, испускаемый крестом, померк. Мои глаза привыкли к бархатной темноте. Один за другим загорелись фонари. До меня донесся голос бабушки: она утешала мою рыдающую мать.

— Мы должны собрать прах и развеять его над природным источником проточной воды, — тихо сказал преподобный Ал.

Я поняла, насколько он измотан. А я чувствовала себя так, словно выстояла двенадцать раундов против Майка Тайсона.

— Да, отец Ал. А мне надо очистить мой нож.

Мне хотелось вымыться и уснуть. Но вампиры непредсказуемы, поэтому с останками Лилит следовало покончить раз и навсегда.

— Пойду принесу веник и совок, — заметил преподобный. — Но не представляю, куда насыпать пепел? У меня ничего не приготовлено.

Я сумела повернуть голову и посмотреть на Ала. Его обычно румяное лицо посерело. Он показался мне постаревшим и испуганным.

Я решила его приободрить:

— У меня в багажнике есть сумка. Правда, как разделить голову и сердце, я не знаю. А вы — молодчина, как и все священники из вашего ордена.

— Но я ее не убивал, — прошептал он и поежился. — Да хранят нас святые праведники. Она была почти неуязвима.

— Полагаю, ей стукнула тысяча лет. Мощная вампирша. Но если бы вы не ранили ее с помощью креста, я бы не справилась.

Отец Ал провел рукой по редеющим волосам.

— Думаю, твоя роль была не меньше моей, — вымолвил он и надолго задержал на мне взгляд. — Ты проявила настоящую отвагу, Селия. Но не ладишь с матерью. Твоя бабушка все время просит нас молиться о вашем примирении. Ты до сих пор любишь ее.

— Вы правы.

Признание прозвучало безрадостно даже для меня самой.

— Зайди в церковь, когда мы приберем. Уладьте ваши разногласия.

Везде найдутся доброжелатели…

Преподобный Ал заказал пиццу и сладкую газировку, чтобы отпраздновать нашу победу. Заказ везли слишком долго. Я бы отчитала водителя, но бабушка меня опередила, бросившись к двери.

Пиццу мы разогрели в церковной печи, и отец Ал, порывшись в шкафах, нашел блендер.

И я решилась отведать «настоящую» еду. Если честно, священник предварительно залил мою порцию водой и перемолол блендером, ну и что же? Для «недоделка» сгодится, верно?

Но на практике оказалось иначе. Может, из-за того, что ингредиенты перемешались между собой, я не ощущала их по отдельности. Вкус у корочки, томатного соуса, сыра и начинки был до предела странный, неописуемый. Но я не жаловалась. Ведь мне удалось проглотить пару крупных крошек! В общем, я вновь обрела надежду. Я буду есть твердую пищу. Когда-нибудь, наверное.

Я сидела в кабинете преподобного Ала, дегустировала густой коктейль из пиццы, запивала молоком и протирала свой нож тряпкой, политой маслом. Увы, с очисткой у меня ничего не получилось. Металл почернел и внутри, и снаружи. Деревянная рукоятка не изменилась, а лезвие осталось прочным и острым, но приобрело угольный оттенок.

Отдохнув, я собиралась поехать к Карлу Гибсону. Я звонила ему. Поведала о визите короля и пригласила на бейсбольный матч. Он обрадовался как мальчишка. Выяснилось, что он не только сыщик, но и заядлый бейсбольный болельщик.

В кабинет вошла моя бабушка. Она многозначительно помолчала и спросила у Ала:

— Не могли бы вы оставить нас с Селией наедине? Нам надо побеседовать.

Я зажмурилась. Мои мысли заметались.

«Нет. Только не это, пожалуйста. Я устала! Не заставляйте меня говорить с бабушкой».

— Конечно, Эмили, — кивнул преподобный Ал и бросил на меня сочувственный взгляд.

Бабуля дождалась, когда он закроет за собой дверь, а потом заняла стул напротив меня и водрузила свою чашку кофе на пластиковую салфетку, лежащую на столе.

— Ты умница, девочка. Ты повела себя храбро, защитив свою мать.

— Спасибо, — пробормотала я и едва не зевнула.

Вероятно, сказывались недосыпание и стресс.

— Я всегда гордилась тобой, Селия, — продолжала она.

