* * * Беда стране, где раб и льстец Одни приближены к престолу, А небом избранный певец Молчит, потупя очи долу. Пушкин. «Друзьям» Мы стихи, как сувениры, дарим, За внимание благодаря… Шли поэты в гувернеры к государям. Шли поэты в камер-юнкеры к царям. Ну, а если — не по принужденью, Ну, а если в этом был резон: Заронить томленье и сомненье В царский, в неприкосновенный сон. Вдруг увидит нашими очами, В чем его немалая вина, Как земля отчизны холодна, Как страдает пьяными ночами. Службу эту не считают трудной (Честь оказана и пост высок), А поэт — от пули за секунды, От презрения — на волосок. …Мы, своей не понимая лиры И не веря собственным словам, Раздаем стихи — как сувениры, И они пылятся по шкафам. * * * Ангел мой, ты видишь ли меня? Ф. Тютчев Какие странные мне снятся сны: Как будто бы тебя не хоронили Или каким-то чудом оживили — Опять прекрасные глаза ясны. Какие страстные мне снятся сны: Я обнимаю ласковые плечи И говорю загадочные речи, Которые лишь нам с тобой ясны. Какие строгие мне снятся сны: Я знаю, эта встреча ненадолго, Что мне нельзя с тобой — законы долга По-прежнему единственно важны. Какие страшные мне снятся сны… ГОРОЖАНЕ Мы несемся на предельной скорости, На спидометре — не меньше ста, К черту горести, забыты хворости, За верстою новая верста. Убавляет скорый ветер времени Уж и без того короткий срок Мошкары беспомощного племени, Что ей надо около дорог? Сквозь очки и хриплый гул транзистора Еле видим, как живет земля, Яркая, по-праздничному чистая, Убранная в клены-тополя. Пролетаем мимо чудо-домиков, Не успев осмыслить на лету: Люди терпеливо, словно гномики, Создают-лелеют красоту. Почему же мы скользим по краю, Почему же мы стремимся прочь? Даже разглядеть не успеваем, А должны остаться и помочь. СТАРАЯ ЯБЛОНЯ
Отработала. Неподвижен Тяжкий снег на суставах ветвей. От соседства изящных вишен Все изъяны стали видней. Бесконечных надежд порывы Исковеркали ладный ствол. Как недолго была счастливой, Не заметила — век прошел. В ореоле листочков слабых Восходило солнце в зенит. Удивительный запах яблок В сердцевине она хранит. Помнит каждого сладкую тяжесть И стремление к центру земли. Если слушать умеешь — расскажет, Как они беспокойно росли. Для себя — ничего не просила, Лишь у неба воды простой. Да она и сейчас красива Самой главною красотой. * * * Старались, возводили дом, детей добру учили. Тому, как мы теперь живем, где отыскать причины? Скопилась грязь. По всем углам неправедное эхо. Хлеб зачерствел, и дом — не храм, не помощь, а помеха. Навряд ли я понять смогу, откуда эта мода: куда хочу, туда бегу — важна одна свобода. Свобода — лгать? Свобода — спать, где мягче стелет кто-то, где словно с неба — благодать и не нужна работа?.. Зияет небо пустотой сквозь тоненькие ветки… Подумать страшно: нас с тобой могли послать в разведку. * * * На вязкой тропке молодой аллеи качаю сердце, как ребенка мать. Оно устало. Плача и жалея, оно не научилось отдыхать. Я спрашиваю: где же та криница с водою, утоляющей печаль? Каким богам прикажете молиться, когда мы отменили их… А жаль. Я встала б на колени, попросила простить меня за то, что жить хочу, за то, что но́шу вынести решила, которая уже не по плечу. *** Приготовиться к бессоннице! Чай «со слониками», он Не ко времени припомнится, Будет поздно осужден. Вырастая из затылочной Непристроенной кости, Станет пышно и настырно Та бессонница цвести. Но промаявшись без толку И покинувши кровать, Не достанешь книгу с полки, А начнешь себя читать. Пересматривая строго Жизни прожитой тома, Ты раскаешься во многом В силу «заднего ума». Завтра, кстати, понедельник, Можно все начать с нуля. …Ветер мокрою метелью Облепляет тополя. Ни звезды, ни света нету, Лишь у ночи в кулаке Кто-то курит сигарету, Кто-то мается в тоске. |
