Лейтенант облизнул губы. Утверждение было верным.

Он спросил:

— Ваше имя?

Торан решил воспользоваться своим преимуществом:

— На дальнейшие вопросы я буду отвечать на своем корабле. Вы можете узнать номер ячейки в Ангаре; он зарегистрирован под названием «Бэйта».

— Вы не отдадите беглеца?

— Разве что Мулу. Посылайте за ним.

Разговор перешел на шепот, и Лейтенант внезапно круто обернулся.

— Разогнать толпу, — приказал он своим людям, задохнувшись от ярости.

Электрические кнуты взлетели и опустились. Послышались вскрики, и толпа распалась и рассеялась.

Торан вышел из задумчивости только по пути к Ангару. Он произнес почти про себя:

— О, Галактика, Бэй, ну и дела! Я так перепугался…

— Да, — сказала она все еще дрожащим голосом, а в глазах светилось нечто похожее на поклонение, — это было довольно неожиданно.

— Н-да, я все еще не пойму, что произошло. Я просто стоял с бластером, которым даже пользоваться не умею толком, и разговаривал с ним. Я даже не знаю, почему я так поступил.

Он посмотрел через проход в маленьком скоростном воздушном корабле, который нес их от линии берега, на то место, где клоун Мула скорчился во сне, и добавил с раздражением:

— Это было самым трудным из того, что я когда-нибудь делал.

Лейтенант почтительно стоял перед гарнизонным Полковником. Полковник взглянул на него и сказал:

— Отлично сработано. Ты свободен.

Но Лейтенант не сразу отошел. Он мрачно заметил:

— Мул ударил в грязь лицом перед чернью, сэр. Необходимо будет предпринять дисциплинарные меры для восстановления должной атмосферы уважения.

— Эти меры уже предприняты.

Лейтенант повернулся, чтобы уйти, потом сказал почти с негодованием:

— Я готов согласиться, сэр, что приказ есть приказ, но стоять перед этим человеком с бластером и выслушивать его дерзости было самым нелегким делом за всю мою жизнь.

«Ангар» на Калгане был сооружением совершенно особенным, рожденным необходимостью помещать огромное число кораблей, прилетающих издалека, а также разместить всех прибывающих. Светлый ум, первым придумавший такой простой выход из положения, моментально стал миллионером. Его наследники — по крови или по финансам — естественно входили в число самых богатых на Калгане.

Ангар тянется на многие мили, и самого слова «ангар» явно недостаточно, чтобы полностью его описать. Изначально это гостиница для кораблей. Путешественник платит вперед, и кораблю выделяется место, с которого он может подняться в космос в любой момент. Сам же приезжий живет, как и всегда, на корабле. Обычные гостиничные услуги, такие как замена припасов и медицинское обслуживание — за отдельную плату; простое обслуживание самого корабля, специальные путешествия по Калгану — за номинальную плату, естественно.

В результате приезжий объединяет оплату парковки корабля и гостиничный счет в одно целое, для экономии. Владельцы с большой выгодой продают во временное пользование полезную площадь. Правительство собирает огромные налоги. Все развлекаются. Никто не проигрывает. Все просто!

Человек, проходящий по широким коридорам, соединяющим многочисленные крылья Ангара, в прошлом получил большие барыши за новизну и полезность системы, описанной выше. Подобные воспоминания были хороши на досуге и уж, конечно, не подходили для теперешнего момента.

Корабли выглядели неповоротливыми из-за своей длины и ширины, лежа длинными рядами каждый в своем углублении. Человек проходил их ряд за рядом. И если бы его предварительное изучение всей системы учета Ангара было не полным и не дало необходимой информации, исключавшей любые сомнения в индикации каждого крыла — а в каждом находились сотни кораблей, — то все его специальные знания не помогли бы ему найти один корабль из сотен.

В тишине почудился вздох, человек остановился и отступил в тень одного из рядов — как ползающее насекомое под сенью надменных металлических монстров, отдыхающих здесь.

