Как написано в «Бхагавадгите» — книге псалмов брахмана, Владыка Любви взглянул вниз со своего высокого престола за пределами небес и произнес исполненные пророческого величия слова, которые на протяжении бесчисленных веков утешали и укрепляли сердце Азии: «Я приду, когда на земле иссякнет добродетель». Девять раз иссякала добродетель, и девять раз Спаситель скрывал свое величие, приняв облик смертного существа и спасая свой народ. И снова добродетель слабеет, и еще раз честность опустилась до самого низкого уровня. Даже теперь цивилизация разрушает самое себя в безумии эксплуатации и злоупотреблений. Черви разрушения подтачивают корни Мирового Дерева. Само существование рода человеческого находится под угрозой, и, если какой-нибудь духовный импульс, какое-нибудь разумное побуждение или какое-то новое видение не заставит человечество свернуть с его нынешнего курса, весь порядок, частью которого мы являемся, неизбежно погибнет в огне конкуренции и войн.
Такова кали-юга, черный век, период всеобщего конца, когда связи, скрепляющие режимы и системы, сгниют и развалятся и отдельные части возвратятся в хаос. Над миром довлеет сильнейший страх. Тень надвигающейся катастрофы накрывает землю. Эпоха заканчивается; старые законы и посылки уже не удовлетворяют. Падают троны, и нации исчезают в пустоте. Правление Золота кончается. Теперь должно прийти Золотое Правило. В смятении, вызванном крушением империи, люди воздели руки к небесам и обратили взоры к холмам, откуда придет помощь. Снова вспоминаются старинные Священные писания. Велика нужда. Явится ли Владыка мира, как бывало прежде? Исполнится ли предсказание о десятом аватаре, когда явится «тот, кто есть суть желания мира», проехав по небу на белом коне, увенчанный властью, и поведет за собой воинство мудрости? Слышит ли Вишну зов наций? Расположен ли он прислушаться к мольбе своего страдающего мира? Придет ли он?
Мать Индия дала жизнь еще одному сыну. По пыльным дорогам, по которым ступали боги, ходит другой святой. Кто этот маленький темнокожий человек в обернутом вокруг пояса куске белой ткани, с покрытой платком головой, держащий под мышкой вращающееся колесо? Кое-кто в Индии думает, что понял тайну «Великого Мага». Они украшали цветами его портреты и обращали молитвы к этому нищему-святому, который пришел к ним в духе древнего закона. Является ли махатма Ганди тем небесным монахом нищенствующего ордена, которого так долго дожидалась Азия? Одни верят в это, другие сомневаются, а кто-то просто не знает. И все же никто не посмеет отрицать, что за хрупкой внешностью этого освободителя скрывается неукротимый дух и что устами этого скромного индуса говорит огромная часть мира. Даже враги Ганди признают, что он — поборник безупречности человека. Грубой жестокости мира, силе во всех ее проявлениях, жадности и разрушительному инстинкту — всем этим злым силам противостоит сила души одного индусского аскета. И эта сила души так велика, что титаны политики испытывают перед ним раболепный страх. Индия сознает, что махатма Ганди отнюдь не обычный человек. В исполнении своей миссии он пользуется поддержкой сил, вполне понятных жителям Востока, но довольно туманных для менее склонных к мистицизму народов Запада. И все же Запад в значительной мере признает этого индусского святого и восхищается им. Не всем все понятно, но симпатии большей части человечества на стороне этого маленького аскета-джайна, мечтающего создать мир, который будут связывать воедино единственные узы — «узы дружбы и любви».
Ганди в начале своей карьеры
По своей религиозной принадлежности Ганди — джайн. Это религиозная группа, известная своим благочестием и честностью и пользующаяся величайшим уважением жителей. В своей программе отказа от применения насильственных методов Ганди остается верным высочайшим принципам своей веры. Его родители посвятили свою жизнь благотворительной деятельности и социальным реформам, и, когда адвокатская практика заставила Ганди столкнуться с многочисленными примерами несправедливого законодательства, причиняющего страдания его народу, он оставил успешную юридическую практику, равно как и все удобства, даваемые богатством и общественным положением, чтобы разделить судьбу париев и защищать дело безгласных миллионов. До сих пор ему удавалось вести огромную массу своих приверженцев путями мира. Он как по волшебству объединил различные фракции разделенного на касты народа в одну организацию, имеющую единую цель. Брахман и мусульманин бок о бок выступают в защиту свободы. Старая вражда забыта — по крайней мере на время. Ганди служит общим знаменателем индийской мысли. Стоит ли тогда удивляться, что этого человека, за несколько коротких лет совершившего чудо консолидации Индии, называют махатмаджи Ганди — «великий маг Ганди»? Есть факиры, заклинающие змей, и йоги, прогуливающиеся по воздуху, но Ганди — гораздо более великий чудотворец, чем все они вместе взятые, потому что он покорил душу Индии, пробудив ее от векового сна.
