Пигг кивнул и выплюнул большой кусок табачной жвачки, мастерски попав точно в столб перил на южной стороне.

— Принесите бабушке стул, мальчики! — приказал он.

Через минуту бабушка Пигготт, все еще квохчущая, как мокрая курица, сидела перед своими обвинителями, а Пигг Бруди вызывал состав суда.

Он назначил пастора Джея главой присяжных. Смущенный священник никак не мог уразуметь, что происходит, но послушно подошел и встал слева от крыльца, как велел ему судья. Он начал судорожно водить пальцем по Библии, как будто его вызвали читать.

Затем в состав присяжных выбрали Сиднея Пиза, сонного малыша, едва начавшего ходить, который сосредоточенно сосал палец. Матери Сиднея эта затея совершенно не понравилась, но отец решил, что это очень смешно, и поставил сынишку рядом со священником.

Следующим призвали капризного мула Джоба, принадлежавшего Пиггу. Гиканье и вопли толпы привели в замешательство упрямого старого мула, совершенно не желавшего занимать место среди присяжных. После многочисленных пинков и толчков упирающееся животное все-таки привязали к молодому деревцу возле крыльца. Мама Сиднея Пиза тоже разволновалась и предупредила своего мальчика, чтобы он держался подальше от нервного и раздражительного создания.

Наконец, судья вызвал Джесси Беста, засмеявшегося от восторга, что его включили в игру. Он вприпрыжку побежал к судейскому месту, и все это гораздо больше напоминало шалость непосредственного ребенка, чем степенную поступь фермера.

Пигг велел Джесси встать между мулом и юным Сиднеем.

— Если старина мул взбрыкнет и ударит Джесси по голове, ему это, возможно, пойдет на пользу, — объявил Пигг.

Толпа громко рассмеялась, выражая согласие, а Джесси широко улыбнулся шутке, которую не совсем понял.

Судебный процесс, инсценированный в традиционном стиле, где все участники игры вели себя слишком серьезно, длился недолго. Свидетельские показания, данные братьями Бруди, состояли в следующем: все мужчины, женщины и дети должны были открыть рот и высунуть язык. Когда не обнаружили ни одного синего от черники языка, близнецы доказали свою правоту.

Бабушка Пигготт пыхтела, сопела и причитала, но даже и не подумала выдвигать какие-либо доводы в свою защиту. Суду потребовалась лишь пара минут, чтобы признать ее виновной.

Пигг Бруди громко откашлялся.

— Я хотел бы поблагодарить всех присяжных и отдать должное их ясному уму и блестящим мыслительным способностям.

Толпа покатилась со смеху от «ясного ума» бедняги пастора Джея, малютки Сиднея, упрямого мула и Простака Джесса.

Когда шум затих, Пигг официально обратился к бабушке:

— Миссис Пигготт, судебное заседание признало вас виновной. Хотите ли что-нибудь сказать до того, как я объявлю вам приговор?

Бабушка раздраженно фыркнула.

— Подумай хорошенько, прежде чем сказать, Пигготт Дандервулф Бруди — объявила она. — Я не собираюсь соглашаться чистить какой-нибудь курятник или белить уборные!

Пигг слегка вздрогнул при упоминании своего второго имени, но принял к сведению предупреждение старой женщины.

— Полагаю, что наказание должно соответствовать преступлению, — объявил он. — Бабушка, этим судом ты приговариваешься к следующему: на литературный вечер в следующем месяце ты обязана принести два пирога. Один вот для этих парней, которые доставили тебя в суд, а другой, конечно же, для судьи!

Громкими криками толпа приветствовала решение, но Джесси Бест прервал шум.

— Присяжным тоже должен достаться пирог! — сказал он Пиггу.

Судья взглянул на бабушку, но та только плечами пожала. Хлопнув ладонью по колену, Пигг внес этот пункт в текст приговора.

— Хотя мой мул не получит ни кусочка! — произнес он. — Бедное создание страдает от черники такими расстройствами желудка, что приходится на всю ночь привязывать его у ручья.

Ро немного смущенно засмеялся, услышав эту историю, и обвел взглядом вспыхнувших девушек, многие из которых посматривали в его сторону.

