«Что это я? – с удивлением отметила Касси. – Куда это меня понесло? Не хватало еще лекцию прочитать!..»

Слава, как тяжко твое бремя!.. Касси вздохнула, а Мэрли воодушевленно подхватила:

– Ой, я это прекрасно понимаю! Как я это понимаю!.. Иной раз просто становится страшно: вдруг из меня не выйдет толковый разведчик? Вот будет ужас!..

Казалось, она сейчас расплачется. Касси, отличавшаяся необыкновенной мягкостью в обращении с детьми – все они были похожи на ее сестричек и братишку, – не выдержала.

– Я не сказала, что у вас не получится, мисс Джолс. Девочка поправила ее:

– Мэрли.

– Хорошо, Мэрли. Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

Касси опешила. На вид ей все четырнадцать, а то и пятнадцать дашь. Вот что значит свежий воздух и хорошее питание.

– …правда, выгляжу я на все четырнадцать. Так, покрайней мере, говорят. Я умею стрелять, снимать шкуру, метать камни из пращи, а когда оденусь, выгляжу совсем как взрослая. Я вполне способна постоять за себя, мисс Сатхорн.

– Не сомневаюсь. Однако профессия разведчицы включает множество других требований, кроме простого умения постоять за себя. Она связана с большим риском, множество людей зависят от того, как мы сработаем. Девочка кивнула.

Касси оглядела свой крис, который назывался «Жаждущий крови». Усмехнулась, вспомнив, как, должно быть, глупо она выглядела, когда читала лекцию с длинным кинжалом в руке. Положила его в ножны, свисающие с бедра.

– Дай-ка мне руку. Мэрли помогла ей взобраться на балкончик.

– Ты, наверное, ужасно храбрая, – затараторила девчонка, – если тренируешься здесь, на самом краю пропасти. Здесь жуткая высота, даже голова кружится. – Мэрли вздрогнула, словно от холода, и отодвинулась от края.

– Подобные условия – обязательная часть тренировки. Теперь скажи…

– Касси!

Разведчица привстала и заметила человека, который спешно, помогая себе руками, карабкался вверх по склону. Капюшон его куртки был откинут назад, лицо смуглое, золотистые локоны развеваются на ветру.

– Тим! – закричала Касси и помахала рукой. Потом соскочила с уступа и бросилась к нему. Он подхватил ее, поцеловал.

– Я спешил изо всех сил. На базе Питон объявлена двадцатичетырехчасовая готовность. По сообщениям разведчиков, драки пока не помышляют штурмовать горы, их вполне устраивает добыча, которую они захватили в Порт-Говарде. – Он помедлил, потом с горечью признался: – Сейчас меня куда больше беспокоит наша Кали.

Касси порывисто притянула его голову и звучно поцеловала в губы. Сзади раздался смущенный голосок:

– Я так понимаю, что мне пора уходить, мисс Сатхорн. Вы не забудете о моей просьбе?

На экране тридивизора появился внутренний двор центрального административного корпуса и аркада, окружающая его. Камера была установлена наверху и давала панорамное изображение. Следом, крупным планом, возникло лицо Генерального секретаря партии реформ Марселя Уэсмана, выражающее испуг и растерянность.

Неожиданно раздался трескучий залп, и лицо, даже не исказившись, исчезло. Тут же на экране появился строй солдат – все они сжимали в руках «шиматцу». Рядом стоял командовавший расстрелом офицер.

– Вот и все, Марсель, – прошептал новый глава планетарного правительства Говард Блейлок. Его слова обозначились облачком белого пара. Галерея на восьмом этаже, где он находился в компании с высшими чинами дра-ков, была открыта. День выдался ясный, морозный. -Иногда приходится идти на жертвы, – так же тихо добавил он.

Маленький, похожий на черепаху господин Кимура, росточком всего с лампас на фельдмаршальских брюках Кусуноки, невозмутимо потер руки. «Интересно, – подумал Блейлок, – почему он всегда одевается, словно собрался на похороны. Хвалится своей выдержкой, а когда раздался залп, зажмурился. Вот тебе и гордый дракон. Трусит… Тоже трусит?..»

В этот момент другие заключенные под командой офицера унесли тело расстрелянного. Неожиданно Кимура вздохнул. Кусуноки звучно прочистил горло.

