Уроки матери не прошли зря: девушка умела надавливать, не причиняя боли, снимать пальцами мышечное напряжение, добиваться прилива крови к онемевшему телу и приносить долгожданное облегчение. Склонившись над ним и закрыв глаза, она, доверившись осязанию, разминала напряженные мышцы. Стоны Макфейна свидетельствовали о том, что ее усилия хоть и причиняют порой боль, но не напрасны.

Мало-помалу судороги отпустили его. Сначала это было незаметно для обоих: казалось, из непроницаемой каменной стены потянуло сквозняком. Ее нажатие стало сильнее, упорнее. Мышцы должны расслабиться, вернуться к нормальному состоянию после долгого сжатия. Чуть погодя, зная, что за одну ночь не добиться сразу всего, Ариэлла начала массировать испещренную шрамами спину. Мышцы вздувались под ее руками, словно в благодарность за облегчение, которое она им доставляла. Девушка взялась за его плечи и бока, Макфейн по-прежнему тихо стонал, корчась и вместе с тем наслаждаясь теплом ее ладоней.

Малькольм испытывал блаженство, когда Роб массировал его истерзанное тело. Никогда еще он не ощущал таких легких и умелых прикосновений. Ни лекарям, ни женщинам было недоступно искусство этого чумазого сопляка. Казалось, Роб знает все точки, где гнездится самая острая боль, и умело изгоняет ее. Его нажатия давали прекрасный результат и длились столько времени, сколько было необходимо, чтобы мышцы испытали облегчение. Они словно дожидались, чтобы за них взялись именно так.

Малькольм не решался открыть глаза, а лишь вдыхал аромат снадобий и впитывал всем своим существом целебное тепло. Его тело постепенно оттаивало, и не только благодаря осторожным прикосновениям ладоней к больной спине, но и от какого-то нового ощущения. Массаж все больше походил на дразнящее поглаживание, напоминающее ласку.

Он пошевелился, убеждая себя, что все это лишь игра воображения, и попытался вновь обрести спокойствие, которым наслаждался несколькими минутами раньше. Однако перемена была слишком разительной. Поглаживание спины превратилось из целебного в чувственное, будто все это делал не парнишка, а опытная женщина. Роб между тем наклонился так близко, что Малькольм уже ощущал на своей влажной коже его дыхание. Прикосновение маленьких ладоней стало нестерпимо искушающим.

Испугавшись этого пронзительного ощущения, Малькольм дернулся и расплескал воду.

— Довольно! — резко бросил он. — Теперь оставь меня.

Мальчишка смутился:

— Но я еще не закончил. Вот здесь мазь.

— Не нужна мне твоя мазь! — рявкнул Малькольм. — Говорю тебе: убирайся! Немедленно уходи отсюда!

Его лицо потемнело от гнева. Растерянная Ариэлла не понимала, чем вызвана внезапная перемена. Едва она заметила, как расправляются от массажа сведенные судорогой мышцы, и на тебе… Он снова напрягся так, будто его мучила сильная боль.

— Ладно, Макфейн! — обиженно бросила она, выбежала и с силой хлопнула дверью.

Ариэлла понимала, что в их отношениях произошла перемена. Забывшись от тепла и аромата целебных снадобий, она, желая избавить его от страданий, невольно переступила какой-то рубеж. Массаж превратился в запретное исследование мужского тела — испещренного шрамами, но все равно горячего, крепкого, источающего силу.

Как ни страшилась девушка признаться себе в этом, прикосновения к его телу не оставили равнодушной и ее.

— Какая кошка пробежала между тобой и Макфейном?

Ариэлла смутилась:

— Никакая.

— Неужели? — усомнился Дугалд. — Раньше он удостаивал беседой только тебя. Теперь, едва кончаются занятия, Макфейн удаляется к себе в покои и носа оттуда не высовывает.

— У него бывает Агнес, — возразил Эндрю. — Она приносит ему ужин и помогает мыться.

Ариэлла чуть не заскрежетала зубами от злости. Тот вечер, когда она взялась потереть Макфейну спину, ознаменовал перемену в их отношениях. Уже на следующий день он избегал Роба, словно тот чем-то его разгневал. Уязвленная его поведением, Ариэлла приставила к нему Агнес, наказав ей помогать ему принимать ванну, хотя отлично знала, что он не желает этих посещений. Однако Макфейн не отослал Агнес, как надеялась Ариэлла, а напротив, приветливо встретил ее и попросил каждый вечер помогать ему.

