Яромир Ну, прощай, идти я должен, А не то врасплох застигнут: В руки им живой не дамся. Но, дитя, достань мне меч! Берта Меч? Не в силах! Никогда! Чтоб, опасностью теснимый, Сам ты собственную жизнь… Яромир О, дитя, спокойна будь, С той поры, как ты решила, Слово клятвой закрепила, Вновь ценю я эту грудь. Разве острый меч мне нужен, Чтоб свободу получить? Этой склянки мне довольно. Берта Яромир Берта Как могу я быть спокойной? Знать, что яд в руках твоих, И душою не терзаться? Яромир Если так, дитя, — возьми! (Бросает склянку на стол.) Меч теперь, достань мне меч! Берта Яромир Что вижу я? Не висит ли на стене Там кинжал? Берта Оставь! Оставь! Не бери его из ножен, Тяжкий грех на нем коснеет, В час несчастный и зловещий Этим ржавым острием Рода нашего Праматерь Лютой смерти предана. Здесь висит он на стене — Тайный знак ночного рока, Что над родом тяготеет. Видел он однажды кровь, Кровь вернуться может вновь. Праматерь появляется за ними, как бы ограждая их простертыми руками. Берта Что ты смотришь неподвижно? Сильный, ты дрожишь? И мне Страх могильный объял душу! Трупом веет на меня! (Прижимаясь к нему.) Яромир Прочь! Кинжал кровавый знаю! Берта Яромир Мой привет тебе, союзник! Это ты, я знаю, ты! Ты со мной — и вот всплывают Детства дальнего картины, Глухо скрытые за далью Жизни, страстью и печалью, Словно горы голубые Милой родины моей… Ведь на утре дней веселых Я знавал, знавал тебя; С этих пор за ночью жизни Ты мерцал, пугая взор, Как кровавый метеор. В ту таинственную ночь, Первый плод греха вкушая, Черный долг свой исполняя, Страх не мог я превозмочь, И увидел в тайном страхе, Что не мой, не мой кинжал, Твой, о, твой клинок торчал Из горячей, первой раны! С той минуты роковой Жив твой образ предо мной! Так привет тебе, союзник! Вижу свет манящий твой, И судьба зовет на бой! Мой ты! Будь навек со мной! (Идет к нему.) Берта (у его ног) Яромир (все еще неподвижно глядя на кинжал) Он берет кинжал. Праматерь исчезает. Что такое? Что случилось? Ты мерцал на той стене, Но как будто свет слепящий Исходил из острия… Робким, матовым лучом Свет мерцал в одетых мраком Долах темного былого, И из ранних юных лет Тихо образы поплыли И предчувствия смутили… Этот зал привет послал, Эти стены улыбнулись, И в груди своей как будто Самого себя обрел я! И потом — погас, исчез, Словно молния с небес. Берта О, оставь кинжал кровавый! Яромир Я — кинжал мой? Никогда! Мой кинжал! Он мой! Он мой! Право, сталь его крепка! С каждой пробой, с каждым взмахом Расстаюсь я с тайным страхом, С ним судьба моя легка! Он вполне меня достоин; Дорогое острие! Буду верен и спокоен — Ты разишь одним ударом, Золотое лезвее! Ну, прощай!.. Прощай, дитя! Будь светла. В грядущем — свет! В полночь: помни свой обет! (Уходит с поднятым кинжалом в боковой покой.) Четвертое действие Зал как в предыдущих действиях. На столе свечи. — Берта сидит, опустив лицо на ладони, руки на столе. Входит Гюнтер. Гюнтер Здесь вы, юная графиня? Как не страшно вам одной Проводить в пустых покоях Эту сумрачную ночь? Ведь поистине страшнее Не видал я никогда. Там визжит и воет буря, Здесь прокрался в замок ужас И смущает разум наш, В мраке лестниц слышен ропот, В переходах темных шопот, А в могильном склепе предков Скрипы тлеющих гробов; Голова моя кружится, Дыбом волосы встают. Кой о чем еще услышим, Ведь опять Праматерь бродит. Исстари об этом знают И в смертельном страхе ждут: Это злое предвещает — Преступленье, иль беду. |
