Их глаза встретились, она прошептала:

— Не в руку, принц, а в лоб, пусть твой поцелуй и увенчает меня.

Он припал губами к ее губам.

— Отныне ты владычица моего сердца; этот трон скромен, зато надежен. Спасенная тобой жизнь принадлежит только тебе — и никому больше!

— Я только заплатила свой долг, — ответила она, — но не будем об этом говорить. Я с радостью отдала бы жизнь для твоего спасения; хотела бы я знать, готов ли ты, если понадобится, совершить для меня то же самое?

— Зачем этот вопрос, госпожа? Ради тебя я готов принять не только смерть, но и позор, а это хуже смерти!

— Приятно слышать такое признание, Азиэль, — улыбнулась она. — Посмотрим, выполнишь ли ты свое обещание, когда наступит час испытания, а он непременно наступит! Ты только что сказал, что твоя жизнь принадлежит мне, верно ли это? Я слышала, что твое имя соединяют с именем принцессы Кеме. Расскажи мне, что побудило тебя предпринять столь далекое путешествие в наш город?

— Желание найти тебя, — ответил он, улыбаясь, но, видя, что в ее глазах все еще светится немой вопрос, перешел на серьезный тон. — Но ведь это чистая правда, если ты хочешь знать правду. Видимо, лучше всего откровенно рассказать тебе обо всем, тем более что ты уже кое-что слышала. Некоторое время назад мой дед, царь Израиля, отправил меня ко двору египетского фараона с дружественным поручением: сопровождать оттуда прекрасную принцессу, мою двоюродную сестру, которая, согласно заключенному договору, должна стать женой моего дяди, великого израильского принца. Это поручение я и выполнил, со всей подобающей учтивостью по отношению к этой госпоже. Но когда мы прибыли в Иерусалим, принцесса отказалась стать женой моего дяди, с которым была уже сговорена… — Он заколебался, не зная, продолжать ли.

— Смелее, принц! — резко сказала Элисса. — Прошу тебя, продолжай. Я слышала, что принцесса прибавила еще кое-что к своему отказу.

— Да, Элисса. Она объявила царю, что не пойдет замуж ни за кого, кроме меня, на что мой дядя очень разгневался и — совершенно несправедливо — обвинил меня в вероломстве.

— Но ведь госпожа, говорят, чудо как хороша, Азиэль… Что же сказал великий царь?

— Что не позволит, чтобы ее принудили к замужеству, тем более что она никогда не видела жениха. Но чтобы ничто не могло влиять на ее решение, он повелел послать меня в дальнее путешествие. Таково было его последнее слово, госпожа.

— Но ведь и он тоже кое-что добавил, — нетерпеливо перебила она.

— Он добавил, — нехотя продолжал Азиэль, — что, если за время моего путешествия принцесса передумает и выйдет замуж за моего дядю, это будет хорошо. Но если к моему возвращению она не переменит своего решения и захочет… выйти за меня… это тоже хорошо; мой дядя, понятно, недоволен таким решением, но вынужден смириться.

— А вот я не желаю смириться, — сказала Элисса, и на ее темные глаза навернулись слезы. — Я уверена, что принцесса не переменит своего решения и не пожелает выйти за человека, ей ненавистного, да еще и в преклонных летах, вместо молодого человека, которого она любит. Поэтому, по возвращении в Иерусалим, тебе придется выполнить повеление царя и жениться на госпоже.

— Нет, Элисса, если я буду уже женат, это само собой отпадает.

— Говорят, в Иудее, принц, дозволено многоженство и у мужчин есть право развода. Если ты и впрямь Меня любишь, не возвращайся туда. Я так боюсь потерять тебя.

В этот миг Азиэль услышал громкие звуки музыки и пения. Подойдя к окну, он увидел длинную процессию жрецов и жриц в церемониальных одеждах, их сопровождали городские сановники, толпы простолюдинов и музыканты; процессия тянулась через рыночную площадь к дворцу.

— Что происходит? — воскликнул он. Дверь отворилась, вошли два пышно наряженных глашатая с жезлами в руках и простерлись перед Элиссой.

— Приветствуем тебя, о благороднейшая, благословеннейшая госпожа, высокая избранница богов! — закричали они в голос. — Будь готова услышать радостное известие и принять тех, кто его принесет.

— Радостное известие? — изумилась Элисса. — Итобал отказался от своего предложения?

— Нет, госпожа. Посланцы прибудут не для того, чтобы говорить об Итобале.

— Тогда я не могу их принять, — сказала она, испуганно опускаясь на ложе. — Я еще больна и слаба, передайте им мои извинения.

— Нет, госпожа, — настаивали глашатаи, — то, что они тебе сообщат, сразу же исцелит твой недуг.

