Авантюрная судьба Чезаре несколько затмила более ординарную судьбу Лукреции. Однако жизнь молодой женщины стала приятным контрапунктом в героической симфонии жизни де Валентинуа.

Между Феррарой, Ватиканом и штабом герцога Романьи продолжается нежная переписка и обмен гонцами, несмотря на отдаление, вызванное браком Лукреции в 1502 году. Каждый день посол Геркулеса д’Эсте Белтрандо Костабили рассказывает папе о жизни молодой семьи. А в Феррару он передает сообщения о выполнении обещаний и финансовых обязательств, взятых на себя Римом.

Именно материальные проблемы могут испортить отношения. Об этом свидетельствует тот факт, что в середине февраля всадники герцога де Валентинуа, сопровождавшие Лукрецию, возвращаются весьма раздосадованные небрежным приемом.

После блестящих свадебных праздников бережливое семейство д’Эсте снова вернулось к прежней жизни в своем мрачном замке с толстыми стенами, окруженном рвами со стоячей водой. Конечно, и свекор, герцог Геркулес был обходителен с Лукрецией, он подарил ей драгоценности своей покойной супруги; и ее муж Альфонсо, который многим ей напоминал ее брата Чезаре: смуглый, широкоплечий, с глазами одновременно нежными и суровыми, с чувственными губами, страстно увлекающийся пушками, лошадьми, собаками и турнирами. Он играет на виоле и любит лепить и расписывать фаянс, но его художественные вкусы этим и ограничиваются. Он унаследовал от Эсте и своего дедушки — грозного Ферранте Неаполитанского — склонность к причудам и удивительную жестокость: перед смертью его первой жены Анны Сфорца видели, как голый Альфонс прогуливался по Ферраре — это чрезвычайно скандализовало его подданных; в другой раз, на запруженную толпой Соборную площадь он выпустил бешеного быка, за которым гнались собаки, в результате несколько человек погибли, а герцог забавлялся, глядя на это с балкона своего дворца. Его брат — кардинал Ипполит, прославившийся своими любовными похождениями, несмотря на духовный сан был так же жесток. Но пока у Лукреции не было повода узнать его больше. Он живет в Риме, сейчас у него полная идиллия в отношениях с переменчивой Санчией Арагонской: она — его кузина «слева», потому что король Альфонс, чьей внебрачной дочерью она являлась, был братом Элеоноры Арагонской, матери Ипполита. Другие дети Геркулеса д’Эсте — принцы Сигизмунд и незаконнорожденный Джулио — такие же увлекающиеся натуры, как и их братья.

Вот в такую семью вошла Лукреция. Они были похожи на тех князей и священнослужителей, с которыми она встречалась в Риме и в своих многочисленных резиденциях. Но некоторая усталость и явная скупость герцога Геркулеса, ни дуката не прибавив шего к обещанным 10 000 содержания Лукреции, раздражают молодую женщину. Своей милости она удостаивает нескольких аристократов, с которыми ее объединяет общая страсть к изящной литературе: из Рима она привезла небольшую личную библиотеку, где кроме Евангелий и писем святой Екатерины Сиенской были произведения Данте и Петрарки. В ее личные апартаменты — три комнаты, обитые золотыми и нежно-голубыми обоями, чьи окна выходили на меланхолический садик, — первыми были допущены перебежчики, покинувшие двор Изабеллы д’Эсте, ее золовки, жены маркграфа Мантуанского Франциска де Гонзага.

Никколо де Корреджо, незаконнорожденного племянника герцога Геркулеса, мужа Кассандры, дочери знаменитого Бартоломео Коллерни, кондотьера Венеции, Изабелла считала самым главным ценителем изящества. Поэт, певец, постановщик античных комедий — он останется с Лукрецией до самой ее смерти в 1508 году, а его сын посвятит дочери папы свой последний сборник стихотворений. Тито Веспасиано Строцци, потомок флорентийской ветви этой знаменитой семьи, — один из самых почитаемых старцев в герцогстве. Это крупный сановник, член высшего трибунала «Двенадцати Судей», но еще он — один из самых знаменитых латинских поэтов Феррары. Его сын Эрколе, хромой от рождения, восполняет свое физическое уродство изящным и меланхолическим поэтическим творчеством, которое так нравится дамам. Однажды в награду за его стихи Лукреция подарила ему розу, на которой запечатлела свой поцелуй. Вскоре юный Строцци сымпровизировал знаменитый катрен:

Альфонса разозлила подобная дерзость, но его раздражение удваивается, когда он узнает, что Лукреция посылает поэта в Венецию, где тот покупает ей в кредит дорогие ткани: белый, бежевый, рыжеватого цвета, бирюзовый, алый атлас, тафту, золотую парчу, бархат, муслин, и даже заказывает у венецианского резчика Мессера Бернардино колыбель для ее будущего ребенка!

