Но барабаны еще долго звучали на этом пиру. Усталость и напряжение постепенно покидали тело Аппанны. От выпитого коньяка слегка кружилась голова. Он снова ощущал себя сильным и освобожденым от горя. „Рождение и смерть — они предназначены всем“, — всплывали в голове слова песни. „Всем, — думал Аппанна. — Всем. И ничего в этом страшного нет“. Он ощущал локти сидящих рядом, ловил слова их разговора, он чувствовал всех этих людей как нечто единое, неотъемлемой частью которого был он сам. И от этого волна тепла и уверенности захлестывала Аппанну и делала его добрым и великодушным. Он поднялся, прошел в свою комнату и вытянулся на кровати. Постель показалась ему очень мягкой. Глаза Аппанны начали слипаться. В какой-то момент ему показалось, что он слышит покашливание и покряхтывание деда. Так дед делал, когда укладывался спать. „Устраивается, — догадался Аппанна. — Устраивается в канникомбре“. Сон уже путал его мысли и менял все, что окружало Аппанну. Канникомбре разрослась до размеров центрального зала, и он увидел сидящих вокруг циновки пирующих мужчин в черных купья. Он не знал их лиц, и только один был ему знаком — дед. Он понял, что это духи предков. Они сидели локоть к локтю, как его большая семья. Они и были его семьей. Семьей, с которой Аппанну неразрывно теперь связал дух его деда. Ударил барабан, и один из них, опоясанный мечом, поднялся и сказал:

― Теперь мы будем танцевать.

Но канникомбре вдруг стала сужаться, а предки превратились в плоские тени, И среди этих теней он уже не мог найти деда…

— Аппанна! Аппанна!

Он поднял голову. Яркий солнечный свет заливал комнату.

— Аппанна! — снова позвали его.

Он выглянул в окно и увидел своего приятеля из соседнего дома.

— Крепко же ты спишь! — засмеялся приятель. — Мы идем на охоту. Пойдешь?

— Подождите меня, — стряхивая сон, заторопился Аппанна. — Я сейчас соберусь.

Он вышел на веранду. На ступеньках стоял дядя.

— Надо ехать в Меркару сегодня, — сказал дядя. ― За одиннадцать дней у меня в конторе накопилось, ох, сколько дел.

Два двоюродных брата Аппанны, оба офицеры, старательно приводили в порядок свою форму. Им завтра надлежало быть в полку, и они не хотели опаздывать. Муж тетки, школьный учитель, разложил тетрадки, которые он должен был проверить до своего отъезда. Аппанна свистнул псу и тот, помахивая хвостом-обрубком, радостно устремился к хозяину.

Аппанна шел по лесу, и лучи солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, ложились веселыми зайчиками на тропинку. Пес, бежавший впереди, вдруг остановился, как вкопанный, и замер.

― Так, — прошептал. Аппанна. — Что-то сейчас будет.

В стороне глухо прозвучал выстрел. Охотничий выстрел, возвещающий о добыче.

К октябрю в Курге прекращаются дожди. Солнце щедро обрушивает свой свет на промокшую и иззябшую землю. Под его лучами краски этой маленькой страны становятся яркими и свежими. Горные хребты приобретают все оттенки синего и голубого, долины вызывающе зелены, а густые леса сочно темнеют под безоблачным ясным небом. Солнце медленно совершает свой путь, проходя созвездия Зодиака. В конце октября оно входит в созвездие Скорпиона. И тогда краски Курга начинают меняться. Земля долго впитывала золото солнечных лучей и поэтому сама становится золотой. Зелень плодородных долин постепенно исчезает, и на смену ей приходит солнечный цвет созревших рисовых полей. Мандариновые деревья гнутся под тяжестью оранжевых плодов, а на кофейных кустах вспыхивают красные гроздья поспевающих чудодейственных ягод. В мрачноватом однообразии лесов появляются веселые золотые пряди желтеющих деревьев. Воздух становится каким-то хрупким и прозрачным, как первые льдинки на голубой реке поздней осенью. И в этой хрупкости и прозрачности дышится легко и свободно. Над Кургом ясное небо и еще какая-то странная, удивительная тишина. Кажется, что все замерло, приготовившись к чему-то важному и торжественному. На деле так оно и есть. Земля и солнце приготовились отдать людям плоды своего таинственного союза. Но взять плоды просто так нельзя. Это было бы крайней неблагодарностью к этой щедрой земле и этому яростному солнцу. Это было бы несправедливо, считают курги, по отношению к богам. Брать такие дары надо весело и празднично. Поэтому люди и земля ждут. Ждут тихо и терпеливо.