Удивительно, что он чувствует себя совершенно свободно и легко с этими людьми! А ведь они так сильно отличаются от него… Странно, но они, кажется, даже не замечают этого!

Его взгляд и внимание вновь сосредоточились на крыльце школы, как только по ступеням поднялся Анри, На минуту он задержался, чтобы с гордостью похлопать Джесси по спине и перекинуться с ним парой слов, потом повернулся к толпе и поднял вверх руки, призывая к молчанию.

— Сегодня среди нас находится посторонний человек, — начал он.

Ро на мгновение опешил. Он чувствовал здесь себя настолько хорошо и спокойно, что казалось нелепым называть его «посторонним». С улыбкой, которая, он надеялся, выглядела дружеской, Ро прошел к школьному крыльцу. Там его встретил Джесси, необычайно осторожно державший эдифон. Он улыбнулся Ро, поставил прибор на верхнюю ступеньку и нежно снял крышку.

— Вот это — Фарли, — начал Бест. — Джентльмен и ученый, ребята! Он остановился у меня. Говорит, что привязался к моему Джесси, — Анри плутовато ухмыльнулся. — А может, он привязался к моей малышке Мегги?..

Толпа довольно захихикала, а Ро выпрямился. Может, со стороны Анри вполне нормально — подшучивать над дочерью в своей хижине, но перед всеми собравшимися жителями это было более, чем неуместно! Невольно Ро обвел взглядом толпу в поисках Мегги; к счастью, он нигде не заметил ее.

— Так вот: Ро… — продолжал Анри, — …воспылал страстью к старой доброй музыке.

Ро наблюдал, как глаза людей внимательно и задумчиво рассматривали его.

— Я не говорю сейчас о записанных нотах и всех этих «до-ре-ми», о которых мы слышали от проезжающих профессоров.

Вздох облегчения пронесся над толпой.

— Ро любит музыку, которую мы поем и играем на этой горе с тех давних времен, как наши предки изгнали отсюда индейцев.

Ро с надеждой снова взглянул на людей, стоящих внизу.

— Там, откуда он пришел, очень мало подобной музыки, — объяснил Анри. — Поэтому он старается сохранить ее на этих маленьких восковых цилиндрах, чтобы она никогда не исчезла.

Когда Анри поднял один из синих восковых цилиндров, чтобы они получше разглядели, раздался искренний смех. Хранить музыку на цилиндре, похожем на веретено? Это казалось хорошей шуткой!

— Я говорю серьезно, — настаивал Анри. Он повернулся к молодому человеку, стоявшему рядом. — Ро, покажи этим ребятам, как работает твой Слушающий Ящик. Он слушает, что ты поешь или говоришь ему, запоминает и снова проигрывает тебе.

Руки Ро дрожали, пока он прикреплял рупор к эдифону. Впервые с тех пор, как он стал членом научного общества университета, Ро волновался и сомневался в том, достигнет ли он успеха. Он рассчитывал, что техника очарует толпу неотесанных фермеров Озарка и убедит их помочь в его поисках. Но, возможно, технические чудеса современного мира для них еще не все. Этих простых и бесхитростных жителей не так-то легко впечатлить достижениями науки и прогресса. У них свои, особые ценности, им важно другое: еда, семья, друзья. Ро боялся, что его довольно ограниченные научные возможности не выдержат сравнения со столь фундаментальными жизненными понятиями.

Он поставил цилиндр с записью «Барбары Аллен» в исполнении Джесси. После трех ритмичных поворотов ручки эдифон набрал достаточную скорость. Ро осторожно установил закругленную иглу на бороздки в синем воске.

Скрипучий звук, вырвавшийся из прибора, был совершенно неузнаваемым, и Ро поспешно отрегулировал блестящий металлический рычаг, который управлял скоростью вращения. И сразу же из сверкающего жестяного рупора послышалась безупречно звучавшая мелодия скрипки Джесси.

Толпа задохнулась от потрясения, затем воцарилась благоговейная тишина.

— Это я! — гордо объявил Джесси. — Это я там играю! Я знаю, создается впечатление, что играет этот прибор, но это не так. Он только слушает, а скрипка, что там играет, моя. Это я!

Анри взглядом заставил сына замолчать, и толпа почтительно вслушивалась в безукоризненное воспроизведение старой знакомой мелодии.