Потом, нашему молодому офицеру надо где-то жить. Средняя стоимость аренды жилья (исключая, естественно, областной центр) к лету 2002 года составляла 2000 рублей. Плюс 500 целковых — за коммунальные платежи.
Итого общая сумма выживания офицерской семьи с одним ребенком 7160 рублей в месяц. Почти в два раза больше того, что предложило государство после повышения «получки». И если семейному молодому офицеру до июля 2002 года не хватало 2481 рубля для своего спартанского военного счастья, то теперь ему недостает уже 2585. Старшему лейтенанту, проходящему военную службу в Кабардино-Балкарии, повезло меньше. До повышения ему не хватало на жизнь 2317 рублей, а после 1 июля 2002 года недостает уже 3007 целковых.
Так это идет разговор только о еде и жилье. А на какие «шиши» купить одежду жене, ребенку да и себе (не круглосуточно же ходить в камуфляже), где взять деньги на покупку телевизора, музыкального центра, кухонной посуды, мебели? А хоть какие-нибудь украшения и парфюмерию жене, игрушки ребенку? Вот это как раз и есть проявление «неуставных взаимоотношений» между государством и российским офицером!
А ведь кто-то же это придумал, посоветовал принять, но при этом умышленно или по недоумению сделал все, чтобы подтолкнуть лейтенанта к увольнению из Вооруженных сил. Почему нашим депутатам в рамках военной реформы не сделать хотя бы небольшой шажок навстречу офицерскому корпусу? При этом не выходя за законодательные рамки. К примеру, обязать правительство по итогам служебной деятельности за год в качестве единовременного денежного вознаграждения (ЕДВ) выплачивать кадровым военным не три, а семь или десять окладов денежного содержания. Ведь в Законе «О статусе военнослужащих» ясно написано, что размер этого самого ЕДВ должен составлять не менее трех окладов. То есть можно и более. Хотя бы потому, что это самое пособие — одна из немногих возможностей для офицера купить какие-то элементарные вещи для быта.
Нет, уцепились наши государственные мужи за эту «тройку» в Законе хваткой бультерьера: никакими доводами не оторвать. Вот и жалуются командиры полков: треть выпускников военных институтов и академий (нынче все военные училища преобразованы в вузы самых высоких рангов) пишут рапорты об увольнении в запас на первом же году своей офицерской службы.
В рамках моей последней итоговой проверки за зимний период обучения я посетил одну из автомобильных частей в гарнизоне Ростова-на-Дону. Часть вроде как и «придворная»: все-таки расквартирована в столице Южного Федерального округа. А молодых офицерских лиц что-то не видно. «Где же, — спрашиваю, — ваша офицерская молодежь?» А командир в ответ: «Прибыли летом из военных институтов семь лейтенантов, да к ноябрю все уволились. Все, как сговорились, «женатики». Я им про условия контракта, а они — про хлеб насущный: не проживем мы в Ростове с семьями на сто пятьдесят «баксов» в месяц».
Что возразишь, когда из агитационной аргументации остается разве что обращение к чести и совести?! Подписал командир части все семь рапортов. То, что в последнее время из частей побежали солдаты целыми группами, факт прискорбный. Но бегут и вслед за молодыми офицерами. Не видеть это смешно. А обвинять в этом генералов — просто глупо. Генерал лейтенанта не может удержать, что уж говорить про солдата…
Меня очень интересовало мнение нашей офицерской молодежи — ведь это наша смена. И на сборе молодых лейтенантов во Владикавказском и Волгоградском гарнизонах решил задать им, вчерашним выпускникам военных институтов и академий, единственный вопрос: как вы оцениваете ход проводимой военной реформы? И три четверти честно сказали, что вся реформа не представляется им конструктивной и видится как обыкновенное сокращение числа воинских частей…
Об исторических параллелях и перпендикулярах
Финансовая проблема — обоюдоострая. Ибо подразумевает не только переосмысление отношения «верхов» к службе в Вооруженных силах, но и перестройку сознания самого военного человека. Когда я в свое время поступал в Казанское танковое военное училище, вообще не задумывался о том, сколько буду получать денег. Как и все абитуриенты, просто хотел стать офицером, уметь защищать свою Родину. А вспомните литературные шедевры Александра Куприна, Льва Толстого и Михаила Лермонтова. Как исторические документы их повести и рассказы свидетельствуют о том, что в русской армии доминировали прежде всего понятия воинского долга и чести, а денежное содержание являлось приложением к этому.
