Восторженная интонация стала лейтмотивом произведений Эдгара Сноу, Агнессы Смэдли, Анны Луизы Стронг, а впоследствии была воспринята многими буржуазными исследователями современного Китая (несмотря на наше критическое отношение к культу Мао, которое не скрывалось с самого начала, в интересах объективности мы намерены обращаться и к этим источникам).

Несколько лет назад люди, интересующиеся событиями в Китае, получили в свое распоряжение неоценимый материал — дневниковые записи связного Коминтерна при руководстве ЦК КПК, исполнявшего одновременно обязанности военного корреспондента ТАСС, П. П. Владимирова, который с 1942 по 1945 год работал в Яньани, постоянно общался с Мао Цзэдуном и другими китайскими руководителями⁹. Записи П. П. Владимирова не предназначались для публикации, они были изданы лишь посмертно и, естественно, носили особо доверительный и откровенный характер.

Наконец, мы воспользуемся документами и материалами самой КПК. Одни из них характеризуют позитивно личность и роль Мао в судьбах партии и страны, другие— негативно. Конечно, политические противники, как правило, не очень-то объективно судят друг о друге. Но зато нередко их суждения особенно остры и метки, особенно точно бьют в цель, ибо ненависть не только ослепляет, но и заостряет мысль.

Итак, что собой представлял Мао как идеолог и деятель к моменту прихода к руководству в КПК? К 1935 году Мао был уже вполне зрелым человеком; ему шел 41-й год, у него за плечами был почти 15-летний опыт активного участия в коммунистическом движении и 8-летний опыт военной деятельности.

Начнем со свидетельства Э. Сноу. Вот его первые впечатления от встреч с Мао Цзэдуном в 1936 году: «Я встретился с Мао вскоре после моего приезда: худая, примерно линкольновского типа фигура среднего для китайца роста, несколько сутуловатая, у него густые черные волосы, довольно длинные, большие проникновенные глаза, широкий нос и выдающиеся скулы»¹⁰. Э. Сноу пишет о Мао Как об интересном и сложном человеке, обладающем простотой и естественностью китайского крестьянина, прекрасным чувством юмора. «Говорит он так же просто, как и живет, и некоторые могут подумать, что он довольно груб и вульгарен. Однако в нем сочетается некоторая наивность с очень острым умом и глобальным подходом к вещам». «Казалось, что он был искреннем, честным и правдивым в своих высказываниях. Я смог проверить многие из его высказываний, и обычно они оказывались правильными».

Сноу характеризует Мао как сложившегося классического китайского ученого, глубоко изучившего философию и историю, с необыкновенной памятью и огромной сосредоточенностью, способного писателя. Более того, Сноу считал его военным и политическим стратегом, которому «присуща гениальность».

Как видим, Мао вызвал восхищение у Э. Сноу. «Простота крестьянина», «классический китайский ученый», «военный и политический стратег» — все эти характеристики чего-нибудь да стоят. Не отсюда ли пошли легенды о Мао как о «человеке магической силы»?

Правда, у Сноу при внимательном прочтении можно заметить и настороженные нотки: Мао любит «грубо пошутить», «могут подумать, что он довольно груб и вульгарен», ему присуща «некоторая наивность», «иногда он приходит в ярость», «казалось (!), что он был искренним, честным и правдивым». Самым же существенным является тот факт, что Сноу пишет главным образом со слов самого Мао. Именно Мао рассказывал ему не только о политических проблемах, но и о своей личной жизни, отношениях с друзьями, не стесняясь, говорил о своих героических делах, о своей неизменной правоте и т. д.

Сноу описывает и свои беседы о Мао с другими деятелями КПК и Красной армии и даже с простыми солдатами. Например, один солдат сказал ему, что он видел, как Мао отдал свое пальто раненому бойцу. Другой говорил, что Мао отказался носить обувь, когда у красных воинов ее не было¹¹. Уже тогда, стало быть, вокруг имени будущего «великого кормчего» формировались легенды, так же наивные, как и впечатляющие для простого человека.