— Он уже не ужинает в зале со всеми, — вставил Гордон. — День-деньской муштрует клан, а потом запирается у себя — только его и видели. Чем он там занимается?

— Наверное, пьет, — предположил Ниэлл с презрительной гримасой.

— Откуда ты знаешь? — взвился Дункан. — А хоть бы и так! Главное, Макфейн встает на заре и продолжает нас учить как ни в чем не бывало.

— В молодости надо разделять трапезу с другими и хоть немного развлекаться, — заметил Энгус. — Помнится, я когда-то…

— Если Макфейн предпочитает сидеть в своей комнате — пусть сидит, — оборвала его Ариэлла. — Ведь это не сказывается на обучении.

Ей не хотелось, чтобы совет клана узнал, что Макфейн много пьет. За минувшую неделю люди проникались к нему все большим доверием и почти поверили в то, что благодаря его стараниям смогут дать достойный отпор любому недругу. Он что ни день показывал какой-нибудь новый прием или тактический маневр, вызывая всеобщее восхищение своими познаниями и даже ловкостью. Если выяснится, что по вечерам Макфейн, жалея себя, впадает в оцепенение, его репутация будет подорвана и он лишится завоеванного уважения.

— Все-таки никак не пойму, зачем тратить время на такие глупости, — настаивал Ниэлл. — На нас в любой момент могут снова наброситься, а мы знай себе кидаемся на чучела из тряпок да рубимся деревянными мечами! Когда же найдется настоящий воин с сильным войском, способный защитить клан?

— Когда он сам объявится, — ответила Ариэлла. — А может, Элпина посетит новое видение.

Дугалд посмотрел на Элпина:

— Не было ли у тебя видений?

Все насторожились. Элпин многозначительно оглядел свой клан, наслаждаясь всеобщим вниманием, и покачал головой.

— Поскольку неизвестно, дождемся ли мы чего-то такого, лучше усваивать уроки Макфейна, — сказала Ариэлла.

— Чепуха какая-то! — Ниэлл стукнул кулаком по столу. — Ариэлле приходится рядиться в мальчишку, чтобы остаться в живых, а мы тем временем тренируемся под присмотром калеки.

— Он не калека, — резко возразила Ариэлла.

— Не забывайте о многочисленном войске Макфейна, — с надеждой проговорил Энгус. — Возможно, оно скоро придет сюда. Тогда нам не будет страшен ни Родерик, ни любой другой неприятель.

Ариэлла с опаской покосилась на Элпина.

— Его воины сражаются сейчас в другом месте, — напомнила она. — Мы не можем ждать от них помощи.

— Не странно ли, — воскликнул Ниэлл, — что войско Черного Волка где-то сражается без своего предводителя?!

— Ариэлла решила, что новым лэрдом ему не бывать, — вставил Дункан. — Так не все ли равно, где сейчас его войско? Он просто временно нам помогает.

— Поскольку мы понимаем, что отразить вражеское нападение нам не под силу, не лучше ли прекратить эти игры и заняться поисками нового Маккендрика? — предложил Ниэлл. — Клан будет подвергаться опасности до тех пор, пока Ариэлла не выйдет замуж и не пожалует своему избраннику меч.

В зале стало тихо: старейшины обдумывали ответ.

— Возможно, ты прав, — промолвил Гордон. Ариэлла пала духом. Ниэлл и Гордон невысокого мнения о Макфейне и его уроках; многие ли соплеменники согласны с ними?

Каин скакал галопом. Малькольм, припав к его шее, едва превозмогал боль. Конь продирался сквозь лесную чащобу. Все вокруг огласилось топотом копыт: мимо промчались Гзвин, Рамси и Хью, преследовавшие оленя. Изнемогающий Малькольм придержал Каина.

Он был противен себе. До чего же трудно держаться достойно! Все происходившее уязвляло его. С момента его появления в клане Маккендрики наблюдали за каждым его шагом, и Малькольм вызывал у них жалость и разочарование. Они очень низко оценивали его. Ничего удивительного: Малькольм и сам теперь тоже в грош себя не ставил.