Сейчас в российском обществе культивируется другая жизненная позиция, суть которой выражена одним принципом: обогащайся, как можешь.
В армии же способны обогатиться только единицы. Да и те чаще всего попадают в поле зрения прокурорского ока. Значит, если рассуждать с позиции идеологии обогащения, в Вооруженных силах служат одни неудачники. Те, кто не может «крутиться» в гражданской жизни.
Самое печальное, что подобные настроения разделяют многие военные. К примеру, при опросе солдат и сержантов 42-й мотострелковой дивизии, расквартированной в Чечне, на вопрос: «Гордитесь ли вы службой в Российской армии?» — положительно ответил лишь каждый четвертый. Остальные воспринимают пребывание в войсках как тяжкую обузу, потерянные годы жизни и т. д.
Надежда на изменение отношения к армии забрезжила осенью 1999 года, когда банды Басаева и Хаттаба вторглись в Ботлихский и Новолакский районы Дагестана. Тогда практически каждый житель этой многонациональной республики считал своим долгом если не записаться в создаваемые отряды самообороны, то хоть чем-то помочь военным. На горных серпантинах, протянувшихся от Махачкалы до Ботлиха, благодарные люди старались хоть на минутку задержать армейские колонны, чтобы протянуть бойцам горячий лаваш, бутылку воды, дать что-нибудь из одежды, ободрить благодарным словом…
Именно тогда не только здесь, в Дагестане, а весь наш народ приветствовал доблесть десантников 7-й дивизии ВДВ, не отдавших превосходящим силам противника высоту Ослиное Ухо, и мужество мотострелков 136-й бригады, штурмовавших высокогорный аул Тандо.
К сожалению, этот всплеск патриотизма не был продолжительным. После штурма Грозного зимой 2000 года все вернулось на круги своя. Война в Чечне стала обыденностью. Слава богу — не такой, как в 1994–1996 годах, когда ангажированные идеологом самопровозглашенной «Ичкерии» Мовлади Удуговым центральные средства массовой информации называли бандитов не иначе, как борцами за свободу или на худой конец — сепаратистами, всячески стараясь окружить этих отморозков этаким робингудовским ореолом.
Позволю себе небольшое отвлечение от темы военной реформы, но так или иначе касающееся ее.
До 1917 года августейшие особы и крупнейшие русские предприниматели считали своим первейшим долгом помогать армии. Тот же Савва Морозов или семья Демидовых попечительствовали над целыми полками. Слышал ли кто-нибудь в новейшей российской истории, чтобы заместитель главы нефтяной компании «Юкос», получающий (судя по сообщениям в прессе) два миллиона долларов в месяц, или глава российского энергетического гиганта РАО ЕЭС Чубайс, денежное содержание которого обходится акционерам в немалые тысячи долларов, попечительствовали хотя бы над одной воинской частью?! То-то и оно, что нет. А ведь армия защищает экономические интересы страны и бизнес крупных предпринимателей. В том числе и в Чечне.
Сейчас все смешалось: белое стало черным, черное — белым. Возникли не исторические параллели, а какие-то исторические перпендикуляры. Крупный бизнес в лице олигарха Бориса Березовского, да и не только его, финансами поддерживал вторжение банд Басаева и Хаттаба в Дагестан. А вот так называемую гуманитарную помощь для воюющих рот и батальонов Российской армии в ходе боевых действий в Чечне собирали простые люди и средней руки предприниматели.
Кто научит любить Россию?
Бесспорно, золотым фондом Северо-Кавказского военного округа являются офицеры, те из них, которые уже перешагнули тридцатилетний рубеж своего жизненного пути. Подавляющее большинство из них прошли горнило локальных войн и конфликтов. Это действительно те, кто служит по убеждению. Да, у многих из них по-прежнему нет собственного жилья, а семьи жалуются на частые переезды. Но у таких офицеров есть четкие жизненные ориентиры. Если хотите — это цементирующее звено Вооруженных сил. Сохранить таких людей в ходе реформы — значит сохранить армию!
