— Слышите, что он говорит? — подал голос бородач из-за соседнего стола. — Выходит, наша цель — прибить человека камнем, как муху!

— Я знаю, как превратить ваш замок в настоящую крепость, но об этом потолкуем потом. — Малькольм сложил свои записи. — Пока сосредоточимся на воротах, стене и башнях. Мужчины, не занятые на этих работах, должны тренироваться или изготовлять оружие. Вам потребуется большой запас луков, стрел, мечей, секир, кинжалов, копий и щитов. Предстоит также запастись продовольствием на случай осады. Многие неприступные крепости вынуждал сдаваться голод.

Клан молча взирал на вожака, осмысливая услышанное.

— Сбор во дворе на рассвете. Я разделю собравшихся на бригады, организую работу и военную подготовку. Несите с собой все оружие и доспехи. А пока я предлагаю всем ложиться спать. Вам предстоит трудный день.

Велев Гзвину прихватить вина, Малькольм заковылял к лестнице. Ему очень хотелось покинуть зал так же величественно, как он держался во время выступления, но боль в ноге не позволяла Малькольму скрыть хромоту. Чувствуя на себе взгляды сотен глаз, он медленно пересек зал, пытаясь сохранить достоинство и гадая, чем объясняется молчание собравшихся — жалостью или презрением.

Коридор, ведущий к покоям Макфейна, был пуст. Ариэлла тихо постучалась в огромную дубовую дверь.

— Войдите!

Дверь распахнулась. Он вскочил с кресла с легкостью, какой девушка никогда еще не видела. Узнав Роба, разочарованный Малькольм снова уселся. К чему скрывать свои мучения? Взяв со стола кувшин, он надолго припал к нему, не замечая, что струйка вина полилась на рубаху. Потом Малькольм устремил на гостя усталый и равнодушный взгляд из-под тяжелых век. Сейчас перед Ариэллой был уже не многоопытный военачальник, властно объясняющий притихшему клану, как превратить беззащитный замок в неуязвимую крепость, а калека, изнуренный болями и неспособный обходиться без выпивки. Девушка кляла себя за то, что, как и другие, поддалась на время иллюзии.

Многие поверили ему, но вскоре, увидев его хромоту, поняли, кто он на самом деле.

— Чего тебе надо, черт побери? — спросил Малькольм.

Она скрестила руки на груди и небрежно привалилась к двери.

— Пока ты здесь, Макфейн, не пей так много. Если люди увидят тебя во хмелю, ты лишишься их уважения.

Он пожал плечами:

— Они меня и так не уважают.

— Нет, рассказы о твоем прошлом вдохновляют клан.

Ариэлла посмотрела на гобелен над его кроватью. На нем был изображен Черный Волк, ведущий небольшой отряд на битву с армией Монро, которая безжалостно атаковала деревню. За ужином Гэвин в подробностях живописал этот эпизод, не ведая, что его слушатели уже наслышаны о нем. Потом она снова взглянула на жалкого пьянчугу в кресле.

— Если хочешь, чтобы тебя уважали, покажи, что ты достоин этого.

Он снова глотнул вина и мрачно уставился на пламя свечи, горевшей на столе.

— Мне наплевать, как ко мне относятся.

— Ты не сможешь учить людей, не питающих к тебе уважения.

— Ты и впрямь воображаешь, что я в силах превратить в воинов весь этот сброд — музыкантов, жонглеров, рифмоплетов? — Малькольм презрительно расхохотался, заставив ее вздрогнуть. — Твои люди — сущие дети. Они понятия не имеют, что значит сражаться с неприятелем. У них другие заботы: как бы не испортить вид, не поступиться размером спальни ради лучника, как бы не совершить дурной поступок — убить врага, швырнув ему в голову камень. — Он откинулся в кресле и закрыл глаза, держа кувшин с вином на коленях. — Когда на вас опять нападут, лучше сразу сдайтесь, и дело с концом. Глядишь, никто не пострадает.

Ариэлла подскочила к нему, сжав кулаки.

— Ошибаешься, Макфейн! — Она едва подавила ярость. — Да, мы хорошо музицируем, и ваяем, и занимаемся резьбой по дереву, но это еще не означает, что клан не способен постоять за себя. То, что мы умеем наслаждаться природой и сострадать ближнему, не делает нас слабаками. Нет, мы — полноценные люди и гордимся этим. Но ты так поглощен собой, что не можешь понять других, — презрительно добавила девушка.

