Тот замер в нерешительности.

— Уходи! — повысил на него голос король.

Когда они остались с незнакомцем вдвоем, Ричард задал следующий вопрос:

— Что привело тебя сюда?

— Я узнал, что ты на краю гибели, и пришел к тебе как друг.

— Скажи мне, кто ты.

— Ты уже и сам догадался.

— Но этого не может быть!

— Разве ты не чувствуешь, что между нами существует родство? Я много о тебе слышал и давно мечтал об этой встрече. У тебя сильный жар.

— Да. И… видения, — прошептал Ричард.

— Будем считать, что так…

— Саладдин!.. Почему ты здесь?

— У меня есть волшебный талисман. Я приложу его к твоему челу, и, если Аллаху будет угодно, лихорадка пройдет.

— Но ты ведь мой враг!

— И враг, и друг.

— Разве так бывает?

— Сейчас ты и сам видишь, что бывает.

Ричард ощутил, как что-то холодное прикоснулось к его лбу.

— Я дотронулся до тебя моим талисманом, — сказал Саладдин. — Теперь болезнь тебя отпустит. Но тебе нужна особая пища, чтобы ты быстро поправился, а ее нет в вашем лагере. Я пришлю тебе фруктов, цыплят — и ты быстро исцелишься.

— Но зачем ты пришел ко мне на помощь?

— Сам не знаю. Я просто чувствую, что обязан тебе помочь. Потом мы сразимся в честном бою, из которого один из нас выйдет победителем. А может, мы оба погибнем. Но сегодня мы с тобой друзья. У нас много общего, мы могли бы полюбить друг друга, но стена, разделяющая наши народы, слишком высока. Твой Бог и мой Бог повелели нам быть врагами. Мы не смеем их ослушаться, но сегодня ночью мы друзья.

— Мне приятно с тобой беседовать, — пробормотал Ричард.

— Я знаю, — усмехнулся Саладдин.

— Если ты и вправду тот, о ком я думаю, это похоже на чудо. И вроде бы болезнь уже отпускает меня. Но… я так долго был в бреду, что… напрашивается мысль: а вдруг это все тоже бред?

Прохладная ладонь снова прикоснулась ко лбу короля.

— Это не бред.

— Тогда… как тебе удалось проникнуть в наш лагерь?

— Меня охранял Аллах.

— В таком случае к его охране я добавлю свою. Когда ты пойдешь обратно, я усилю охрану. Никто тебя не тронет.

— Мы еще встретимся, — раздался тихий ответ.

Ричард сказал:

— Позови слугу, который впустил тебя сюда.

А когда телохранитель явился, Ричард велел ему проводить гостя.

— Любой, кто дерзнет причинить ему вред, умрет страшной смертью, — предупредил Ричард. — Таков мой приказ!

Оставшись один, король забылся спокойным сном, а когда проснулся, лихорадка прошла. Сперва он решил, что у него была галлюцинация, но на следующий день султан Саладдин прислал ему дары — виноград, финики и цыплят.

Многие опасались, как бы птица не была отравлена, но, когда ее попробовали, все оказалось абсолютно съедобным.

Прошло совсем немного времени, и Ричард полностью выздоровел.

Король Франции тоже поправился, и решено было предпринять новую атаку на Аккру.

После двух лет осады жители находились в плачевном состоянии. Гибель корабля, на котором в город должны были доставить продовольствие, окончательно лишила их надежды на спасение; в крепостных стенах уже зияли многочисленные бреши. Ясно было, что долго горожане не протянут.

У христиан же было огромное войско, а прибытие Ричарда сильно подняло боевой дух в их рядах. Правда, когда английский король заболел, некоторые боялись, что он уже не встанет, но чудесное исцеление Ричарда утвердило крестоносцев в мысли, что их предводитель бессмертен. А коли так, то победа, разумеется, должна была достаться им!

Поэтому на новый штурм Аккры христиане ринулись с большим воодушевлением.

Бились яростно, потери были огромны: тридцать тысяч христиан пали в бою. Но жертвы оказались не напрасны — Аккру удалось взять. Армия Саладдина отступила.

