Описание Тацита составлено в его обычной немногословной, содержательной и образной манере и вряд ли является позднейшей вставкой, однако отличается некоторыми странностями. Мы приведем его текст («Анналы», XV. 44) целиком:
«Но ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами [subdidit reos, et quœsitissimis pœnis affecit, quos per flagitia invisos vulgus "Christianos" appellabat]. Христа, от имени которого происходит это название, казнил [supplicio affectus erat] при Тиберий прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время[540] это зловредное суеверие [exitiabilis superstitio] стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев [quo cuncta undique atrocia aut pudenda confluunt celebranturque]. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте,[541] а затем по их указаниям и великое множество прочих [multitudo ingens], изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому [odio humani generis].[542] Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения [in usum nocturni luminis urerentur]. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона».
Рассказ Светония («Жизнь Нерона», гл. 16) очень краток и не полон: «Afflicti suppliais Christiani, genus hominum superstitionis novœ ac maleficœ». Он связывает гонения не с пожаром, а с охраной общественного порядка.
Поэт–сатирик Ювенал, возможно бывший очевидцем гонений, упоминает о них, как и Тацит, со смешанным чувством презрения и жалости к страдальцам–христианам («Сатиры», I. 155):
Смеешь ли ты говорить о вине Тигеллина?
И ты засияешь, как те, кого мы видели
Стоящими у столба с пронзенным горлом,
Дымящимися и горящими.
2. В сочинениях христиан
Климент Римский, вероятно, имел в виду гонения Нерона, когда в конце I века писал о «великом множестве избранных, которые по причине зависти претерпели многие поругания и мучения»; а также о женщинах–христианках, которых заставляли изображать муки Данаид и Дирки (Поел, к коринфянам, гл. 6). Я не стал приводить этот отрывок в тексте. Ренан развивает мысль Климента и включает ее в свое собственное красочное описание гонений {L'Antéchrist, pp. 163 sqq.; почти дословно повторено в его Гиббертовских лекциях). Как гласит легенда, Дирка была привязана к рогам разъяренного быка, который растерзал ее. Эту сцену изображает знаменитая мраморная скульптура, хранящаяся в Неаполитанском музее. Однако в участи Данаид не было ничего похожего на участь христианских мучеников — разве что Нерон, как предполагает Ренан, распорядился изобразить мучения в Тартаре. Лайтфут, соглашаясь со смелой гипотезой Вордсворта (о Теокрите, XXVI. 1), заменяет фразу Δαναΐδες και Δίρκαι (которая неизменно присутствует во всех редакциях текста, включая издания Гебхардта и Гарнака) словами νεανίδες, παιδίσκαι, и текст Климента в этом случае звучит так: «Завистию были гонимы женщины (γυναίκες), служанки,рабыни; претерпевши тяжкие и ужасные мучения, они прошли твердым путем веры и, немощные телом, получили славную награду».
Тертуллиан (ум. ок. 220) упоминает о Нероновых гонениях так: «При императоре Августе имя Христа появилось, при Тиберий учение Его засияло, при Нероне распространилось гонение на христиан [sub Nerone damnatio invaluit], так что вам стоило бы задуматься о личности гонителя. Если этот император благочестив, то нечестивы христиане. Если он справедлив, невинен, то несправедливы и виновны христиане. Если он не враг общества, то враги общества мы. Каковы мы, это показал сам гонитель наш, который наказывал, конечно, то, что противостояло ему. И хотя все законы Нерона уничтожены, этот один остался — очевидно, потому, что он справедлив и не похож на своего автора» («К язычникам», I, гл. 7).
Сульпиций Север («Хроники», II. 28–29) приводит довольно подробное описание, однако оно в большой степени позаимствовано у Тацита. Сульпиций Север и Орозий («История», VII. 7) первыми отчетливо высказывают мысль о том, что Нерон распространил гонения и на провинции.
II. Возвращение Нерона в качестве антихриста
Благодаря своей молодости, красоте, энергии и расточительности, а также в силу того, что его жестокость обладала притягательностью новизны (Тацит называет его «incredibilium cupitor», «Анналы», XV. 42), Нерон снискал в атмосфере вульгарной римской демократии определенную популярность. Поэтому после его самоубийства среди язычников распространились слухи о том, что на самом деле император не умер, а сбежал к парфянам и собирается вернуться в Рим с армией и разрушить город. Три мошенника впоследствии воспользовались этими слухами и, выступая под именем Нерона, добились народного признания (правление Отона, Тита и Домициана). Тридцать лет спустя имя Нерона все еще вызывало у Домициана трепет. (Тацит, «История», I. 2; II. 8–9; Светоний, «Жизнь Нерона», 57; Дион Кассий, LXIV. 9; Schiller, р. 288.)
В среде христиан тоже ходили слухи о возвращении Нерона как злейшего врага и гонителя христианства. Лактанций («О смерти гонителей», гл. 2) ссылается на Сивиллино пророчество о том, что Нерон, став первым гонителем, будет также и последним и возвратится перед явлением антихриста. Августин («О граде Божием», XX. 19) упоминает о том, что в его время в церкви все еще бытовали два мнения о Нероне: «Иные делали предположения, что Нерон воскреснет и будет антихристом. Другие же полагали, что он и не убит, а скорее скрыт, чтобы считали его убитым; и что в то время, как его считают убитым, он скрывается, сохраняя свой возраст, и будет так скрываться до тех пор, пока в свое время не откроется и не восстановится на царство». Первая точка зрения была христианской, вторая — языческой. Августин не принимает ни ту, ни другую. Сульпиций Север («Хроники», II. 29) также упоминает об убеждении (unde creditor), что Нерон, чья смертельная рана была исцелена, вернется в конце света, чтобы осуществить предсказанную Павлом «тайну беззакония» (2 Фес. 2:7).
Некоторые толкователи возлагают вину за эти нелепые слухи и ложные убеждения на Книгу Откровение, другие же считают, что автор разделял заблуждения своих языческих современников. В качестве доказательства приводят такие стихи, как Отк. 17:8: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель»; «зверь был, и нет его, и явится» (και πάρεσται, а не καίπερ εστίν, как в Textus Receptus); Отк. 17:11: «И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель»; Отк. 13:3: «И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем».
