Одержав очередную победу над св. Флавианом, Диоскор предложил зачитать постановление о вере, изложенное Эфесским Собором — обычно это являлось прелюдией перед принятием дисциплинарных взысканий. Епископы ещё терялись в догадках о причинах этого, осторожно предполагая при обмене краткими репликами между собой и не смея в это верить, что речь пойдёт о низложении св. Флавиана. Чтение началось, и, воспользовавшись актами шестого заседания Собора 431 г., где содержалось запрещение составлять или обнародовать символы, хоть в чём-то покушавшиеся на Никейский Символ под угрозой отлучения от Церкви и низложения, Диоскор пригласил одного из нотариев, и тот прочитал приговор о низложении епископа Евсевия Дорилейского и св. Флавиана Константинопольского[709]. Как видно, сценарий заседания был спланирован заранее, и Диоскор Александрийский твёрдо вёл Собор к намеченной цели.
Это был уже настоящее бесчинство. В нарушение процессуального законодательства, канонов и традиций, Диоскор не дал слова обвиняемому, не удосужился установить, насколько его исповедание противоречит кафолической вере, и каково мнение других церквей по данному поводу. Столь грубый приём, между прочим, со всей ясностью свидетельствует о ложности возведённых на св. Флавиана обвинений в части превышения им своей власти. Ведь для его низложения вполне было достаточно подтверждения факта канонических преступлений против монахов из обители Евтихия. Но александриец побоялся основывать на этом судебное решение полностью находящегося в его воле Собора, поскольку имелась опасность того, что император просто не утвердит такого приговора в виду его явной сомнительности. С другой стороны, очевидно, Диоскору очень хотелось всё-таки убедить всех в еретичестве патриарха Константинополя с тем, чтобы на его фоне выглядеть непогрешимым богословом.
Когда приговор был прочитан, Александрийский архиепископ с недвусмысленной угрозой предложил присутствовавшим епископам высказать своё мнение, заметив, что обо всём случившемся он немедленно донесёт царю. Очевидно, что при том расположении, какое двор от имени императора высказывал Диоскору, любое противостояние с ним грозило неприятностями для ослушавшегося воли александрийца. Тем не менее некоторые епископы — Онисифор Иконийский, Мариниан Синадский и Нунехий Фригий Лаодикийский бросились в ноги Диоскору и умоляли его отменить своё решение.
Святитель Флавиан также поднялся со своего места, крикнул: «Протестую!» и передал римским легатам кратко набросанный им тут же перевод осуждения, переведённый с греческого языка на латынь — легаты не владели греческим языком и попросту не поняли, что произошло. Одни участники Собора шумели, другие, недоумевая о том, что случилось, и, желая поближе разглядеть сцену близ председательствующего, столпились близ него, римские легаты требовали слово, чтобы высказать свой протест происходящему — шум стоял невероятный. Опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, Александрийский патриарх велел стоящим у дверей храма солдатам вывести склонившихся у его ног просителей вон.
Солдаты бегали по церкви, епископы пытались спрятаться или вырваться наружу, монахи Варсумы и он сам бегали вокруг и грозились убить любого, кто противится Диоскору. Александриец приказал запереть двери, чтобы епископы не разбежались, и епископ Стефан Эфесский запер их, спрятав ключи, в свою ризницу. Участников Собора вытаскивали из углов храма, из-под лавок, заставляя подписывать приговор. Всё же постепенно шум утих, и тогда Диоскор, уже совершенно никого не стесняясь, напрямую потребовал от присутствовавших подписать приговор, сказав, что любой не согласный будет иметь дело лично с ним. Евсевий Анкирский попытался робко воззвать к милости, но сам едва не был низложен по требованию египетских епископов. Тогда Ювеналий Иерусалимский первым высказался за осуждение св. Флавиана, потом свой голос подал Домн Антиохийский, поднялись и другие руки[710].
