Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Винтер нагнулся и пролез под ограждением. Контуры домика расплывались в отраженном свете. Он сказал пару слов полицейскому, охранявшему дом, и отправил его вниз, к лодке.

Потом он снял куртку, положил ее на землю, надел перчатки. Взял кувалду и стал разносить печь на куски, планомерно, слева направо, чувствуя, как кровь приливает к мышцам и становится жарко. Кирпичи раскалывались с тяжелым звуком. Очаг постепенно исчезал, и Винтер прервался, утер пот и снял вторую, легкую куртку. Ветер мгновенно его охладил. Он взял кувалду и продолжил. От напряжения заболел палец на ноге, который он повредил несколько дней назад.

Очаг был сложен основательно, с двумя рядами кирпичей. После часа работы кувалдой и железным прутом он увидел краешек пакета, лежавшего между кирпичами. Он попытался его вытащить, но у него не получилось. В висках стучало, и не только от напряжения. «Дурак, что не выпил успокоительного на дорогу», — подумал он.

Винтер расковырял цемент вокруг пакета и снова потащил его на себя, пакет не поддавался. Он прицелился, ударил кувалдой еще раз, и последний кусок отвалился.

Он тяжело вздохнул. Измотанный, он постоял, опершись на кувалду и чувствуя холодный ветер на спине. Он видел, как вереск на склоне горы поднимается от ветра.

Винтер взял в руки пакет, он оказался легким и, кажется, хрупким. Он пошел в дом и там развернул прочную шершавую бумагу. Внутри лежала видеокассета. К ней был приклеен кусок белой бумаги, на котором от руки синими чернилами было что-то написано. Он перевернул кассету и прочитал: «Для Эрика».

И все. Он моргнул, но надпись не исчезла. Он сорвал записку, скомкал в руке, бросил на пол, как камень.

В свертке, помимо кассеты, лежали и другие вещи. Чеки, счета из ресторанов, билеты на метро, поезда и автобусы. Все из Лондона.

Винтер осторожно пошевелил кучу бумаг, как будто они были живые. Сверху лежал счет за такси, на котором той же синей ручкой было написано: «Стенли-Гарденс».

Следом лежало письмо Джеффу Хиллиеру от «шведского друга».

«Одно из последних звеньев, — подумал Винтер. — Но есть же еще кассета. Сейчас, сейчас все будет ясно».

Он видел маленький новый телевизор с видео, когда был здесь в последний раз. Он проверил, включено ли электричество в доме, и вставил кассету. «Боже, благослови», — подумал Винтер перед тем, как нажать кнопку.

Раздался шум, и он сделал звук потише, не отрывая глаз от безумного мелькания точек на экране. Внезапно заиграла музыка, и он с ужасом узнал первые такты — Альберт Айлер и Дон Черри. На экране появился бар Болгера. Камера, очевидно, была прикреплена к зеркалу у стойки. Помехи, обрыв съемки. Пэр Мальмстрём сидит у стойки. Помехи, обрыв. Снова Винтер, с кружкой пива в руке. Помехи, обрыв. Пэр Мальмстрём. Обрыв. Винтер. Обрыв. Джейми Робертсон. Обрыв. Винтер. Эта картинка не сразу исчезла. В трех метрах сзади стоит мужчина и улыбается. Это Викингсон. Его показывают крупным планом. Обрыв. Джефф Хиллиер. Обрыв. Улыбающийся Винтер. Карл Викингсон сидит у стойки. Винтер. Викингсон. Опять Пэр Мальмстрём. Кадры мелькают быстрее.

Потом чернота и тишина.

А потом комната. Голый мальчик сидит на стуле. В кадр входит мужчина в маске, с голым торсом, вокруг бедер кусок какой-то ткани. Глаза мальчика… Винтер смотрел на него и слышал невнятный звук, который мальчик пытался издать сквозь тряпку, которой был заткнут его рот.

Мужчина снимает маску и смотрит в камеру. Это Болгер.

Одновременно раздался голос. Но губы Болгера на пленке не шевелились, а мальчик не мог произнести ни звука.

Винтер почувствовал боль в челюсти. Он попытался открыть рот, но у него ничего не вышло. Он схватил себя за подбородок и нажал вниз, чтобы спазм прекратился. Постепенно рот открылся, и боль прошла. Осталось ощущение, будто все зубы разбиты.