Мерцающий из иллюминатора свет выдавал присутствие рано возвратившихся с организованных развлечений путешественников — для более простых или более интимных удовольствий.

Человек замер и улыбнулся, если он вообще умел улыбаться. Очевидно, его мозговые извилины заменяли улыбку на ее умственный эквивалент.

Корабль, возле которого он остановился, был блестящим и явно быстроходным. Особенности его исполнения были именно такими, которые он искал. Это была необычная модель — теперь большинство кораблей в этом секторе Галактики либо имитировали модели Фонда, либо были построены конструкторами Фонда. Но это было нечто особенное. Это был корабль из Фонда — если судить по крохотным выпуклостям на поверхности, которые были узлами защитного экрана, имевшегося только на кораблях Фонда. Кроме того, были и другие характерные признаки.

Человек не колебался.

Электронный барьер, проходящий вдоль всей линии кораблей и обеспечивающий определенную изоляцию от администрации, не имел для него никакого значения. Барьер легко раздвинулся, не затронув сигнализации, при помощи особенной нейтрализующей силы, которая была в распоряжении человека.

Итак, первое, с чем столкнулся незваный гость внутри корабля, было обычным и почти дружеским сигналом негромкого звонка в жилом отсеке, который срабатывал от прижатия ладони к маленькому фотоэлементу рядом с главным воздушным замком.

Пока продолжался этот успешный поиск, Торан и Бэйта чувствовали себя в сомнительной безопасности за стальными стенами «Бэйты». Клоун Мула, рассказавший, что за его тщедушным телом скрывалось пышное имя Магнифико Гигантикус, сгорбившись, сидел за столом и с жадностью поглощал стоящую перед ним пищу.

Его грустные карие глаза поднимались от тарелки только затем, чтобы проследить за передвижениями Бэйты по кухне и кладовой.

— Благодарность слабого имеет небольшую цену, — бормотал он, — но все же вы имеете ее, потому что за эту последнюю неделю лишь скудные крохи попадались мне, и хоть тело мое невероятно маленькое, аппетит у меня на удивление большой.

— Ну что ж, тогда ешь, — с улыбкой сказала Бэйта. — Не трать время на благодарности. Я слышала, что в Центральной Галактике есть пословица о благодарности?

— Да, есть такая пословица, госпожа. Поговаривают, один мудрец однажды сказал: «Нет благодарности лучше той, что не испаряется в пустых фразах». Увы, моя госпожа, но может показаться, что я всего лишь скопление пустых фраз. За свои пустые фразы, понравившиеся Мулу, я получил костюм придворного и великое имя, потому что вообще-то меня зовут просто Бобо — а это имя ему не нравится. Когда же мои пустые слова не нравились ему, мои бедные косточки получали только кулаком да кнутом.

Из штурманской вышел Торан:

— Сейчас ничего нельзя поделать, Бэйта, — только ждать. Надеюсь, Мул способен понять, что корабль Фонда — это территория Фонда.

Магнифико Гигантикус, бывший Бобо, широко раскрыл глаза и воскликнул:

— Как велик Фонд, перед которым дрожат даже самые жестокие слуги Мула!

— Ты тоже слышал о Фонде? — спросила, чуть улыбнувшись, Бэйта.

— А кто же не слышал? — таинственным шепотом сказал Магнифико. — Есть такие, что говорят — это мир великого волшебства, огня, пожирающего целые планеты, и секретов огромной силы. Говорят, что даже высшая знать Галактики не может достичь такого почета и уважения, как естественное право простого человека, который может сказать: «Я гражданин Фонда» — будь он хоть диким космическим бродягой или даже таким ничтожеством, как я.

Бэйта сказала:

— Ну, Магнифико, ты никогда не закончишь есть, если будешь произносить речи. Пойду принесу тебе ароматизированного молока. Тебе понравится.

Она поставила кувшин на стол и незаметным жестом вызвала Торана из комнаты.

— Тори, что ты теперь собираешься делать с ним? — И она кивнула на кухню.