Еще один завсегдатай маленького личного двора Лукреции — бывший стихотворец маркграфини Мантуанской Антонино Тибальдео, разносторонний ученый: перед тем как явиться ко двору Изабеллы править ее стихи и мастерить сонеты, которые соблаговолил бы подписать маркграф, он учился медицине в Болонском университете. Лукреции не стоило никакого труда ввести его в свой круг. Поэт, жаловавшийся, что в Мантуе его кормили гнилым мясом, поили отвратительным вином и недостойно с ним обращались, теперь поступил на службу к кардиналу Ипполиту д’Эсте, который передал его своей невестке, уезжая в Рим.

Молодая женщина умело чередует духовные и телесные радости. Ночь принадлежит ее супругу и повелителю Альфонсу, который никогда не уклоняется от выполнения супружеского долга. Днем, после поэтических собраний и охоты в компании со старым герцогом Геркулесом проходит церемония купания. Эту интимную сцену описал Изабелле д’Эсте Бернардино Проспери, которому она поручила наблюдать за всеми жестами и поступками своей золовки.

Камеристка Лючия готовит пудры, жаровню, золотые сетки и мавританские купальные халаты, пока подогревается душистая вода. Когда ванна готова, Лукреция и ее фаворитка Николь вместе погружаются в большую лохань, а Лючия следит, чтобы вода в ней не остывала. Женщины смеются и шутят, долго наслаждаются приятным купанием, а потом, надев расписные халаты на обнаженные тела, убрав роскошные волосы под драгоценные сетки, отдыхают на подушках, вдыхая аромат курильниц для благовоний. Такой изнеженный и сладострастный образ жизни очаровывает грубоватого мужа Лукреции: со временем вынужденное супружеское прилежание Альфонса сменяется нежностью и любовью, преодолев насмешки острословов, пытающихся очернить его союз с дочерью какого-то папы.

Однажды вечером Лукреция решает поразить завистников. Она приглашает всю семью д’Эсте на ужин в свои апартаменты. По этому случаю она выставляет всю серебряную посуду: сервизы, подаренные кардиналом Асканио Сфорца по случаю ее первого брака с сеньором Пезаро; стеклянные сосуды, большую золотую чашу, шкатулку, украшенную резными листьями, тонкой работы солонку с гербом Арагонов; еще много других предметов с изображением герба Орсини — медведем или с гербом Франсиско Гасета, каноника из Толедо, которого ее отец дал ей в качестве интенданта. Вся посуда украшена гербами Борджиа: быки разной величины, выгравированные или резные, или в виде статуэток на ручках и крышках, с надписью Alexander Sextus Pontifex Maximus, Александр Шестой Великий Понтифик.

Всю эту демонстрацию роскоши Лукреция устроила для того, чтобы еще раз осудить скаредность герцога Феррарского: разве не возмутительно, что принцесса с подобным образом жизни должна удовольствоваться содержанием в 10 000 дукатов? Но Геркулес изображает полное непонимание. Таким образом ему удается продержаться до июня, когда беременная Лукреция добивается разрешения поселиться в Белригуардо — самом красивом загородном доме д’Эсте. Там 24 июня она узнает о победном марше Чезаре на Урбино и о бегстве Гвидобальдо де Монтефельтре. Так как сейчас она ощущает себя членом семьи д’Эсте, равных по богатству де Монтефельтре, у нее появляются некоторые опасения: а вдруг Чезаре решит повернуть оружие против герцогства Феррарского? Но ей становится стыдно, когда она вспоминает теплый прием, недавно оказанный ей Елизаветой — женой Гвидобальдо: она громко заявляет своим близким, что охотно отдала бы 25 000 дукатов, чтобы никогда не знать герцогиню. Она с горечью узнает, что дворец в Урбино разграблен. Но взятие Камерино не вызывает ее восторга: не вызовет ли это вступления Венеции в борьбу? Оскорбленные Чезаре сеньоры уже собираются в Миланском герцогстве, пытаясь заручиться поддержкой Людовика XII. Альфонс и его шурин Франциск де Гонзага никак не могут решить, чью сторону принять. Нужно ехать в Милан и там выяснить мнение короля. Подстрекаемый Изабеллой д’Эсте Гонзага охотно бы стал на защиту Гвидобальдо де Монтефельтре, который попросил у него убежища в Мантуе, где уже находилась его жена Елизавета — родная сестра маркграфа Франциска.