Он остановил кассету и прокрутил обратно. Там было что-то про пленку. Он нажал пуск. Да, здесь. Голос звучал тихо, но уверенно. Потом Винтер послушал еще раз, глядя на экран.

В комнате был кто-то еще. Голос был похож на тот, который уже записан на пленках в полиции. Карл Викингсон. Болгер хотел показать, что Викингсон тоже был там. Они могут сравнить голоса, техники сделают вывод. Это вопрос только времени. Обычная рутина.

Винтер смотрел еще три минуты, выключил проигрыватель и быстро вышел из дома глотнуть свежего воздуха, принесенного ему ветром на вершину горы.

48

Все собрались дома у Винтера. Компания была тихая. Они просто чувствовали потребность побыть вместе, когда все закончилось.

Некоторые пили, но Винтер не пил. Он провел часы под душем и надеялся, что это помогло смыть пережитое.

— Но вы можете напиваться как угодно, — сказал он гостям. В комнате стояли бутылки.

Бергенхем тоже был там, с забинтованной головой. Винтер обнялся с ним, потом с Мартиной. Все обступили их малышку.

— Как ее зовут? — спросила Анета Джанали.

— Ада, — ответила Мартина.

— Аооода, — поправил Хальдерс, произнеся имя на гетеборгский лад.

— Потрясающе, — сказала Анета.

— Тебе нравится имя? — спросил ее Бергенхем.

— Потрясающее, — ответил за нее Хальдерс.

— Разрешите, — сказал Винтер, входя с коробкой «Куба традиционалес», которую он купил в Лондоне.

— Это ведь я должен угощать, — сказал Бергенхем.

— Конечно. Но пока у тебя не зажила голова, позволь мне предложить эти классические сигары, чтобы не нарушать традицию[5].

Хальдерс налил виски себе и Макдональду.

Винтер разговаривал с Меллестрёмом и Бергенхемом, которые держали по бокалу вина. Они стояли у окна, смотрели, как на улице смеркалось. Подошли Анета и Мартина.

— Был шанс, что мальчик выживет, и мы сразу же решили держать это в тайне, — сказал Макдональд Хальдерсу. — Мы поговорили с родителями и остальными, кто должен был быть в курсе, и выжидали.

— Господи, — сказал Хальдерс, — я чуть в обморок не упал, когда Винтер нам рассказал.

Тут появился сам Винтер с бокалом в руках.

— Все-таки пьешь? — спросил Макдональд.

— Иногда-то надо.

Шли часы. Ада спала в коляске в спальне Винтера. Макдональд сидел с Меллестрёмом, обсуждал ХОЛМС и последние события. Ханне, Анета и Мартина снова стояли у окна с бокалами в руках. Халдерс бродил, углубленный в думы, среди бутылок. Он только что поделился с Макдональдом историей краж его машин.

— И это в таком красивом уютном городке? — удивился Макдональд.

— У нас машины крадут чаще, чем в любом другом городе Европейского Союза, — похвастался Хальдерс.

Винтер сидел на кухне с Рингмаром. Между ними стояли пиво и грог. Голос Рингмара становился нервным.

— Ты хочешь сказать, что он разлил кровь животного в своей квартире? — спрашивал он.

— Он признал свою вину, — отвечал Винтер.

— Ублюдочный викинг.

Рингмар потянулся за бутылкой пива и опрокинул стакан с грогом.

— Черт. — Он сделал движение, словно искал тряпку, чтобы вытереть стол.

— Оставь, — сказал Винтер.

— Какой ублюдок, а, — повторил Рингмар.

Они помолчали. Из комнаты доносилась музыка.

— И ты думаешь, он не успел пустить кассеты на продажу?

— По-моему, нет. Если он вообще собирался это сделать, — сказал Винтер.

— А для чего же они это делали?

— Наверное, это был не главный мотив.

— По-моему, речь идет о сумасшедших деньгах. Это бизнес, и не надо себя обманывать, что деньги тут ни при чем.

— Наверное, для Викингсона это было важно.

Рингмар молчал.

— Если записи попадут на рынок, Макдональд узнает об этом. У него в этом мире есть доверенные лица, у которых есть доверенные лица.

— А у Болгера, значит, другие мотивы, — сказал Рингмар, не глядя на Винтера.

Теперь молчал Винтер.

— Они использовали друг друга, — продолжал Рингмар. — Двое психов, но на разный лад.

вернуться

5

Тот, у кого родился сын, угощает друзей и коллег сигарами. — Примеч. пер.

66
{"b":"201485","o":1}