А. С. Титов исследовал характер взаимоотношений между Э. Сноу и руководителем КПК и привел ряд интересных соображений о политической направленности публикаций американского журналиста. Основной его вывод состоит в том, что Э. Сноу уже тогда разглядел в Мао Цзэдуне решительного противника Коминтерна и «советского влияния». Именно это вызвало у Сноу самый положительный отклик.

Отметим прежде всего полную заданность книги «Красная звезда над Китаем». Записи официальных бесед, предназначаемые для печати, тщательно редактировал сам Мао Цзэдун. Это значит, что вошедшие впоследствии в книгу Э. Сноу материалы, в том числе и автобиографический рассказ Мао, равнозначны заявлениям самого Мао Цзэдуна.

Более того, когда Э. Сноу снова посетил Яньань во второй половине сентября 1939 года, Мао Цзэдун заявил, что в книге «Красная звезда над Китаем», которую, по его словам, он прочел в полном переводе, «правильно излагаются политика партии. и его собственные взгляды». «Он взял на себя труд, — вспоминает Э. Сноу, — представить меня лично на массовом митинге членов партии и военных, состоявшемся в Яньани, как „автора правдивой книги о нас“»¹².

Странно, но мы не находим в автобиографии Мао, изложенной Э. Сноу, каких-либо упоминаний о значении марксизма-ленинизма для Китая, для китайской революции, о том, что какая-либо теоретическая работа К.Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина заинтересовала его и помогла ему в практической деятельности. Здесь не упоминается также и об Октябрьской революции, о Советском Союзе, о международном рабочем и коммунистическом движении и т. п. Ни слова не сказано о китайском рабочем классе, о Коммунистической партии Китая как партии рабочего класса. Основной упор во всем биографическом рассказе Мао сделан на проблему национального возрождения Китая, на вопрос о китайском крестьянстве и, конечно, на особую роль самого Мао Цзэдуна в революции.

Случайно ли это? По-видимому, нет. Оговорив, что кое-что Мао рассказал ему «не для печати», Сноу как бы от своего лица высказывает разного рода критические замечания по адресу Коминтерна и Советского Союза. Он утверждает, что «поскольку СССР — база мировой революции — нуждался в мире, то и Коминтерн превратился в мощный орган пропаганды мира во всем мире», что «Коминтерн из международного органа компартий превратился в инструмент национальной политики Советского Союза», что «его деятельность в Китае после 1927 года была почти равна нулю»¹³.

8 другом месте Э. Сноу нарочито подчеркнуто пишет о китайском национализме Мао, утверждая, что «страстное стремление восстановить былую роль Китая как великой державы первоначально имело большое значение в привлечении образованных китайцев к марксизму». Для китайских националистов, подчеркивает он, была приемлема программа Коммунистической партии Китая на этапе буржуазно-демократической революции, которая предусматривала единый фронт с прогрессивной буржуазией, рабочим классом и крестьянством под руководством КПК, а также ликвидацию иностранного господства и завоевание полной независимости¹⁴,

9 апреля 1949 г., незадолго до победы народной революции, Э. Сноу опубликовал в шанхайском журнале «Чайна уикли ревью» статью «Станет ли Китай русским сателлитом». В этой статье, отличавшейся резко антисоветской направленностью, он писал: «Пекин в конце концов может стать своего рода азиатской Москвой, восточным Римом, проповедующим азиатский марксизм вне контроля Москвы».

Не случайно публикации Э. Сноу с самого начала привлекли внимание официальных кругов США. По словам Э. Сноу, его книгу «Красная звезда над Китаем» читал президент Ф. Рузвельт. После этого он трижды в 1942–1945 годах приглашал Э. Сноу к себе для обсуждения китайских дел.