Еще в 1922 г. Ганди стал национальным героем Индии. Его имя было на устах у всех, и, как выразился один правоверный мусульманин, торговец коврами: «Как ислам отсчитывает свои годы от хиджры, так и Индии следует вести отсчет времени с момента пришествия Ганди. В будущем, лет через сто, кто-нибудь скажет: “О, это случилось за пятьдесят лет до Ганди!” А кто-то еще, говоря о других обстоятельствах, заметит: “Это произошло за тысячу лет до Ганди!”» Для миллионов своих приверженцев Ганди — это фокальная точка места и времени. Над ним кружат века, и цветущие сады ашрама, где он сидит за своим ткацким станком, являют собой подлинный центр вселенной.
Живущим в нынешнем веке выпала честь быть свидетелями обожествления человека. Большинство богов, которым мы поклоняемся, жили в далеком прошлом. Тысячелетия прошли с тех пор, как Заратустра поддерживал священный огонь, а Моисей взошел на неприступную вершину Синая. Двадцать шесть веков отделяют преданного буддиста от того времени, когда жил Просветленный, и уже девятнадцать веков протекли с тех пор, как святой Назорей проповедовал в Галилее. А теперь алхимия нашего времени создала человека, которым будет памятен нынешний век. Мы же наблюдаем, как скромный человек становится святым, а святой — богом. Ганди так же много значит для жителей Запада, как и для жителей Востока. Он устанавливает новый критерий целостности мира. Он не правитель, возведенный на трон по праву наследования, и не диктатор, опирающийся на силу оружия. Как выразил эту мысль некий пандит-брахман: «Ганди не человек, он — сила. Он не индус, он — Индия. Он не добрый человек, он — добро в каждом человеке. Он — выражение, олицетворение всех надежд и стремлений бесчисленных миллионов людей бессчетных веков. Ганди — дух нового порядка, новой цивилизации, нового мира. Он — торжествующая истина, возвышенная скромность, победоносное спокойствие».
Для индуса это может показаться преувеличением. Многие скажут, что такого не может быть. Однако все именно так и есть. Триста миллионов человек нашли в Ганди саму сущность своих душ. Он являет собой то, к чему они так страстно стремятся, и поступает так, как они хотели бы поступать. Даже сегодня гандизм — это реальность, это бесконечная армия полуобнаженных фигур, марширующих следом за маленьким, хрупким человеком, чья воля будет идти победным маршем сквозь века. Мир устал от ненависти, кровопролитий и противоречий. Ему наскучили заговоры и махинации. Вероломство и обман отягощают истерзанную душу человечества. Мир жаждет простых вещей, он стремится к мягкости, доброте и пониманию. Власть более не завораживает, а богатство оказалось всего лишь иллюзией, толкающей людей к саморазрушению. Уставший от притворства и показухи мир, которому надоело накопительство, пребывает в ожидании более благородного стимула, который заставит его идти дальше.
Утратившее иллюзии и погрузившееся в уныние человечество обрело в махатме Ганди новый идеал. Почти детская непосредственность его натуры дает ощущение освобождения людям, томящимся в оковах сложностей искусственной культуры. Ганди силен, искренен и естествен. Представьте себе маленького индуса, потерянно бродящего по запутанным коридорам Сент-Джеймского двора[41], взирающего на окружающее через очки с толстыми стеклами и держащего в руках термос и старомодный портфель. Никакой помпы и чопорности, никаких проявлений власти, а только святой человек, путешествующий на океанском пароходе 4-м классом и делящий с корабельной кошкой скамью, на которой он устраивается на ночь! И при всем этом в мировых дипломатических кругах нет такого человека, который с пренебрежением относился бы к махатме Ганди. Не требуется никакого почетного караула, чтобы государственные деятели осознали особую важность присутствия Ганди.
