Но не такова российская номенклатура. Будучи генетически связана с дудаевскими бандитами, она предпочла бесконечно затянуть странную войну и вступить со зверьем в человеческом облике в переговоры. Войскам было разрешено только отстреливаться, теряя ежедневно убитыми и раненными своих товарищей. Кое-кому казалось, что в этой ситуации лучше "прекратить сопротивление во избежание бессмысленного кровопролития" и сдаться в плен наседавшим боевикам.

Лишь изредка российская военная машина начинала работать в полную силу, наводя ужас на “мирных жителей” и вызывая в рядах дудаевцев чувство обреченности.

Из выступления на конференции в Пятигорске 26 марта 1995 г. В.В.Баснакаева:

Война пришла в Шали. Это самое крупное село, только собственное население которого составляло 40 тысяч, да 60 тысяч было беженцев. И вот по этому населенному пункту 22-го числа произвели мощный артиллерийский и авиационный удар. Весь центр почти полностью снесен. Погибли люди, только мы не знаем, сколько их погибло в этот день.

Задолго до этого удара мы работали в Шалях, сделали все возможное и почти что невозможное. Но остановить этот удар, остановить эту войну мы не смогли. Не смогли не потому что не работали с людьми, не работали с ополченцами, с их руководителями, а потому не смогли, что у этих ополченцев, у этих боевиков нет руководителей, нет командиров. Начиная от начальника генерального штаба Масхадова и ДГБ республики Гелисханова я лично разговаривал, наши ребята разговаривали по два-три раза. И со всеми полевыми командирами мы разговаривали. В одном мы убедились, что эти люди считают себя обреченными, а потому назад возврата нет. И бросают этих детей, самых лучших сыновей нашей нации в эту бойню.

Мы разговаривали непосредственно с этими молодыми людьми — ополченцами, они все говорят, что не верят России, не верят, что будет амнистия, что не будут потом ловить их как птичек и расстреливать.

Наши беседы, уговоры, разговоры с этими ребятами не увенчались успехом. Их было, может, человек 200–300 в Шалях, но в день, когда производился этот удар, их нахлынуло где-то около полутора-двух тысяч, которые уходили из окружения Мескер-Юрта, Чечен-Аула, Комсомольска, Атагов. Все они пришли в Шали.

А пока российские войска воевали на окраинах Грозного, дудаевские бандиты расправлялись с мирным населением города, ставшего в эти дни практически сплошь русским. Свидетели рассказывают, что специальное подразделение боевиков громили жилые здания русских кварталов (РФ № 20, 1996).

КИЗЛЯРСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

О планировании террористической акции в Кизляре российским спецслужбам было известно заранее. Но соответствующая информация утонула в потоке дезинформации, который так умело смогли организовать дудаевцы, пользуясь услугами российской прессы. Силовые ведомства России оказались бессильными разобраться в ситуации и принять упреждающие меры.

Банда Радуева прибыла в Кизляр колонной автомашин, полностью загруженных боеприпасами и оружием. Прослушивание эфира показывало, что посты российских войск знали, куда и для чего движется колонна, знали даже фамилии главарей и количество бойцов в банде. Но серьезных препятствий на своем пути бандиты не встретили (ОГ, 25–31.01.96).

9 января чеченцы атаковали вертолетную площадку и батальон ВВ на окраине города. Оставив несколько убитых, бандиты направились в город и атаковали больницу и роддом. Прочесав жилые кварталы, мирных жителей согнали в импровизированный концлагерь. Все походило на сценарий событий в Буденновске — в заложниках оказались самые беззащитные и слабые. «Герои» выставили перед собой живой щит из детей и женщин. Убито более 20 мирных жителей, ранено 48. Погибло также 7 сотрудников МВД Дагестана и 2 сотрудника ВВ.

