Принюхавшись, он ощутил запах земли, конского пота и кожи. Ему хотелось бы просто насладиться прогулкой по лесу на исходе летнего дня. За две недели Малькольм еще ни разу не покидал замка: исполнив дневные обязанности, он запирался в своих покоях. Впрочем, всю последнюю неделю Маккендрики так старались, что он, зная их любовь к поощрениям, решил устроить им выходной.

Одни предпочли отдохнуть, другие выразили желание поохотиться с Макфейном. Рано утром он очень удивился, увидев во дворе почти всех мужчин клана: им хотелось похвастаться, какие они лихие наездники и искусные стрелки. Окрестные леса кишели дичью, и охотники подстрелили несколько дюжин кроликов и куропаток, а также трех оленей. Вечером намечалось веселое пиршество с музыкой и танцами по случаю удачной охоты.

Жаль, что проклятая боль помешает ему присоединиться к пирующим…

Следуя совету Роба, Малькольм каждый вечер погружался в горячую ванну. Это приносило облегчение, но куда меньшее, чем несколько кувшинов вина. После ванны он напивался, надеясь, что оба средства избавят его от страданий. Робкая дурнушка Агнес смиренно приносила ему полотенце, стыдливо отворачиваясь, когда Малькольм раздевался и залезал в лохань, и спрашивала дрожащим голосом, не нужно ли ему чего-нибудь еще. При первом ее появлении Малькольм догадался, что это месть Роба, оскорбленного изгнанием. Однако он не отослал Агнес, а велел ей потереть ему спину. Ее карие глаза расширились, но она не посмела отказать. Девушка орудовала мочалкой так неумело, что Малькольм вскоре подумал: «Какой черт дернул меня обратиться к ней с просьбой?»

Наверное, соскучившись по женскому прикосновению, он хотел вспомнить, что чувствует мужчина, когда его тела касается легкая девичья рука. Потому, должно быть, Малькольм и испытал такое волнение, когда за него принялся Роб. Ему представилось, будто его охаживают не грязные мальчишеские, а нежные женские руки. Испугавшись неожиданного ощущения, Малькольм весь следующий день держался с Робом так резко, словно тот провинился перед ним. Понимая, что глупо наказывать мальчишку, неповинного в его ощущениях, он все же решил держаться подальше от него, воображая, что это избавит его от постыдных воспоминаний. Во время занятий Малькольм делал вид, что не замечает Роба, а потом избегал его. Вечером он поспешил запереться у себя, да и Роб не затеял с ним разговора, как бывало прежде.

Но оказалось, что Малькольму не хватает общества парнишки.

Земля дрогнула от грохота копыт. Из зарослей выскочила жемчужно-серая кобыла, а на ней маленький наездник. Роб, увлеченный преследованием, сначала не замечал Малькольма. Через несколько мгновений, увидев, что дичь ускользнула, он натянул поводья, похлопал кобылу по шее и что-то ласково зашептал ей. Ветер разметал пряди волос, закрывавших его лицо, и Малькольм с удивлением увидел нежные, почти женские черты. Серые глаза Роба сияли от удовольствия, весь его облик совершенно изменился. Кобыла вскинула голову, заржала, почуяв Каина. Только тут взгляд Роба упал на Малькольма.

Если мальчишка и смутился, то ловко скрыл это. Он тут же ссутулился, недавняя стройность исчезла, волосы опять упали на лицо. Очарование улетучилось. Изумленный Малькольм наблюдал за преображением Роба. Мальчишка нахмурился, и задорной молодой улыбки как не бывало. Малькольм огорчился, поняв, что причина столь грустной перемены — его внезапное появление.

Оба помолчали.

— Как охота? — спросил наконец Малькольм. Роб пожал плечами:

— Неплохо.

Малькольм надеялся, что юнец поддержит беседу, но тот как воды в рот набрал.

— Я не видел тебя, когда мы выезжали утром из замка, — проговорил Малькольм.

— Я присоединился к охотникам позже, — сухо ответил Роб. «После твоего отъезда», — добавил его взгляд.

Холодность Роба опечалила Малькольма, хотя он понимал, что сам виноват в этом. Между ними внезапно пролегла пропасть. Малькольм полагал, что так сложились обстоятельства, а между тем ни разу еще не думал о Робе как о своем друге. Сейчас ему пришло в голову, что между ними существовала прежде какая-то связь, которую он сам порвал.

