Эдлай Стивенсон посетил Техас в октябре, участвуя в церемонии по случаю Дня Организации Объединенных Наций. Толпы разъяренных техасцев всячески оскорбляли его. Агенты секретных служб предупреждали помощников президента, что в Техасе возможны антиправительственные демонстрации. Близкие друзья советовали Кеннеди не ездить в Даллас, являющийся центром «Общества Джона Берча». Сторонники сегрегации ненавидели его. Но Кеннеди решился на эту поездку. «Никто не заставлял президента ехать в Техас, — говорит Кении О'Доннел, — и менее всего Линдон Джонсон. Но его нельзя было удержать от этой поездки».

За несколько дней до его отъезда президент вылетел в Майами вместе с сенатором Джорджем Смазерсом, чтобы встретиться с группой латиноамериканских издателей. Вернувшись в Белый дом, он сказал, что не хочет ехать в Техас, но должен сделать это, добавив, что Джекки поедет вместе с ним.

«Это замечательно», — сказал Смазерс.

«Да, ей пора уже начать совершать со мной эти идиотские поездки. Я рад, что она будет рядом со мной».

Белый дом сделал заявления о том, что первая леди будет сопровождать своего мужа 21 и 22 ноября в поездке по юго-западу, включая такие города, как Сан-Антонио, Хьюстон, Форт Ворт и Даллас. Чета Кеннеди планировала провести уик-энд на ранчо Линдона Джонсона близ Остина, и Джекки обещала быть вместе с президентом на завтраках, обедах и ужинах. «Она будет всячески помогать ему, насколько это позволит ей здоровье», — заявил представитель Белого дома.

Джекки говорила друзьям, что боится этого путешествия, но обязательно поедет вместе с мужем. «Джек знает, что я ненавижу подобные вещи, — сказала она. — Он сказал мне, что хочет, чтобы я поехала, но только если я действительно хочу поехать. «Ты очень поможешь мне, — сказал муж. — Но если ты не захочешь поехать, я пойму тебя». Так что теперь я определенно решила ехать в Техас, хотя и буду ненавидеть каждую минуту своего пребывания там. Но он хочет, чтобы я поехала с ним, и это все решает. Я жертвую собой ради того, что он считает важным для себя».

Президент Кеннеди хотел, чтобы его жена получила удовольствие от этой поездки. Он велел своему помощнику Годфри Макхью, позвонить в бюро прогнозов погоды и узнать, какая температура в Техасе, с тем чтобы он мог сказать Джекки, какую одежду ей брать с собой, он хотел, чтобы она отлично выглядела в Далласе.

«На обеде будут присутствовать все эти богатые республиканские шлюхи, одетые в меха и с бриллиантовыми браслетами на руках, — говорил он, — и ты должна выглядеть так же роскошно, как и они. Покажи этим чертовым техасцам, что такое хороший вкус».

«Если тебе так важно, чтобы я хорошо выглядела, почему мне нужно пылиться в автокавалькаде?» — спросила Джекки.

Президент решил ехать по городу в машине с открытым верхом. Он хотел, чтобы люди видели их.

Первую остановку они сделали в Сан-Антонио, а потом направились в Хьюстон, где Джекки должна была выступить с краткой речью на испанском языке перед Лигой латиноамериканских граждан. Она говорила по-испански не так бегло, как по-французски, и настояла на том, чтобы рядом с ней на борту самолета присутствовал учитель испанского языка, который помог бы ей составить речь.

Макхью сообщил, что погода будет прохладной, и президент посоветовал жене взять с собой осеннюю одежду.

Пытаясь решить, что ей надеть, Джекки входила в комнату и выходила из нее, примеривая разную одежду. Наконец, она выбрала два платья — бежевое и белое, два костюма — синий и желтый. А для Далласа она взяла с собой розовый костюм от Шанель с оборками синего шелка и розовую шляпку.

Мэри Галахэр отвечала за ее гардероб во время этой поездки. Она внимательно следила за тем, как Прови укладывает большой чемодан с косметикой и белыми перчатками.

