И он принялся размышлять, как лучше обставить уход крестоносцев из Палестины. Ричарду ведь не хотелось терять своего лица.

После долгих мучительных раздумий он решил сказать Саладдину правду. Все равно султан ее рано или поздно узнает. Да, пожалуй, стоит ему признаться и в своей болезни, и в том, что душой он уже рвется на родину. Саладдин преисполнен благородства и, наверное, не откажется заключить с ним мир.

И Ричард отправил к Саладдину послов.

Ну а тому только этого и надо было. Его люди тоже устали воевать и мечтали разойтись по домам. Потери в рядах мусульман тоже были огромны, а имя Ричарда Львиное Сердце наводило на воинов панический ужас.

Так что Саладдин охотно согласился вступить в мирные переговоры.

В результате было решено, что перемирие продлится три года три месяца и три дня, начиная с близившейся Пасхи. Часть побережья оставалась в руках христиан. В течение всего срока действия мирного договора христиане имели свободный доступ в Иерусалим и могли прийти поклониться Гробу Господню. Но приходить они должны были безоружными и небольшими группами.

Ричард не сомневался в том, что Саладдин сдержит все свои обещания.

— Разве не удивительно, что я больше доверяю язычнику, чем королю-христианину и своему родному брату? — восклицал он, подразумевая короля Франции и Джона, которые плели против него заговор.

И оба — Саладдин и Ричард — чувствовали, что между ними существует какая-то мистическая связь.

Находившиеся в Аккре королевы узнали о болезни Ричарда и быстро собрались в путь.

Наблюдая за Беренгарией, Джоанна заметила, что та уже не так переживает за здоровье мужа, как раньше.

Что ж, братец, ты это заслужил, горько усмехнулась Джоанна. Сколько можно пренебрегать женой? Разве ты не мог хотя бы изредка навещать ее? Поделом тебе, дорогой!

Английская королева даже внешне изменилась: линия губ стала жестче, суровей. Джоанна подозревала, что Беренгария уже не влюблена в Ричарда и не считает его романтическим героем.

Джоанне было грустно наблюдать за этими переменами. Хотя она тоже затаила обиду на брата. Он ведь попытался выдать ее замуж за сарацина! Впрочем… Ричард не стал принуждать ее к браку — вероятно, понял, что она скорее умрет, чем согласится.

Юная киприотка, молчаливая свидетельница происходящего, жалела Беренгарию, которая на своем горьком опыте узнала, как тяжело быть принцессой. И девочка все чаще задумывалась, что, может быть, не так уж и плохо, что она лишилась своего королевства. Зато теперь никто не выдаст ее насильно замуж! А если у нее не будет мужа, то и некому будет ею пренебрегать!

— Когда Ричард приедет, мне бы очень хотелось поговорить с ним наедине. Как ты думаешь, это возможно? — спросила Беренгария Джоанну.

— Разумеется! Ты ведь его жена.

Беренгария горько усмехнулась, но ответила лишь:

— Порой мне в это не верится.

Джоанна предпочла перевести разговор на другую тему. Она считала себя не вправе лезть в чужую душу.

Со временем, когда раны Беренгарии немного затянутся, у нее, наверное, возникнет желание поделиться своими переживаниями, и она сама сделает первый шаг, а сейчас она к этому не готова, думала Джоанна.

Ричард приехал бледный, осунувшийся, с синяками под глазами. Но все решили, что могло быть и хуже, ведь болезнь была очень тяжелой. А Беренгарии он показался просто прекрасным, по-прежнему сильным и мужественным, несмотря на свой нездоровый вид.

Ричард пригласил к себе обеих королев и очень удивился, когда Беренгария явилась одна.

— Я слышала, — сухо сказала она, — мы уезжаем.

— Правильно говорят, слухом земля полнится, — усмехнулся Ричард.

— Я давно привыкла узнавать о ваших планах не от вас, а от посторонних, милорд, — с затаенной обидой в голосе промолвила Беренгария.

Ричард пожал плечами.

— Что поделать, если мне некогда.

— Да, я это давно поняла. Как и то, что общество других людей вам приятнее, чем мое.

Ричард удивленно вскинул брови.

