Болгер издал неопределенный резкий звук. Его затрясло, мускулы напряглись. Винтер не отводил от него глаз. Время приостановилось.

Рядом с Болгером поставили семь человек, все было готово к опознанию. Перед ними, как всегда в таких случаях, стояла стена, зеркальная с одной стороны и прозрачная с другой.

Винтер вышел из комнаты и зашел в соседнюю, отделенную зеркальной стеной.

В углу стояла кровать на колесиках, зафиксированных, чтобы она не двигалась. Кровать была похожа на те, что раньше стояли в больницах, но это была новая модель, разработанная для авиаполетов.

В кровати лежал человек, и его черное лицо смотрелось как маска на фоне белой подушки. Голова была забинтована, но черная кожа все равно виднелась.

Это был Кристиан Ягерберг. Винтер никогда не видел его живым, только на фотографиях.

Глаза мальчика блестели. Он смотрел только на Болгера, который стоял за стеной. Он смотрел сквозь стену, как в окно. Болгер не мог его видеть. Мальчик пытался поднять забинтованную руку. Он стал двигать головой вперед и назад, как Болгер перед дверями комнаты. Он смотрел на Юхана Болгера, как жертва на убийцу, и кивнул.

Винтер подошел поближе и вслушался в его слабый голос. Сомнений не было.

Винтер вернулся туда, где у зеркала стоял Болгер. Остальные семь человек стали для него невидимками. Болгер посмотрел на Винтера, на зеркало и кивнул. «Он знает, — думал Винтер. — Он понял, кто там, по ту сторону».

Болгер стоял теперь спокойно. «А что я ожидал? — подумал Винтер. — Что он будет биться, рот побелеет, пойдет пена?»

Винтер на мгновение прикрыл глаза и внутренним взором увидел, как Болгер всей нечеловеческой силой кидается вперед, раскидав охранников, и…

Он открыл глаза и увидел, что Болгер стоит спокойно, его никто не трогает. Он смотрел на Винтера с тем пронзительным выражением, которое Винтер никогда не замечал у него до того момента, как они его задержали.

— Ничего не закончилось и не закончится никогда, — внезапно сказал Болгер.

Они сидели в кабинете Винтера. Винтер чувствовал холодок пота по всему телу. Макдональд выглядел осунувшимся, кожа натянута на кости.

— Я думал, что он все-таки рехнется, — признался Винтер.

— Мм…

— Пока он нормален, но риск остается.

Винтер закурил «Корпс». Руки слегка дрожали. Затянувшись и выпустив дым к потолку, он продолжил:

— Он сказал, что это еще не конец и что конца не будет.

— Я понимаю, что он имел в виду, — сказал Макдональд.

— Что ты сказал?

— Я понимаю, о чем он говорил. По крайней мере частично.

Винтер курил, не чувствуя вкуса сигар. Макдональд продолжил:

— Помнишь разочарование, когда вам пришлось отпустить Викингсона…

— Да…

— Он же на свободе.

Винтер молчал. Он был бледен.

— И фотоколлаж, который ты нашел.

— Куда ты клонишь, Стив?

— Никто из нас не перестал подозревать викинга.

— Конечно, нет.

— Я тоже был недоволен. Мы поговорили с ним, когда он прилетел в Лондон. У меня появилось то же ощущение, что и у тебя: что-то за ним есть.

— Ближе к делу, Стив!

— Так вот. Это удивительно, но это правда. Ты сказал мне как-то, что веришь в Бога. И вот мы получили награду. Это случилось только вчера вечером, и я ждал, пока мы останемся одни, чтобы рассказать тебе.

— Что рассказать?

— О викинге. Мы стали за ним следить. Хотели посмотреть, что получится. В нем было что-то такое… Да, это я уже говорил. Значит, двое моих ребят стали за ним ходить. Да еще Франки сказал что-то…

— Стив! Короче!

— Подожди, послушай. Я должен рассказать по порядку. Франки нашел кого-то, у кого есть товар на продажу. Не тот, что можно купить в порноклубах Сохо. Но рано или поздно все стекается в этот район все равно.

— Викингсон был в Сохо?

— Некий здоровый блондин шлялся по точкам с особым поручением. Строго секретно, но недостаточно секретно для источников Франки.