– Что вы там все вздыхаете, бормочете? – раздраженно, громко спросил маршал.

– Прошу прощения у господина таи-шо, – ответил с поклоном Кимура, – но я ничего не говорил. Ах да, – старый якудза взмахнул рукой, в которой были зажаты белые перчатки, – я только сейчас вспомнил, что-то там было насчет грабежей… – Фразу он не закончил. Подобный способ общения между высшими чинами в руководстве драков был для Блейлока не в новинку. Он давно приметил, что эти двое не очень-то жалуют друг друга, и если господин Кимура все еще держался в рамках вежливости, то Кусуноки порой забывался, называл его «стариком», а то и «приятелем», что вообще было немыслимо с точки зрения норм, существующих в Синдикате.

– Что такое? – повысил голос фельдмаршал. – Это, по-видимому, желторотые птенцы вашего наставника позволяют себе нарушать воинскую дисциплину. Мои солдаты ведут себя достойно!

– Позволю,себе заметить, что ваше превосходительство командует всеми частями, участвующими в высадке. Прошу заранее простить, если мне приходится сообщать вам неприятные известия. Говорят, что солдаты из вашего 227-го танкового полка используют боевые машины и транспортеры технического обслуживания для того, что бы вывезти награбленное из района Смита.

– Что из того? Они заработали право на небольшое вознаграждение.

– Доверие, которое оказывает ваше превосходительство этим людям, удивляет. До сих пор считалось, что мародерство и грабежи несовместимы с дисциплиной…

– Ладно! Пусть крысы из военной полиции займутся этим вопросом.

Кимура выдавил на лице скупую улыбку и поклонился.

– Ваше превосходительство проявили большую мудрость.

Взвод по команде офицера взял на караул, солдаты повернулись направо и промаршировали в дальний угол двора. Экран погас. В то же мгновение личная охрана Кусуноки – молодые крепкие ребята, вооруженные автоматами, окружили шефа, отделив его тем самым от остальной группы, и прежде всего от Говарда Блейлока. Кусуноки постоянно поглядывал на Блейлока, как горный орел поглядывает на каменного голубя. Всякий раз, когда фельдмаршал обращал на него внимание, новому председателю правительства хотелось забиться в расщелину. С той же злобой смотрели на Блейлока и две огромные овчарки, которых держали проводники из личной охраны таи-шо.

Вот и сейчас, как только Кусуноки перевел на горожанина взгляд, в котором читалось откровенное презрение и недоумение по поводу того, что здесь делает этот гайджин, Говард постарался сдержать дрожь. Не удалось – руки сами по себе заходили ходуном. Человек более впечатлительный, чем Блейлок, давно бы не выдержал напряжения, однако он держался. Физическая закалка помогала.

К Кусуноки подошел адъютант и что-то сообщил ему вполголоса. Фельдмаршал обратился к Блейлоку:

– Внизу собралась делегация. Они хотят поговорить с вами. Тот пожал плечами.

– С разрешения вашего превосходительства…

Блейлок позволил себе улыбнуться. Получилось неплохо. Пусть эти вояки поймут, что без его услуг им не обойтись. Таун может оказаться исключительно негостеприимным местом, если не сумеешь наладить контакты с населением. Помнится, эти идиоты – наемники Камачо – убедились в этом на собственной шкуре.

Один из пехотинцев направился к широким дверям, ведущим на галерею, и вернулся в сопровождении высокой носатой женщины, рослого, средних лет бородача и коротышки с заметным брюшком. У женщины был высокий светлый лоб, широкие скулы и массивный подбородок.

– Рад приветствовать вас, Мернис, Квин и доктор Шульман, – сказал Блейлок с легкой усмешкой. – Чем обязан?

– Мы желаем… – Женщина и высокий мужчина начали одновременно. Они смешались, посмотрели друг на Друга, и женщина продолжила: – Мы желаем получить подробную информацию о роли нашей юнионистской партии при новом режиме. Нам представляется, что случившиеся за последние дни события являются кульминацией борьбы, которую мы вели долгие годы.

– Наши мечты осуществились, – поддержал ее бородатый мужчина. Женщина строго глянула на него.