Ричард и Филипп сошлись во мнении, что с храбрецами, так долго оборонявшими город, следует обойтись уважительно, и запретили разграбление имущества местных жителей, хотя по обычаю захваченный город всегда оставлялся на поживу победителям. Пленных брали с единственной целью: обменять затем на захваченных турками крестоносцев. Впоследствии выяснилось, что это был мудрый ход, поскольку королям удалось договориться о возвращении двух тысяч своих единоверцев. В придачу к ним мусульмане обязались дать еще двести тысяч золотых монет, а в обмен должны были получить своих солдат, плененных в Аккре.

Над городом гордо реял христианский флаг. Филипп устроил себе резиденцию во дворце, принадлежавшем ордену тамплиеров, а королевский дворец уступил Ричарду. Там же поселились Беренгария, Джоанна и маленькая принцесса с Кипра.

Женщины вздохнули с облегчением, наконец-то оказавшись не в походных условиях. Но роскошь была для них чем-то второстепенным. Главное, что Ричарду удалось добыть в бою столь долгожданную победу!

— Спеши насладиться удобствами, — сказала Джоанна Беренгарии. — Можешь не сомневаться, это долго не продлится.

— Ах, почему они не могут удовлетвориться взятием Аккры? — вздохнула Беренгария.

— Потому что они не успокоятся, пока не займут Иерусалим, — вздохнула в ответ Джоанна.

Ричард скакал вдоль крепостной стены и вдруг заметил развевающийся незнакомый флаг.

— Что такое? — возмутился он. — Кому принадлежит это знамя?

— Герцогу Австрийскому, милорд.

— Приведите его сюда!

Гордому Леопольду Австрийскому была не по душе властность короля, но ослушаться Ричарда он не посмел.

— Кто приказал водрузить здесь знамя? — грозно спросил Ричард у замявшегося Леопольда.

— Я, — после паузы ответил тот.

— Зачем?

— Я же принимал участие в штурме города.

— Ежели все, кто привел с собой пару солдат, начнут водружать свои знамена на городских стенах, это будет верхом нелепицы. Предоставь решать такие важные вопросы главнокомандующим.

С этими словами Ричард сдернул флаг со стены и наступил на него сапогом.

Леопольд Австрийский побагровел от гнева. Окружающие испуганно притихли. Ричард был явно не в духе. До него дошли очень неприятные слухи про французского короля, и Ричард склонялся к мысли, что они небеспочвенны. По дороге он боролся со своим дурным настроением и постепенно уже начал успокаиваться, как вдруг наткнулся на флаг Леопольда.

У Ричарда появился предлог дать волю своим чувствам. Как?! Этот щенок смеет дерзить?!

Лицо короля исказилось от ярости.

На самом деле на душе у него было тяжело не только из-за французского короля, но и из-за Саладдина. Ричард не мог позабыть странную историю, которая приключилась с ним, когда он метался в бреду. И к радости по случаю одержанной победы примешивалась печаль — как ни странно, теперь Ричард не хотел поражения Саладдина. Этот человек пришел к нему, когда Ричард был на волосок от смерти, и приложил к его челу волшебный талисман… А теперь они снова враги… Он любит своего врага…

— Сложись все иначе, мы бы…

Но разве не это же сказал ему когда-то Филипп?

— Не будь я королем Франции, а ты королем Англии…

А Саладдин, придя той ночью в шатер, почти полностью повторил слова французского монарха:

— Не будь я султаном, а ты христианским королем…

Все так странно запуталось и усложнилось, а Ричард был по натуре прямым и простодушным. Будучи не в силах разобраться в хитросплетении противоречивых чувств, он всегда раздражался и выплескивал свое раздражение на тех, кто попадался ему под горячую руку.

На сей раз таким козлом отпущения оказался герцог Австрийский.

Смерив его напоследок презрительным взглядом, Ричард резко повернулся и пошел прочь. Честно говоря, ему было неловко. Он понимал, что вел себя глупо. Кому помешал австрийский флаг? Ну, висел и висел… Велика беда! А так он оскорбил Леопольда, который, естественно, постарается отомстить. И что самое неприятное, свидетелями их ссоры стали несколько германцев, которые, понятное дело, растрезвонят о случившемся в войсках.