— А кто его источники?

— Не спрашивай, этого лучше не знать ни мне, ни тебе.

— Так что произошло?

— Франки сказал, что на рынок пока ничего не вышло.

— Так что нам это все дает?

— Мы пошли дальше.

— Вы пошли дальше… — повторил Винтер.

— В последний свой приезд Викингсон был не столь аккуратен. Его же освободили, он почувствовал свободу, весь мир его. Мы проследили его до Хитроу, но он не работал в тот день.

Макдональд облокотился на стол, куртка на плечах натянулась. Он был еще бледнее, чем обычно, голос тих.

— У работников авиакомпаний есть свои камеры хранения, и он пошел прямо туда и достал оттуда рюкзак. Тут мы подошли и помогли ему его открыть. Там оказался штатив.

— Что??

— Штатив, который мы так искали. На одной из его ножек не хватано колпачка. Официальное решение от техников Ярда еще не пришло, но нет сомнений, что это тот самый.

— Ты меня разыгрываешь.

— Я? В таком деле? После всего, что с нами было?

— Нет…

— Что нет?

— Не разыгрываешь… Некоторые иногда думают, что могут меня разыграть. Но им еще никогда не удавалось. Штатив… — повторил Винтер, чувствуя странный привкус во рту.

— Еще кудесники из Кеннингтона нашли на штативе отпечатки пальцев и говорят, для них не имеет значения, насколько давно они были оставлены.

Винтер только молчал. Сигара давно потухла, но он продолжал держать ее в руке.

— Но и это еще не все, — сказал Макдональд. — К верхней стороне ячейки был приклеен конверт, а в нем лежал ключ от банковской ячейки.

— Вы успели ее найти?

— Мы ее нашли, а в ней нашли еще один ключ.

— Еще один ключ?

— Да, от какой-то ячейки в камере хранения какой-то станции. Может, в подземке или железнодорожной.

— И сколько таких камер в Лондоне?

— Сотни станций, сотни тысяч ячеек. Но мы ее найдем…

— А что говорит сам Викингсон?

— Ни черта. Кажется, он думает, что завтра опять улетит в рейс.

— Где он сейчас?

— В нашей главной конторе в Элтеме.

— И молчит?

— Пока да.

— Ты думаешь, улик теперь хватает?

— Да. Для начала.

— Так, значит, их двое, — сказал Винтер.

— Да, это многое объясняет.

— У нас нет никаких доказательств связи между Болгером и Викингсоном. Но мы неправильно искали.

— В конце концов мы ее найдем. Как обычно.

— В любом случае косвенных улик недостаточно. Если мы хотим, чтобы Викингсона признали виновным, надо искать дальше.

— Мы на него надавим.

— Я не разделяю твоего оптимизма.

— Мы на него надавим, — повторил Макдональд.

Винтер в одиночестве шел по парку у здания полиции. Во время разговора с Макдональдом у него в голове появился хвостик идеи, который он никак не мог схватить.

Он вспоминал беседу с Марианной. «Она как-то растерялась, когда я заговорил о Болгере. Или от того, что я говорил только о нем? Казалось, что, кроме Болгера, было что-то еще, или, вернее, кто-то. То ли она сама была не уверена, то ли не решалась о нем упоминать… Но в конце концов она же сказала, что у него был приятель».

Он должен снова ее допросить или, вернее, поговорить.

Но больше всего его беспокоило другое. Он снова думал о Болгере. Тот хотел ему что-то показать и оставлял намеки в течение последних месяцев.

И Винтер чувствовал, что до сих пор не уловил самого важного. Догадка уже вертелась рядом, и он даже почувствовал легкий зуд и почесал голову, словно мысль его щекотала.

Болгер сказала. Они стояли… Он сказал что-то о красоте и темноте, когда они…

Винтер остановился, уставившись в землю невидящим взглядом. Обрывки предположений складывались один к другому. Он видел Болгера, стоящего у домика на горе.

Они вышли из дома. Болгер рассказывал, что построил новый очаг. Зажег костер. Ходил вокруг огня.

И когда Винтер приехал туда последний раз, Болгер бросил кочергу на красные камни.

Очаг.

Кирпичный монумент на вершине горы.