Элисса хотела вновь запротестовать, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, появился муж покойной Баалтис, сопровождаемый жрецами и жрицами, Саконом, Метемом и многими сановниками и вельможами.

— Приветствуем тебя, госпожа! — кричали они, простираясь перед ней. — Приветствуем тебя, избранница богов!

Элисса широко открыла глаза.

— Простите, — сказала она, — я ничего не понимаю.

Прежний шадид, который до назначения его преемника все еще продолжал выполнять свои обязанности, поднялся и обратился к ней от имени всех собравшихся:

— Знай, госпожа, ты удостоилась великой чести! Знай, о Божественная, что, вдохновленные Владыками Небес, Элом и Баалтис, вняв голосу оракулов и истод ковав вещие знаки, общины жрецов и жриц нашего города возвели тебя на высокое место, опустошенное смертью. Приветствуем тебя, Хранительница духа богини! Приветствуем тебя, госпожа Баалтис! — И, кланяясь до самого пола, остальные подхватили: — Приветствуем тебя, госпожа Баалтис!

— Я не искала этой чести, — пробормотала в наступившей тишине Элисса, — и я от нее отказываюсь. Храм богини по праву принадлежит Месе, пусть же она займет его, а если и она откажется, поищите кого-нибудь другого, более достойного.

— Госпожа, — сказал шадид, — твои слова свидетельствуют о подобающей скромности, но боги соблаговолили избрать тебя, а не мою дочь Месу или какую-либо другую женщину; воля богов должна быть свято выполнена. Отныне и до самой смерти ты и только ты будешь госпожой Баалтис, которой мы все повинуемся.

— Вы хотите обожествить меня против моей воли, — жалобно произнесла Элисса и повернулась к Азиэлю, как бы ища его совета.

— Извольте отойти прочь, принц Азиэль! — сурово приказал шадид. — Ни один мужчина не имеет теперь права разговаривать с Баалтис, кроме того, кого она назовет шадидом, своим супругом. Больше вы не можете с ней видеться, это преступление, за которое она может поплатиться своей жизнью.

Азиэль и Элисса со всей Ясностью поняли, что навсегда разъединены грозным Мечом Судьбы, и в отчаянии впились взглядами друг в друга. По знаку шадида жрицы плотным кольцом обступили Элиссу, накинули на ее голову белое покрывало, запели радостный гимн и повлекли ее, еле стоящую на ногах, в храм богини, который должен был стать ее обиталищем.

За ними последовали все прочие, включая и служанок; в комнате остались лишь Азиэль, Метем и левит Иссахар, привлеченный сюда звуками пения.

— Успокойтесь, принц, — добродушно подшучивая, сказал Метем. — Если вы и госпожа Баалтис истинно любите друг друга, она все еще может стать вашей женой, преклоните колено перед Элом, и она назовет вас шадидом и супругом.

— Не богохульствуй! — строго оборвал его Иссахар. — Неужели тот, кто поклоняется Богу Израиля, ради женской улыбки совершит жертвоприношения Баалу.

— Время покажет, — пожал плечами Метем. — Во всяком случае, это единственная возможность вам соединиться, другой нет. Принц, — добавил он, изменив тон. — Если у вас и есть подобное намерение, откажитесь от него, ибо закон на этот счет неумолим. И шадид не лгал, когда предупредил вас, что, если Баалтис застанут в вашем обществе, она неминуемо будет предана смерти; быть с ней дозволено только ее мужу, Азиэль как будто не слышал его слов; он повернулся к левиту и спокойно спросил:

— Не ты ли устроил все это, чтобы нас разлучить? Вот увидишь, ты еще пожалеешь об этом.

— Послушайте, принц, — прервал его Метем. — Это не Иссахар, а я устроил так, чтобы госпожу Элиссу избрали Баалтис; во всяком случае, я приложил много труда для этого. И сказать почему? Чтобы спасти и вас и ее, а заодно предотвратить опустошительную войну. Вы не можете жениться на этой женщине, принадлежащей к другому народу, к другой вере и не равной вам по происхождению. А если бы и могли, это привело бы, повторяю, к опустошительной войне, которая стоила бы жизни тысячам и тысячам людей, а городу — его богатств. А просто вашей возлюбленной она не могла бы быть, ведь она женщина благородной крови и вы гость ее отца. Поэтому ради вас самих лучше, чтобы она была разлучена с вами. Лучше это и ради нее самой, ибо она женщина честолюбивая, рожденная, чтобы властвовать, а отныне она будет облечена почти неограниченной властью. К тому же ей угрожала опасность оказаться в руках ненавистного ей дикаря Итобала. Теперь это едва ли возможно, ибо госпожа Баалтис может выйти замуж только за белого человека, по своему выбору. Этого закона не может нарушить даже сам Итобал. Поэтому не браните меня, а благодарите, хотя какое-то время вам и придется перестрадать.