Такое видение национального вопроса в России демонстрирует особенность Российской Империи, которая позволяет нации и этносам сосуществовать и усиливать друг друга. В европейских государствах (вне зависимости от характера и длительности имперских периодов в их истории) этносы были переплавлены в нации или физически истреблены в кровавых этнических чистках и религиозных войнах. В России ни один даже самый маленький народ не погиб, не утратил основ своего существования.
Иван Ильин писал: "Россия велика, многолюдна и многоплеменна, многоверна и многопространственна. В ней текут многие воды и струятся разные ручьи. Она никогда не была единосоставным, простым народным массивом и не будет им. Она была и будет Империей, единством во множестве: государством пространственной и бытовой дифференциации, и в то же время — органического и духовного единения."
Сегодня ситуация значительно осложнилась, оправдалось предсказание Ильина о том, что расчленители России постараются, чтобы "российские народности" больше не считались с существованием русского народа, что Россия в условиях послебольшевистской смуты может превратиться в гигантские «Балканы». Часть этносов, традиционно живущих вместе с русской нацией, поддавшись безответственным политикам, встала на путь сепаратизма, предав русских, отказавшись от общего с ними понимания патриотизма. Теперь вопрос состоит в том, с какими из этих этносов русские согласятся и смогут жить вместе, а кому придется использовать свое право на исход из "египетского плена".
В свое время П.Чаадаев противопоставил любовь к Родине и любовь к истине, чем обозначил извечные метания русской интеллигенции, выбравшей, в конце концов, любовь к истине, которую она решила открытой в марксизме. Сегодняшние наследники этой мятежной традиции тоже выбрали некую «истину» — рынок, права человека и т. п. И в первом, и во втором случае для интеллигенции и разнузданных ею сил историческая Россия была лишь "империей зла".
Выбор патриота принципиально другой. Для патриота истина и Родина — суть одно и то же, без Родины не может быть никакой истины. Поэтому патриот никогда не пожелает поражения своей страны в войне, как бы не был ему противен ведущий эту войну режим. Именно в этом и только в этом смысле патриот вмешивается в политику. В политике он противостоит всему тому, что наносит ущерб интересам страны. Главное его оружие не митинг, а профессиональное служение, верность делу, которое по большому счету и есть исполнение долга перед поколениями предков. В его руках — сила мнения профессионала своего дела, авторитет незапятнанной чести и мужественное достоинство, не позволяющее спокойно жить подлецам.
Понимая, что без патриотизма России нет места в следующем тысячелетии, мы должны проникнуться смыслом патриотизма, его национальной формы. С точки зрения индивидуальных проявлений (безотносительно этнической или религиозной принадлежности индивида) он представляет собой деятельную любовь к исторической России и русской культуре и в этом смысле является национализмом. Патриотизм, понятый именно как национализм, становится оформленным мировоззрением, сразу обретающим свою традицию — русскую политическую философию, опирается на мировую консервативную жизнь.
В плане государственного управления и научного поиска национализм представляет собой построение национальной доктрины — перспективных стратегий конкурентной борьбы русской цивилизации за свое существование в XXI веке.
Напутствие патриоту России, русскому националисту мы возьмем снова из сочинений Ивана Ильина: "…тот, кто хочет чувствовать себя русским и вести борьбу за свою родину, тот должен жить величием прошлого и крепко строить величие будущего, предулавливая его черты и готовя к нему себя и своих детей. В нас должно зажить былое величие России; не для того, чтобы нами овладела мания самовозвеличивания, но для того, чтобы пробудились в каждом из нас те силы, которые Россию создавали и создали."
Миротворцы и война
ПЛЯСКА СМЕРТИ
Война познается в цифрах. По поводу Чеченской войны цифры публиковали с неохотой, намеренно путая аналитиков ведомственной неразберихой, сложным учетом потерь и побед. Было чего стыдиться и что скрывать.
