С т е п а н и д а М а т в е е в н а. Низко кланяемся. (Раскланивается с Горбачевым, уходит).
К а л а б у х о в. Слушаю вас, Алексей Петрович.
Г о р б а ч е в. Садитесь.
К а л а б у х о в. Постоим, Алексей Петрович.
Г о р б а ч е в. Садитесь. Разговор у нас не трехминутный.
К а л а б у х о в. Понимаю. (Садится).
Г о р б а ч е в. Знаете, для какой цели я пригласил вас?
К а л а б у х о в. Догадываюсь.
Г о р б а ч е в. Докладывайте.
К а л а б у х о в (наливает из сифона стакан воды, залпом выпивает, еще шире расстегивает ворот и вытирает со лба пот). Значит, дело было так…
Г о р б а ч е в. Только короче. Подробнее поговорим на рапорте.
К а л а б у х о в. Зачем же на рапорте. Я вам сейчас все подробно изложу, Алексей Петрович, и дело с концом.
Г о р б а ч е в. Излагайте, Афанасий Яковлевич, как я просил.
К а л а б у х о в. Значит, дело было так. Старший горновой Михаил Подгорнов как-то зашел ко мне домой, а у меня, как бы сказать, домишко небольшой, садик… Разрешите закурить?
Г о р б а ч е в. У меня в кабинете курить нельзя.
К а л а б у х о в. Ну, значит, садик, хозяйство небольшое.
Г о р б а ч е в. Дочь…
К а л а б у х о в. Вот именно. Теперь дальше…
Г о р б а ч е в. Дальше об этом мне и без вас докладывали. Однако я пригласил вас по другому вопросу.
К а л а б у х о в. Извиняюсь, не сообразил.
Г о р б а ч е в. Скажите, Калабухов, почему сегодня на вашей печи получилась осадка?
К а л а б у х о в. Тут, могло статься, Алексей Петрович, я маленько зазевался во время подачи шихты. Могло быть, не учел показателей первой смены.
Г о р б а ч е в. Вы с ними знакомились, приступая к смене?
К а л а б у х о в. Да, замотался я с шлаковыми чашами…
Г о р б а ч е в. За шлаковые чаши отвечают другие люди. Мастер должен следить за печью.
К а л а б у х о в. Хотелось как лучше, а выходит — хуже.
Г о р б а ч е в. Что же насчет осадки?
К а л а б у х о в. Махина такая — внутрь не влезешь.
Г о р б а ч е в. Значит, на этот вопрос не можете ответить? Почему вы перестали посещать курсы мастеров?
К а л а б у х о в. Какой толк учить меня, Алексей Петрович? Все равно не разбираюсь в формулах.
Г о р б а ч е в. Значит, если я вас правильно понял, учиться на курсах вы не будете?
К а л а б у х о в. Как не буду? Разве можно в наше время не повышать свою квалификацию?
Г о р б а ч е в. И последнее: почему в вашей смене развалилась трудовая дисциплина?
К а л а б у х о в. Есть такой грех, Алексей Петрович.
Г о р б а ч е в. Как это так: пока Подгорнов работал в смене Пирожкова, это был лучший горновой. А теперь что получается?
К а л а б у х о в. Ума не приложу. Вы бы его пригласили, Алексей Петрович…
Г о р б а ч е в. Пригласим, если вы сами не в состоянии порядок навести.
К а л а б у х о в. Молодежь, что с нее возьмешь?
Г о р б а ч е в. Подгорнова перевели к вам в бригаду по вашей же просьбе. Но я не вижу положительных результатов. Как раз наоборот. Я вас уже предупреждал. Говорю в последний раз: не улучшите работу в смене — понизим в должности и вас и Подгорнова!
К а л а б у х о в. Начальству виднее.
Г о р б а ч е в. Не потому ли у вас беспорядки пошли, что у мастера со старшим горновым семейственность установилась?
К а л а б у х о в. Злые языки, Алексей Петрович.
Г о р б а ч е в. Говорят, что видели вас на рынке — яблоками торгуете. И не стыдно вам, доменщику…
К а л а б у х о в. Сплетни, ей-богу, сплетни, Алексей Петрович…
Г о р б а ч е в. Вот что, товарищ Калабухов, завтра на совещании мастеров технически обоснованно доложите о мерах улучшения температурного режима на вашей печи.