Оставалось подписать акты Собора, которые, вследствие шума и беспорядка не были ещё составлены нотариями. И тогда один из членов этого позорного совещания предложил подписать чистые листы (!), сославшись на то, что в свободное время Диоскор и нотарии заполнят их правильно. Это было уже совершенно неслыханно, но, видимо, епископам нужно было пережить и такое унижение, чтобы запомнить этот злосчастный день. Диоскор и Ювеналий пошли по рядам, собирая подписи, а отказывавшихся подписывать листы называли еретиками. Беспорядок был таков, что два епископа подписались дважды[711].
Между тем настала ночь, и на фоне этого постыдного зрелища у входа в храм кротко стоял св. Флавиан, ожидая, когда его выведут. Видимо, это окончательно взбесило Диоскора, и он, подбежав к архиепископу, кулаком ударил его в лицо. Подоспевшие дьяки александрийца повалили Константинопольского патриарха на пол; Диоскор продолжал топтать тело, а монахи Варсумы избивали несчастного осужденного палками под крики своего вождя: «Убей его!»[712]. В ужасе от этой сцены епископы бросились вон из храма, который наконец-то был открыт, а солдаты вытащили тело св. Флавиана из церкви и бросили умирать на солому. На следующий день его отправили в ссылку, но по дороге святой мученик умер в местечке Ипеп. Евсевию Дорилейскому повезло гораздо больше — он сумел сбежать из-под стражи и, переправившись через море, нашёл убежище у папы св. Льва Великого[713].
Епископы надеялись уехать на следующий день, но участникам Собора, справедливо названного за происшедшие на нём события «Разбойным», не дали такой милости. Желая во всём закрепить своё главенство, 22 августа Диоскор созвал их вновь и потребовал осудить Феодорита Киррского — мужественного противника «12 анафематизмам» св. Кирилла Александрийского. Жертвой его гнева стал и Антиохийский патриарх Домн, обвинённый в несторианстве (на самом деле, он подал рапорт императору о случившемся, и Диоскор тут же расправился с ним), Ива Эдесский и ещё три епископа. Наконец, увидев вокруг себя только соучастников и уголовников из числа монахов Варсумы, Диоскор решил закрыть Собор. Венцом победы стало поставление Диоскором нового Константинопольского патриарха после прибытия в столицу государства — выбор его пал на дьякона своей церкви Анатолия (449–458). По прибытии в Александрию Диоскор имел торжественный въезд, неся перед собой, как великий трофей, акты своего Собора о низложении двух патриархов. Теперь весь Восток был под его ногами, и он даже осмелился присвоить себе титул вселенского патриарха, который ему предложил один азиатский епископ.
Обманутый Хрисафием, не устававшим убеждать императора в его богословской прозорливости и мудрости, не зная подробностей событий «Разбойного собора», св. Феодосий утвердил его акты законом[714]. Первым доказательством того, что царь находился в полном неведении, служат его слова в ответном послании к Валентиниану III: «В присутствии досточтимейших епископов, с полной свободой и совершенною истиной, отлучены недостойные священства и восприняты те, которые признаны достойными. И мы знаем, что ими ничего не было сделано противного правилу веры и справедливости»[715].
Но торжество и всевластие Диоскора оказались скоротечны. Вернувшиеся в Рим легаты передали св. Льву подробности позорного собрания, а вскоре сюда же дошли апелляции Евсевия Дорилейского, св. Флавиана и Феодорита Киррского. Папа 14 октября 449 г. созвал Собор в Риме и отверг решения «Разбойного собора». Затем он адресовал письма императору, св. Пульхерии, духовенству и монашеству Константинополя, в которых, опираясь на доклад своих легатов, возлагал всю вину за случившееся на Диоскора. В ответ Диоскор, испытывая искреннее сожаление в том, что не удалось задержать легатов папы, созвал синод из окружавших его епископов и произнёс анафему папе и отлучил его от Церкви.