Я посмотрела на нее, будто видела впервые. Да, бабуле уже за восемьдесят. Она действительно не молода. Но активна и энергична, как ураган. А сегодня она показалась мне одряхлевшей, печальной и встревоженной.

— Вампирша убита. Лилит ничего не сделала с мамой.

— Да, милая, — грустно улыбнулась она.

— Ты такая измученная, тебе бы перевести дух.

— Послушай, Селия, медлить нельзя. Мне следовало предупредить тебя, когда ты была еще подростком. Но ты посещала психотерапевта, потому что горевала из-за Айви, и я решила повременить. К тому же это лишь незначительно коснулось твоей мамы. Я думала, что тебя тоже пронесет.

Она неловко поерзала и принялась изучать кофейную чашку. Похоже, она чувствовала себя виноватой, но мечтала выговориться.

— О чем ты? — вырвалось у меня, и бабушка вздрогнула. — Прости. Я не хотела тебя обидеть.

— Ничего страшного, Селия…

Бабушка погладила мою руку своими скрюченным пальцами, покрытыми коричневыми пятнышками. Под тонкой, как папиросная бумага, кожей, проступали сухожилия и вены.

— Ты всегда считала себя «стопроцентно нормальной».

— Ага.

— Но… это не так.

— Конечно, я же превратилась в «недоделка».

— Ты и до укуса вампира была не вполне обычной, Селия, — серьезно заявила бабуля. — Мой муж, твой дед, являлся человеком только наполовину.

Я часто заморгала. Что за шутки?

Далеко не все магические существа способны скрещиваться с простыми смертными. Правда, оборотни могут, но они изначально — люди. Дедушка никогда не выл на луну.

— Его отец был матросом, — объяснила бабушка. — А мать — сиреной. Значит, и ты отчасти сирена.

Нет! Только не я. Меня в восьмом классе выгнали из хора, а в колледже соседки по комнате в общежитии грозили вызвать полицию, когда я начинала мурлыкать под душем. Сирены — убийственно-красивые создания, и парни за ними бегают высунув язык.

— Гм… — хмыкнула я и выпалила: — Я и петь совсем не умею!

Бабушка громко рассмеялась, запрокинув голову. Ее глаза весело заблестели. Затем она немного успокоилась и отдышалась.

— Ах, детка, петь ты вправду не мастерица, — произнесла она. — Хотя некоторые сирены действительно музыкальны, их призыв носит экстрасенсорный характер. Такая женщина притягивает к себе партнеров, когда жаждет спариться, и они стремятся к ней, даже если это ведет к их гибели.

— Но…

Бабушка продолжала, не слушая меня. Теперь слова изливались из нее неудержимым потоком.

— Вампир, который укусил тебя, пытался обратить тебя, поскольку сам был мужчиной. Оборотень, обнаруживший тебя в глухом переулке, услышал твой зов. И ты не ладишь с другими женщинами, потому что созрела.

— Ничего подобного! — горячо возразила я. — У меня есть подруги. Дона, Вики…

Бабушка скептически вздернула брови.

— Вики…

— Она была лесбиянкой, Селия.

— Ну… да.

— Допустим. Кто еще?

— Дона. И она предпочитает мужчин.

Бабушка улыбнулась:

— А у нее случайно не климакс?

— У Доны вообще-то гинекологические проблемы, и ей удалили матку…

— Назови мне женщину, с которой у тебя сложились доверительные отношения. При этом она должна быть гетеросексуальна и детородна.

Я задумалась. «Эмма стерильна после одного происшествия в лаборатории. Дотти — старушка, Гильда Леви тоже».

Пауза затянулась на пару минут — самых долгих в моей жизни.

— Не получается? — мягко сказала бабушка. — А у большинства женщин, с которыми ты сталкиваешься, позже развиваются тяжелые неврозы — вплоть до безумия. Чаще всего из-за того, что рядом с тобой оказываются их возлюбленные.

Точно! В колледже часто случались перепалки на вечеринках. А ведь парни всегда бросаются вперед и открывают мне двери, отодвигают стулья от стола, а порой забывают о своих подружках. Например, пару недель тому назад, в кабинете El Jefe со мной едва не сцепилась Эмми, избранница Кевина. Сначала он принес выпить мне, а уж потом — ей. Я почувствовала себя смущенной и озадаченной. Но если я родилась сиреной, все события обретали смысл.