Услышав оскорбление, Малькольм приподнял тяжелые веки. В серых глазах Роба он увидел ярость, смутившую его. Молокосос проявлял чрезмерную для своих тринадцати лет проницательность и негодовал, как взрослый.

— Тебя наняли учить нас обороняться и обещали хорошую плату за твои труды, — с негодованием продолжил паренек. — Ты приказал людям собраться рано поутру, поэтому перестань пить. Лучше бы поспал. Утром я разбужу тебя.

— Я проснусь сам.

— На заре? Ну уж нет!

Дверь захлопнулась, прежде чем Малькольм опомнился. Плохо соображая, он глотнул еще, желая забыть дерзкого юнца. Его взгляд упал на гобелен у кровати: Черный Волк с десятком людей наносил поражение пятидесяти недругам. Сюжет вызвал у него изумление, и Малькольм, не отрывая взгляда от стены, припоминал, действительно ли совершил этот невероятный подвиг. Как же все было на самом деле? Удрученный своим беспамятством, он поднялся и задул свечу. Все погрузилось во мрак.

Рухнув на кровать, Малькольм допил вино. Его не покидала горькая мысль: неужели и другие рассказы о подвигах Черного Волка столь же преувеличены? Так или иначе, теперь никто не поверит, что он был некогда непобедимым.

Она несколько раз сильно ударила в дверь кулаком и, не дождавшись ответа, распахнула ее. Видно, придется стащить пьяного Макфейна с кровати. Однако спальня оказалась пуста.

Ариэлла, задумавшись, шла по коридору. Из-за закрытых дверей доносились зевки и плеск воды. Внизу она столкнулась с Дунканом и Эндрю: они выскочили во двор, успев схватить лишь по куску хлеба. Девушка последовала за ними и увидела в предрассветном тумане сонных зевающих людей, окруживших Макфейна.

Черный Волк, сидя на могучем гнедом жеребце, терпеливо ждал, пока соберутся все Маккендрики. На нем была клетчатая юбка с накидкой, куртка из мягкой кожи и шафрановая рубаха без единого пятнышка, хотя накануне он залил ее вином. Его красивое, чисто выбритое лицо, аккуратная прическа и гордая осанка свидетельствовали о бодрости и трезвости. Сейчас он выглядел куда достойнее, чем мужчины клана, не привыкшие вскакивать в столь ранний час и к тому же страдавшие от последствий вечерних увеселений. Ариэлла растерянно смотрела на Макфейна, силясь понять, как он умудрился вовремя подняться и привести себя в порядок: ведь накануне этот человек был мертвецки пьян. Пока они добирались сюда, Макфейн неизменно пробуждался поутру последним.

Но когда к Макфейну подъехал Гэвин, девушка догадалась, кто растолкал Черного Волка, не желая, чтобы тот снова унизился перед кланом Маккендриков.

— Какой интересный мужчина!

Ариэлла в удивлении посмотрела на Элизабет:

— Никогда не подумала бы, что тебя привлечет такая грубая внешность!

— Вовсе не грубая, — мечтательно возразила Элизабет. — По-моему, очень приятное лицо, особенно когда он улыбается.

Пораженная Ариэлла снова перевела взгляд на Малькольма. Сейчас он держался спокойно, но печать суровости лежала на его лице, изборожденном глубокими морщинами. Она видела перед собой человека, который забыл о радостях жизни и уж тем более отвык от нежности.

— Разве ты видела, как он улыбается?

— Конечно! — заверила ее Элизабет. — Он улыбнулся, когда нас представили друг другу. Я даже замерла. Во время вчерашней трапезы он часто улыбался, и у меня от этого перехватывало дыхание… — Элизабет поднесла руку к шее и мечтательно вздохнула.

— У тебя богатое воображение. — Ариэлла покачала головой. — Я провела с ним в пути целых три дня и смею тебя уверить: Макфейн никогда не улыбается.

Элизабет засмеялась:

— Я вовсе не о Макфейне. Он просто не умеет улыбаться. Все дело, наверное, в этих ужасных ранах, искалечивших его. Нет, я о его рыцаре, Гэвине.

Ариэлла разозлилась, услышав о Макфейне такой отзыв, но быстро овладела собой. К чему расстраиваться, если и она думает о нем точно так же? Девушка остановила взгляд на Гэвине. Он беседовал с другом, ожидая, когда соберутся все Маккендрики. Смотреть на него доставляло удовольствие: правильные черты лица, ровные белые зубы, густые темные волосы с легкой проседью. Вот уж Гэвина не назовешь непривлекательным! К тому же он расточал улыбки направо и налево. Но интересен ли ей этот мужчина?