— Твой клан показывает себя с самой лучшей стороны. — Малькольм решил перекинуть мостик.

— И Агнес? — саркастически поинтересовался Роб. — Подметил ли ты и в ней что-нибудь хорошее?

Малькольм едва сдержал улыбку, уяснив причину враждебности Роба.

— Ты говоришь как ревнивая женщина! Если она нравится тебе, зачем ты приставил ее ко мне?

— Она мне вовсе не нравится! — возразил Роб, чуть не свалившись с лошади.

— Почему же? — насмешливо спросил Малькольм. — Очень симпатичная девушка. — Бедняжка Агнес не отличалась миловидностью, однако воин заподозрил, что тринадцатилетнему дурачку приглянулись ее широкие бедра.

— Просто так.

— Тогда какое тебе дело, что она у меня бывает?

— Мне нет до этого никакого дела! — Роб метнул на него гневный взгляд.

— Конечно, по части врачевания Агнес до тебя далеко, зато она не так остра на язык. — Малькольм принял задумчивый вид. — Пожалуй, придется смириться с ее недостатками. С Агнес спокойно, а это главное.

— Тебя наняли учить клан боевому искусству, а не спать с нашими женщинами, Макфейн. — Голос Роба звучал угрожающе. Он стиснул зубы, а его серые глаза пылали от ярости. Не совладав с собой, Малькольм расхохотался. Он уже забыл, когда смеялся в последний раз, и сейчас испытал странное ощущение, согревшее его.

Внезапно Роб толкнул его в грудь. Малькольм свалился с коня, но, падая, увлек за собой мальчишку, и они покатились по земле. Боль пронзила все тело воина.

— Господи Иисусе! — вскричал он, отбрасывая Роба. — Зачем ты это сделал?

Внезапно услышав стук копыт, он поднял голову и увидел между деревьями всадника в плаще. И тут же краем глаза Малькольм заметил, что Роб скорчился, а из его предплечья торчит стрела.

Выхватив из-за пояса кинжал, Малькольм вскочил, прислушался и огляделся. Только убедившись, что поблизости никого нет, он опустился на колени.

— Не трогай меня! — бросил Роб.

— Я хочу посмотреть, глубоко ли вошла стрела, — властно сказал Малькольм. — Дай-ка расстегнуть рубашку…

— Нет! — крикнул Роб, отталкивая его. — Оставь меня в покое!

— Если стрела неглубоко, лучше вытащить ее, а потом вернуться в замок, — объяснил Малькольм, стараясь держаться спокойно.

— Не трогай меня, Макфейн! — взмолился юнец, и на глазах у него выступили слезы.

— Брось! — Малькольм схватил мальчишку за рукав и обнажил место, куда вонзилась стрела.

— Неглубоко, — заключил он, осмотрев рану. — Я могу ее вытащить.

— Нет! — испуганно крикнул Роб. — Не смей! Крепко держа его за руку, Малькольм вырвал стрелу. Юнец взвыл от боли.

— Вот и все, — ласково проговорил Малькольм и, отшвырнув стрелу, перевязал мальчику руку оторванным рукавом. — Не больно?

Роб прерывисто вздохнул и помотал головой. По его грязным щекам текли слезы.

— Вот и хорошо. Приедем в замок и попросим, чтобы рану зашили и перевязали как следует. Поскачешь со мной.

— Я могу поехать на своей лошади, — возразил паренек дрожащим голосом.

— Знаю, однако ты ранен, поэтому лучше садись со мной.

Он встал, помог подняться с земли Робу, потом обхватил его за талию, чтобы посадить на Каина. Мальчишки такого возраста обычно бывают костлявыми, а вот Роб почему-то оказался пухленьким. Малькольм ощутил даже плавный изгиб бедер.

— Убери руки! Я же сказал, что поеду сам. — Роб подошел к своей лошади, перевел дыхание и прыгнул в седло.

Малькольм молча сел на Каина. Тем временем сгустились сумерки. Воин сдерживал коня, боясь, как бы Роб не отстал от него.

По пути в замок он, размышляя о случившемся, понял, что стрела, угодившая в Роба, предназначалась ему.

Их встретила веселая музыка и смех. Праздник был в самом разгаре. Из окон замка лился янтарный свет, доносился упоительный запах жареного мяса. Малькольм спрыгнул с коня.