По неофициальным данным Минобороны, потери Вооруженных Сил к концу 1995 г. составили около 6,5 тысяч военнослужащих: около 2 тысяч погибшими и 4,5 тысячи ранеными (Ъ-daily, 07.12.95). Из числа военнослужащих Сухопутных войск награждены около 17 тысяч человек. Из них 24 человека получили звезду Героя России (ОГ, № 49, 07–13.12.95).
"Чеченская" группировка внутренних войск составляла в конце 1995 года примерно 25 тыс. человек (“Ситуация”, № 42, 1995 г.) Потери органов внутренних дел, военнослужащих внутренних войск и федеральной погранслужбы в Чечне на 1 декабря 1995 года составили 3017 человек. Из них с начала ввода в Чечню войск погибло 478 человек, остальные получили ранения. Незаконными вооруженными формированиями захвачено в заложники около 300 военнослужащих, 217 человек пропало без вести.
Уточненные официальные данные были опубликованы чуть позднее. В Чеченской республике с 11.12.1994 по 27.03.1996 погиб 621 военнослужащий внутренних войск, ранено — около 2500, пропали без вести — 22, незаконно удерживаются боевиками — 11. Пять человек стали Героями России. 1116 награждены орденами, в том числе 926 — орденом Мужества. 1366 офицеров, 230 прапорщиков, 2612 солдат и сержантов стали кавалерами российских наград (НВО, № 6, март 1996).
Точных цифр по армейской группировке, к сожалению, мы не имеем. Каждое ведомство при отсутствии единоначалия считало только своих. Общие цифры потерь и наград все время оставались неясными.
Некоторые сведения можно почерпнуть из обнародованных данных Военно-страховой компании. Ею оформлено 7980 дел и выплачено 919 страховых сумм. По "факту гибели" произведена 2051 выплата, что является официальным признанием гибели. Родственникам в качестве утешения раздали на 16,6 млрд. рублей единовременных пособий и на 11 млрд. рублей страховых выплат.
Инвалидами Чеченской войны стали 389 человек, им выдали в общей сложности 910 млн. рублей. Тяжело раненых зарегистрировано 1530, цена их ранений — 1,3 млрд. рублей. Легко раненых — 4896, этих утешили 2,6 миллиардами. "Негодными к военной службе" в результате участия в боевых действиях оказались 325 «счастливчиков». "Повредили здоровье" 378 человек, им выплачены пособия общим счетом на 1,37 млрд. рублей.
Всего Военно-страховая компания выплатила пострадавшим военнослужащим и их семьям 33,9 млрд. рублей. Смерть, увечья и горе этих людей стоили государству не так уж дорого. К примеру, в бюджете на 96-й год на содержание правительства и парламента РФ выделен почти триллион рублей (МК, 6.04.96).
По данным Совета Безопасности на 1 октября 1996 года группировка Вооруженных Сил в Чечне составляла 39.188 человек (12990 — МО; 24229 — ВВ МВД, 1969 — милиция и ОМОН). Силы боевиков составляли 47.000 человек, плюс около 25.000 боевиков местных отрядов самообороны (“Новая газета”, № 37, 1996).
Итоговые потери Вооруженных Сил в Чеченской войне составили 3826 убитых, 17892 раненных, 1906 пропавших без вести (там же).
Кто-то получал награды, кто-то увечья, кто-то ложился костьми на этой войне. Были и те, кто предпочел другую судьбу. По данным пресс-конференции в Главном управлении кадров МО РФ, которая проходила в марте 1995 года, только в первые три месяца чеченской кампании отказались выехать на войну 554 военнослужащих. Как правило, это были офицеры и прапорщики. Почти все они уволены из армии. Но при этом было возбуждено всего 11 уголовных дел и лишь трем офицерам объявлены взыскания.
Нельзя обойти вниманием тот факт, что в Чеченской кампании отказались участвовать и некоторые генералы. За антивоенную позицию были освобождены от должности и уволены первый заместитель Главкома Сухопутных войск генерал-полковник Э.Воробьев, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник А.Митюхин, командир дивизии полковник Г.Кандалин и другие.
