Королева приуныла. Ричард неспособен потерять голову из-за женщины. Его куда больше привлекает возможность встречи с королем Франции.

— Ричард, тебе необходимо жениться как можно скорее!

— Да-да, матушка. Я женюсь, как только избавлюсь от Алисии.

— Но ты же ничего не предпринимаешь, чтобы отделаться от нее. Да и чего с ней церемониться? Она обесчещена. Если ты ее отвергнешь, тебя никто не осудит,

— Не забывайте, Алисия — сестра Филиппа.

— Как я могу про это забыть! Но она ведь была любовницей твоего отца. Он столько лет тешился с нею! Это было чудовищно, и никто тебе теперь слова поперек не скажет.

— Вы правы, матушка. Я давно влюблен в Беренгарию. Она такая изысканная! Поезжайте за ней в Наварру. Я оставлю невесту на вашем попечении, а сам отправлюсь в поход. И как только расторгну помолвку с Алисией, пошлю за Беренгарией.

Альенор приободрилась. Даже на старости лет она не утратила тяги к перемене мест. Боже, как ей хотелось вновь сделаться молодой! Да, она с превеликим удовольствием отправилась бы вместе с сыном в крестовый поход. Сопровождала же она когда-то своего первого мужа Людовика Французского. Ах какая это была счастливая пора! У Альенор до сих пор дух захватывало при воспоминании о тех временах.

Теперь, конечно, столь долгое путешествие для нее неприемлемо, но она с радостью съездит в Наварру. Ричард доверил ей очень важную миссию. Как только Беренгария покинет родину, он будет вынужден на ней жениться. Сватовство к Беренгарии — прекрасный повод, чтобы отделаться от Алисии. И Филиппу придется смириться с женитьбой Ричарда!

Итак, сын выступит в поход, она поедет в Наварру, а Алисия… Алисию следует отправить к брату во Францию. Она обесчещена и более не смеет претендовать на роль королевской супруги. Пусть скажет спасибо, если Филиппу удастся хоть как-то сбыть ее с рук. Может, он найдет барона, для которого важнее всего будет породниться с королевской семьей.

Что же касается Джона, то он не так уж и честолюбив. Нет, разумеется, он не прочь завладеть троном, но сражаться за корону не будет. Джон не любит воевать. Он любит выпить, поиграть в карты и позабавиться с красотками. А теперь ему еще предстоит обустраивать свои поместья и улаживать дела в Ирландии. Так что Джону не до интриг.

И гордая возложенной на нее миссией, Альенор перестала противиться отъезду Ричарда.

Он же старался любыми путями приблизить долгожданный день. Как и следовало ожидать, распродажа королевских земель кое-кому пришлась не по вкусу, однако немногие отваживались поднять голос против похода в святую землю. Люди были суеверны и боялись, что, осудив намерение короля освободить колыбель христианства от власти неверных, они навлекут на себя гнев Всевышнего.

В народе множились слухи о чудесных знамениях, воспринимавшихся всеми как доказательство благосклонности Бога к замыслу Ричарда. Говорили, что в небе над Данстейблом появился белый стяг. А некоторым показалось, что рядом с ним маячило распятие. Скорее всего это были просто облака, но люди валом повалили на рыночные площади и наперебой заявляли о своем желании вступить в ряды крестоносцев.

Все было бы хорошо, если бы не проволочки с отъездом. Сперва случился неурожай, да настолько сильный, что несколько провинций оказалось перед угрозой голода. Затем Болдуин принялся докучать королю своими упреками. Он осуждал замысел Ричарда и не боялся сказать об этом вслух. Джеффри, единокровный брат Ричарда, присоединился к архиепископу, чем поверг в ярость Альенор, которая никак не могла ему простить, что он незаконнорожденный сын ее мужа.

Вновь наметилось противостояние церкви и государства.

— Порой мне кажется, что они готовы на все, лишь бы не дать мне уехать! — восклицал раздосадованный Ричард. — Но им меня не остановить! Никогда!

Однако у него хватило ума понять, что следует повременить с отъездом и договориться с церковью полюбовно.

В итоге Ричард и Джеффри помирились, и брат даже дал королю три тысячи фунтов, так что время, с точки зрения Ричарда, было потеряно не зря.