Перед завтраком в четверг 21-го ноября сорокашестилетний президент Соединенных Штатов оделся в полном одиночестве в своей комнате. Он надел подтяжки и одежду, которую выбрал для него его слуга, и завязал шнурки на туфлях. Потом прихватил очки, которые никогда не носил на людях и в которых никогда не фотографировался. В карман он положил бумажник с медалью св. Кристофера, которую подарила ему Джекки.

В другой комнате парикмахер колдовал над прической Жаклин. Каролина, отправляясь в школу, заскочила к отцу, чтобы попрощаться с ним. Президент собирался взять с собой в аэропорт своего маленького сына, который любил самолеты.

Все еще опасаясь холодной погоды, Кеннеди попросил секретаря еще раз узнать прогноз. Через несколько минут в комнату осторожно вошла миссис Линкольн и сообщила неприятную новость. Согласно новому прогнозу погоды в Техасе в ближайшие два дня будет очень жарко.

«Господи, — простонал президент, снял трубку и позвонил служанке своей жены. — Возьмите с собой легкую одежду».

«Слишком поздно, мистер президент, — отвечала Прови на своем ломаном английском. — Вся одежда уже в самолете».

Кеннеди положил трубку и позвонил Годфри Макхью, чтобы отругать его за неверные сведения о погоде. Он все утро был не в духе.

Тем временем уже собрались сорок репортеров, которые должны были освещать путешествие, и тринадцать конгрессменов от штата Техас, которые должны были сопровождать президента, агенты секретной службы разработали меры безопасности, которые срабатывали всякий раз, когда президент покидал Вашингтон. Все были готовы ехать, кроме Джекки, которая, как обычно, запаздывала.

«Посмотрите, готова ли она», — приказал президент одному из своих помощников.

Через несколько минут первая леди появилась в белом шерстяном платье. Заметив, что она одета в теплую одежду, президент окинул Годфри Макхью негодующим взглядом.

Уже опаздывая, личный самолет президента покинул базу военно-воздушных сил Эндрюс в 11 часов 5 минут дня. На борту самолета Джекки сразу же прошла в отдельную кабину, в то время как Кеннеди начал беседу с конгрессменами. Первая леди планировала надеть норковую шапку в Сан-Антонио, но за несколько минут до посадки она позвала своего секретаря и осведомилась о погоде, полагая, что, возможно, ей будет слишком жарко в меховой одежде.

Наконец, она решила надеть другую шляпку. В это время президент постучал в дверь.

«Да, Джек, в чем дело?» — спросила она.

«О, Джекки, я просто хотел посмотреть, все ли с тобой в порядке».

«Да, Джек, у меня все хорошо. Уходи, пожалуйста».

Когда самолет президента совершил посадку в Сан-Антонио, собравшаяся толпа народа с энтузиазмом приветствовала их. Джекки появилась первой, улыбаясь своей ослепительной улыбкой. Ей вручили огромный букет желтых роз с открыткой, в которой было написано: «Выражаем уважение и благодарность за ваш вклад в развитие культуры в нашей стране и за тот образ американки, который вы демонстрировали за границей». Она улыбалась, видя плакаты с надписями: «Джекки, приезжайте в Техас покататься на водных лыжах», «Добро пожаловать, ДФК», «Рады вас видеть, мистер президент и миссис первая леди».

Ликующие толпы махали флажками и выкрикивали приветствия, выбрасывая кавалькаду конфетти. Уже привыкнув к поклонникам, сопровождавшим его повсюду, президент широко улыбался и махал рукой истерически кричавшим женщинам. Джекки махала толпе своим букетом. Но, непривычная к такому бурному проявлению энтузиазма, она поначалу была довольно скованна.

Толпа, приветствующая их в Хьюстоне, проявила еще больше энтузиазма. Когда Кеннеди спросил Дейва Пауэрса о численности людей, пришедших встречать их, тот ответил, что толпа встречающих его по численности равна той, что была здесь в прошлом году, но к ней добавилось еще сто тысяч человек, которые явились приветствовать Джекки.

«Вот видишь, — воскликнул Кеннеди, обращаясь к жене. — Ты изменилась».

Позднее Джекки призналась, что не любит губернатора Коннелли.

«Почему ты так говоришь?» — спросил ее муж.

«Я просто не переношу его. Не могу слышать, как он хвалит самого себя. От него просто спасения нет».