Солнце медленно совершает свой путь и входит в созвездие Скорпиона. Горит «красная звезда Рохини». Когда солнце подойдет к ней, а луна наберет свою силу, страна кургов взорвется блистательным праздником. Самым главным и важным. Праздником первых плодов, праздником нового риса. Он называется «хутри». День праздника уже вычислен астрологами. Они сделали это в месяц Льва. Ибо, говорят курги, созвездие Льва самое солнечное из всех созвездий, и все расчеты, касающиеся солнца, должны быть сделаны в этом месяце. Только в месяц Льва можно определить, когда точно солнце приблизится к красной звезде Рохини. Пока все ждут, и над Кургом стоит тишина ясных дней, а в его лесах, на полянах, происходит таинственная работа.

По ночам поляны заливает голубоватый свет набирающей силу луны. И тогда на них приходят те, которым суждено стать украшением наступающего праздника. Но украшением просто так стать нельзя. Над ним надо работать. Упорно и долго. Мужчины в черных купья незаметно, как тени, покидают ночами свои деревни и исчезают в заповедных лесах. На полянах в такие моменты горят костры и бьют барабаны. Мужчины танцуют. Но это еще не настоящие танцы, а только репетиции. Репетиции долгие и упорные. Репетиции с наказанием для нерадивых и штрафами для неявившихся. Танцы на празднике хутри — дело общественной значимости. Каждая деревня должна показать на что способны ее мужчины. И поэтому по ночам горят костры на полянах и глухо бьют барабаны.

На репетиции не должно быть посторонних. Репетиция сама по себе таинство в заповедном лесу. Оно должно быть скрыто от глаз праздных людей. Его не должно видеть солнце: ибо для него и в честь него этот великолепный праздничный сюрприз — кургские танцы. В знак человеческой благодарности и признательности.

Солнце — строгий ценитель. Поэтому все должно быть сделано хорошо. Мужчины в черных купья упорно работают по ночам.

Сколько веков этому празднику? Трудно сказать. Может быть, столько, сколько полям Курга. Может быть, немного меньше. Говорят, что праздник пришел в Кург из Малабара. Вот что об этом рассказывают и поют сами курги.

…Когда-то очень давно в Курге не было такого праздника. Каждый год созревал рис, люди выходили на поля и начинали срезать колосья. Эта работа не отличалась ничем от другой. Но люди чувствовали, что когда срезают первые колосья — это очень значительно. Однако не могли выразить этой значительности. Тогда они обратились к богу Иггутаппе, который покровительствовал всем, кто обрабатывал земли. А бог Иггутаппа, если вы помните, прибыл в Кург из Малабара, и там у него оставались родственники. Люди сказали Иггутаппе:

— Мы каждый год срезаем первые колосья риса, но делаем это скучно и обыденно, как в любой другое день сбора урожая. Но ведь этот первый колос — плод земли и солнца. И это очень важно. Нам кажется, что просто так срезать первый колос нельзя. Придумай что-нибудь.

Иггутаппа согласился с людьми, но сам придумать ничего не смог. От размышлений у него разболелась голова. Но в это время пришло письмо от бога с Малабара — Бендруколаппы. Бендруколаппа был братом Иггутаппы.

«Дорогой брат! — писал Бендруколаппа. — Я по тебе очень соскучился. Приезжай ко мне в гости. Правда, автобусы еще к нам не ходят, но ты ведь бог и сумеешь добраться. Приезжай. Очень тебя об этом прощу. Твой брат и бог Бендруколаппа».

Иггутаппа прочел письмо и задумался. Конечно, люди от него не отстанут со своим первым колосом. А он им ничего сказать не может. Поэтому самое лучшее на время уехать. За это время люди могут забыть о своей просьбе или он сам что-нибудь придумает. И тогда боги будут целы и люди сыты. И он отправился к брату. Брат очень обрадовался Иггутаппе. Oн его щедро угощал и возил по своим владениям.