На сей раз обстановка была все-таки несколько иной, чем в Буденновске. Ужас от бандитской акции отчасти был вытеснен холодной ненавистью к ее организаторам и исполнителям. Милиция жестоко и деловито уничтожила несколько чеченских групп, не сумевших пробиться к горбольнице. Радуев потерял в Кизляре 29 боевиков (НГ, 24.01.96.). Военные готовы были уничтожить их, не мучаясь соображениями гуманизма, и те почувствовали, что в случае дополнительных жертв среди мирного населения и затягивания переговоров живыми из Кизляра их могут не выпустить.

Боевики как-то очень быстро согласились выехать из города под прикрытием заложников. Часть заложников пришлось отпустить. "На прощание" минировав больницу, боевики сели в девять предоставленных им автобусов. Всего их оказалось около 300 человек, плюс 162 заложника.

Много вопросов оставила бандитская акция, второй раз повергнувшая в шок российское общество.

До сих пор все-таки не ясна цель радуевского рейда в Кизляр. Самому главарю бандитов, утверждавшему, что на Кизляр он напал в целях разгрома вертолетной части, верить трудно. Для диверсионной операции отягощение группы двумя КАМАЗами с тяжелым вооружением вряд ли целесообразно. Да и полупустой аэродром — не та цель, чтобы ради нее рисковать своей шкурой. По некоторым сведениям на вертолетной площадке должна была состояться сделка купли-продажи оружия, но что-то сорвалось.

Еще предстоит разбираться, откуда у Радуева было такое количество оружия, которого хватило и на массовое минирование в Кизляре, и на продолжительный бой в Первомайском.

До сих пор не понятно, как удалось восьмерке добровольных заложников-депутатов покинуть радуевские автобусы накануне въезда в Первомайское. Не исключена какая-то закулисная сделка с бандитом. Радуев кричал: "Верните депутатов, я хочу посмотреть им в глаза!" К чему бы это?

Неясно, почему автобусы с бандитами не были перехвачены в пути. Тут сыграла роль бестолковость командования или есть злой умысел?

По некоторым данным автобусы, в которые сели террористы, были заминированы гранатами с нервно-паралитическим газом, а спецчасти готовы были встретить колонну на выезде из города. Операция по освобождению заложников могла быть проведена почти мгновенно. Но оказалось, что спецчасти ждали автобусы совсем не там, где они должны были появиться.

Рассказ участника событий

В Кизляр мы прилетели одними из самых первых. Это было в 8 утра. Мы вылетели из Ханкалы. Когда прилетели, нам поставили задачу. Одна группа ушла на разведку, группа спецназа выехала проверить расположение кизлярского батальона. Нам дали местный БТР, водитель которого знал дорогу. В батальоне оказалось все нормально. Но возвращаясь обратно, водитель по глупости подвез БТР вплотную к больнице, где засели боевики — буквально на 50 метров от больницы.

Представляю себе картину: Радуев сидит, изготовившись к обороне и тут вплотную подъезжает БТР спецназа. А пока ехали к больнице, все удивлялись, что местные бабки показывали жестами, что нам сейчас там «вставят». Ну, думали, и отношение у местного населения!

В общем подъехали, а водитель говорит: "Вот больница, в которой сидят боевики." Возникла гнетущая пауза, все замерли, а потом из больницы как вдарили из гранатометов, пулеметов, автоматов…

БТР подбили, понаделали в нем дырок, машина вся в крови. Наводчик был ранен, водителю перебили бедро. На заднем ходу БТР уперся в дерево и замер перед больницей в 80 метрах. Ребята попрыгали с БТРа и прячутся за ним. Пули рикошетом об асфальт летят по ногам. Это западня, мясорубка — деваться некуда.

Наш сержант, обежав БТР, будучи раненным в ногу и в руку, запрыгнул в него под пулями и, прикрывая броней группу, вывел ее из-под обстрела. Глупость водителя — с одной стороны, героизм солдата — с другой. Он сам принял решение и решил рискнуть, несмотря на ранения. Он спас людей.

Мы представили его к Герою России, но над нами только посмеялись. Если бы был полковник, а то — сержант из деревни. Наградили Орденом мужества.

Обиднее всего именно отношение к нашим мальчишкам, которые шли под пули и проявляли героизм. Приехал парень домой, а работы нет. Герой ты или нет — никого не волнует.