И вот наконец к декабрю он смог покинуть Нормандию и отправился на встречу с королем Франции, дабы сделать последние приготовления к совместному походу.

Однако встретиться два короля смогли только в январе. Произошло это в Гю-Сен-Реми. Свидание было сердечным. Когда-то Ричарда и Филиппа связывали узы тесной дружбы. В те времена Ричард был на ножах с отцом. Его до глубины души ранило намерение Генриха передать английский престол Джону. Филипп старался его поддержать и утешить. Ричард поклялся быть верным Филиппу; они вместе охотились, вели задушевные беседы и даже спали в одной постели. Ричард и Филипп были не разлей вода. Это всех изумляло, особенно Генриха Английского, который косо смотрел на столь тесную дружбу юношей.

Да, чудесные были времена… А то, что это не могло продлиться вечно, придавало особую прелесть дружбе Ричарда и Филиппа. Как, впрочем, и то, что у обоих порой закрадывались сомнения в искренности друга.

«Так ли уж Ричард глубоко меня любит? — спрашивал себя Филипп. — Или он хочет насолить ненавистному отцу? Нет, вроде бы он искренне наслаждается моим обществом, но, может, ему нужен не столько я, сколько союзник в борьбе против отца?»

А Ричард подозревал французского короля в том, что он стремится уязвить Генриха Английского, удерживая при своем дворе его сына.

И оба изводились в сомнениях, не зная, насколько можно доверять друг другу.

Однако, когда они встретились, любовь вспыхнула с новой силой.

Став королем Англии, Ричард мог держаться с Филиппом на равных, но, с другой стороны, он по-прежнему оставался герцогом Нормандии, а значит, был вассалом французского короля.

Филипп радушно обнял Ричарда.

— Добро пожаловать, милый брат! Я счастлив видеть тебя на моей земле.

Ричард был не столь открыт в выражении своих чувств, однако глаза его, обычно такие холодные, заметно потеплели.

— Значит, ты теперь король Англии, — промолвил, улыбаясь, Филипп. — Слава Богу, наши опасения не подтвердились.

Все обратили внимание на то, что король Франции вел себя с королем Англии запросто. Он подхватил Ричарда под руку, и они пошли рядом.

Ричард и Филипп будут жить дружно, решили придворные. И сочли это благоприятным знаком, предвещающим успех крестового похода.

Филипп сопроводил Ричарда в свой лагерь, и они долго беседовали наедине. Филипп состарился. Он был на десять лет моложе Ричарда, но внешне выглядел старше. В отличие от Ричарда, этого неисправимого мечтателя, Филипп всегда трезво смотрел на вещи.

Как же все это напоминало старые добрые времена! Филипп лежал на животе, подперев голову руками, а Ричард сидел подле его походной кровати.

— А ты по-прежнему красив, — заметил Филипп. — Хотя и слегка осунулся. Тебе нездоровится, милый друг?

— Меня мучают приступы лихорадки.

— Неужели ты до сих пор страдаешь от этой напасти? Может, жаркий климат пойдет тебе на пользу?

— Поживем — увидим.

— Ричард, а вдруг болезнь не позволит тебе принять участие в походе?

Ричард расхохотался.

— Меня ничто не остановит.

— Это верно. Даже странно, что мне приходится говорить с тобой о каких-то недугах. Ты же во всем был первым: обгонял нас на скачках, выигрывал любые состязания. Да, тебя подвела беспечность. Будь ты поосторожней — никогда бы не подцепил эту проклятую болезнь.

— Солдат на то и солдат, чтобы не всегда спать в теплой сухой постели, дорогой братец.

— Увы. Но я не сомневаюсь, что ты по-прежнему силен. Ты одолеешь свой недуг, Ричард. Только представь себе, наши мечты скоро сбудутся! Помнишь, как ты делил со мной ложе, и нам рисовался в мечтах наш общий поход в святые места?! Мы непременно должны отправиться туда вместе! Порознь было бы не так заманчиво.

— О да, я хорошо помню, как мы в юности предавались этим мечтам. И я никогда не сомневался, что наши мечты сбудутся.