— К чему этот разговор?

— И вправду, к чему толочь воду в ступе? — с деланным равнодушием произнесла Беренгария, но тут же сорвалась и воскликнула: — Вы думаете, легко, когда тебя все жалеют?

— Жалеют? — изумился Ричард. — Но с какой стати тебя жалеть? Ты живешь в прекрасном дворце. Это мы с солдатами вынуждены идти и по страшному солнцепеку, и по колено в грязи. Это нас жалят москиты и скорпионы…

— А ваш друг Блондель де Нелль… он тоже… страдает? — неожиданно спросила Беренгария.

— Да, конечно. Менестрели тоже следуют за войском. Это их обязанность.

— Надеюсь, Блондель выполняет свои обязанности с удовольствием? — саркастически усмехнулась Беренгария.

— По-моему, да, — по-прежнему бесстрастно ответил Ричард.

— Еще бы! Он ведь пользуется благосклонностью своего господина! — не унималась королева.

Ричард притворился, что не понимает.

— Солдатам очень нужна музыка. Песни менестрелей их воодушевляют и ободряют.

Беренгария раздраженно тряхнула головой.

— В таком случае я вам больше не жена!

— Ты этого желаешь? — почти с радостью спросил Ричард.

— По-моему, такова ваша воля! — из последних сил сдерживая рыдания, ответила она.

Ричард смерил ее холодным взглядом.

— Оставим этот бесплодный спор. Как ни называй нашу совместную жизнь, а перед Богом и людьми мы с тобой все равно супруги. У меня мало времени. Я хотел повидаться не только с тобой, но и с Джоанной. Нужно отдать распоряжения по поводу вашего отъезда.

— Мы, конечно же, поедем отдельно от вас? — поинтересовалась Беренгария, не поднимая глаз.

Взгляд ее был устремлен на блестящий пояс Ричарда, который король очень любил. Расшитый драгоценными камнями пояс и вправду был удивительно красив.

— Да, — спокойно отозвался король. — Вам лучше поехать отдельно.

— Для вашего или для нашего блага? — горько усмехнулась Беренгария.

И снова Ричард сделал вид, будто не понимает ее.

— Разумеется, для вашего, — он немного помолчал и добавил ледяным тоном: — Ты, верно, еще не знаешь, что в Англии зреет мятеж. Моя мать срочно призывает меня на родину. Я поеду кратчайшим путем, а он небезопасен. Вы же с Джоанной поплывете под прикрытием нашего флота. Я поручу вас заботам моего верного рыцаря Стефана Турнгемского, на него можно полностью положиться.

— Я очень признательна вам за вашу заботу, — язвительно сказала Беренгария.

Ричард учтиво наклонил голову.

— А теперь я хотел бы поговорить с сестрой.

Беренгария удалилась в спальню и прилегла на кровать.

Маленькая принцесса тихонько проскользнула в дверь, бесшумно приблизившись к постели, опустилась на колени и взяла королеву за руку.

По щекам Беренгарии беспрерывным потоком текли слезы.

Первого октября корабль, на котором отправлялись в Англию Беренгария, Джоанна и юная принцесса, покинул порт. Ричард же решил задержаться в Аккре еще на девять дней, рассчитывая за это время как следует поправить свое пошатнувшееся здоровье…

Но вот все приготовления были окончены.

Стоя на носу небольшой галеры, король смотрел на медленно удалявшийся берег, и им овладела великая печаль. Победа была так близка, так близка…

— О святая земля! — воскликнул Ричард, перегнувшись через борт корабля. — Если Ему будет угодно, я еще вернусь и освобожу тебя. Только бы мне дожить до этого часа! Только тогда я смогу обрести покой…

Земля скрылась из виду.

Ричард в последний раз поглядел в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться Иерусалим, и строго-настрого запретил себе думать о павших в крестовом походе, о реках пролитой крови и о страшных мучениях, выпавших на долю его воинов.

Теперь он должен думать о родине. О том, как расправиться с предателями. Но даже это пока не главное. Пока надо благополучно добраться домой.

До Корфу Ричард доплыл без приключений. За время пути он успел полностью восстановить силы и хорошенько обдумать создавшееся положение.