К а л а б у х о в. Есть же начальник смены. Несправедливо, Алексей Петрович, при старом руководстве такие дела с инженера спрашивали.
Г о р б а ч е в. Все. Можете идти. А другие вопросы решим вместе с общественными организациями.
К а л а б у х о в. Всегда так: из мухи слона раздувают.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Аляповато обставленная столовая в особняке мастера Калабухова. За окном проливной осенний дождь. На полу просушиваются фрукты, в центре комнаты кадка, на стульях — корыто, в нем промываются огурцы. Вера и Михаил готовят огурцы к засолке.
В е р а (достает из кадки несколько огурцов). Миша, ты опять бракованные огурцы положил?
М и х а и л. Где?
В е р а (подает). Полюбуйся. Засолка овощей, милый, — дело не менее важное, чем твой чугун.
М и х а и л. Не пойму, на кой черт их столько? Одних огурцов третья кадка.
В е р а. Ничего ты в этом деле не соображаешь. В прошлом году мы пять кадок солили, и к весне ни одного огурчика не осталось. Знаешь, сколько за них выручили?
М и х а и л. Торговали на рынке? С ума сошли!..
В е р а. Мой отец, Мишенька, не хуже тебя доменщик, а в овощах толк понимает, когда огурцы, когда помидоры надо запасать. Коттедж, думаешь, святым духом строился?
М и х а и л. Отец на заводе тысяч пять зарабатывает да ссуду, наверное, брал?
В е р а. Сравнил. У нас коттедж во всем городе поискать. Ссуды хватило только на фундамент, а оформление все из огурчиков да помидорчиков.
М и х а и л. Как хочешь, я не одобряю спекуляции и не позволю тебе шататься по рынкам.
В е р а. Мишенька, я пока что не в гостях живу, а в собственном доме.
М и х а и л. Ты меня особняком не попрекай — недолго завернуть оглобли.
В е р а. Что ты, Миша, кто тебя попрекает? Я только для того, чтобы цену хозяйству не забывал. (Показывает на часы). Скотину пора поить, кормить. Да каждому свой рацион.
М и х а и л (с ожесточением бросает огурцы). Оставь, Вера, не заводи лучше. Получаю зарплату и никаких свиней мне не надо!
В е р а. Зачем расстраиваться, Мишенька? Я ведь, пошутила. В самом деле, ну их к лешему — огурцы. Садись, отдохни. (Усаживает Михаила на диван). Спеть тебе что-нибудь? (Берет гитару, поет).
Не тревожь ты меня, не тревожь,
Обо мне ничего не загадывай.
И когда по деревне идешь,
На окошко мое не заглядывай.
М и х а и л (поднимается, надевает пиджак). Не то поешь…
В е р а (кладет гитару). Что с тобой?
М и х а и л (отстраняется). Не надо, ничего не надо. Уйди лучше!..
В е р а. Гонишь?
М и х а и л. Сам не знаю, что делается на душе: места не нахожу. В цехе только человеком себя чувствую. Бывало после смены спешу поскорее переодеться и домой, а теперь не уходил бы из цеха.
В е р а. Не первый день работаешь, пора бы налюбоваться цехом.
М и х а и л. Пять, десять лет, сто лет буду работать и не перестану любоваться чугуном, потому что сам его выплавляю.
В е р а. Чугун-чугуном, на меня за что сердишься? Может, опять какие сплетни от Фени?
М и х а и л (резко). Что ты сказала?
В е р а. Ничего.
М и х а и л. Повтори, что ты сказала?
В е р а. Ничего не сказала.
М и х а и л. Заруби себе на носу, чтобы таких слов про Феню не было.
В е р а. Чудной ты человек. То тебе Феня плохая, то за Феню в драку лезешь.
М и х а и л. Да, не трогай. Так лучше будет!..
В е р а. Может, и так, только я тут не виновата.
М и х а и л. Не виновата? Ты не виновата? Может, ты и не знала, что есть такая, на свете Феня? Что у меня с ней семья была?
В е р а. Ты, должно быть, не знал, а я знала и нынче прекрасно помню.
М и х а и л. Эх, никакой гордости в тебе нет.
В е р а. Зачем мне она? Я и без гордости проживу. Я тебе не Феня: так дешево не отступлюсь…
М и х а и л (хмуро). Опять Феню трогаешь? Замолчи, Вера!
