— …А в Таиланде, ты не поверишь, что там творится! Там на каждом углу можно купить рис. Прямо на улице. Конечно, есть и мясо и все остальное, но в основном тайцы едят именно рис.

— Сюзанна, — перебиваю я ее, — я столько должна тебе…

— Но Михаэлю больше понравилось в Китае. Там женщины, что работают в поле, носят такие широкие шляпы, Михаэль даже купил мне одну такую. Потом все на меня показывали пальцем. Но знаешь, что тебе обязательно нужно посмотреть? Закат в Айерс Рок! Ты знаешь, в Австралии, там, где бесследно пропал целый класс школьниц. Ты должна, просто должна поехать туда! Это надо видеть! У меня даже слезы наворачивались на глаза. Красное зарево, все сверкает! Просто невероятно!

Конечно, прямо завтра полечу в Австралию и посмотрю на закат. А потом сразу назад в самолет, и вечером снова буду в Германии. Гениально!

— Потом мы полетели в Америку. Скажу тебе, Чарльстон — чудесный город. Эти южные штаты просто чудо! Там все разъезжают в каретах.

Да что здесь особенного! В Ватцельборне это тоже не редкость. Кареты есть везде, где разводят лошадей.

— Но все равно здорово вернуться домой, — продолжает она. — Михаэль еще никогда не уезжал в отпуск так надолго. Он ужасно нервничает, потому что без него уже вскрыли, наверно, не один труп, ха, ха, ха!

Ха, ха, ха! Михаэль — патологоанатом и так привязан к своей профессии, что не может думать ни о чем другом. Сюзанна, должно быть, приставила мужу нож к горлу, чтобы он согласился на эту поездку.

— Может, я зайду к тебе сегодня вечером? Мы бы выпили по бокалу вина. Покажу фотографии, я их проявила еще во время поездки. По очень низкой цене. Ты очень удивишься, когда все увидишь.

Мне никогда не нравилось разглядывать фотографии моих знакомых, вернувшихся из отпуска. «К сожалению, здесь больше ничего не видно. Но если пройти дальше по этой улице и свернуть налево, будет очень красивая базилика одиннадцатого века. Там живут монахи, которые дали обет молчания». Почему и базилику было сразу не сфотографировать?

Я пытаюсь в нескольких словах объяснить Сюзанне, что сегодня вечером я не смогу с ней встретиться, так как у меня в Ватцельборне больше нет квартиры, что мы с Мариусом уже не вместе, что моего нового бойфренда зовут Роланд Дункель, что я теперь живу в отеле и веду ток-шоу, хотя нет, уже не веду, потому что меня уволят без выходного пособия (наверняка Сильвестр подаст на меня жалобу), и что я переезжаю к Роланду, которого знаю, можно сказать, две недели, и прочее, и прочее.

— Что??? — кричит Сюзанна. — Михаэль, ты слышишь? Каролин живет в Берлине без Мариуса!!!

— Мариус умер? — спрашивает Михаэль со стоическим спокойствием.

Вероятно, он сейчас спросит, не нужно ли вскрыть труп Мариуса, и потом принесет мне на память заспиртованное сердце, чтобы я поставила его на камин, вот только откуда у меня возьмется камин, у меня и дома-то нет.

— Как это могло случиться? — спрашивает Сюзанна таким громким голосом, как будто я глухая, да еще забыла прихватить свой слуховой аппарат.

— Это долгая история. — Я пытаюсь сократить свой рассказ. — Скоро я снова буду в Ватцельборне, надо с мебелью разобраться, что-то распродать, еще у Мариуса остались кой-какие мои вещи. Тогда я тебе и позвоню, о'кей?

— Подожди, Каро! — в отчаянии говорит Сюзанна. — Как это так? Ты с Роландом Дункелем? Ты же ненавидела этого человека. Или не помнишь, что он вытворял во время той поездки на Майорку?

— Конечно, помню, — отвечаю я, — но люди меняются. И Роланд как раз такой. Он обижал меня именно потому, что я была ему небезразлична.

— Разве можно издеваться над теми, к кому ты небезразличен? Да какая это любовь? Как так: человек, который питает к тебе нежные чувства, вытирает о тебя ноги? — говорит Сюзанна. — Не понимаю. Каро, ты, наверно, шутишь. А что за история с телевидением? Я сейчас позвоню Геро, надеюсь, он-то еще не сошел с ума. Не могу поверить, что все это, правда. Стоило уехать на несколько месяцев, а тут у вас такое! А работа на радио «Лайт»? Ты оттуда уволилась? Ты что, не знаешь, как живется людям свободных профессий? Сейчас столько шоу-однодневок. Хотя о чем это я, ты ведь и эту работу бросила! Может, скажешь мне, НА ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ЖИТЬ???

О, о, о! Я хватаюсь за голову. Сюзанна права. Я оказалась на улице и осознала это только сейчас. Господи!

— Я осталась без работы! — говорю я скорее сама себе.

— Ну, наконец-то до тебя дошло! — В голосе Сюзанны слышится укор.

Я впадаю в панику. Надо срочно позвонить Роланду, он ведь еще не знает, что со мной произошло. Может быть, отложить переезд в Гамбург и поработать где-нибудь полгода на радио «Лайт» или вернуться к Сильвестру. Мне очень страшно. Вечно я принимаю необдуманные решения! С другой стороны, денег у меня на счете достаточно. Ведь на гонорар грех жаловаться. Довольно глупо бросать такое денежное место. Но контракт-то еще не расторгнут. Сильвестр, наверное, ждет, что я приползу к нему на коленях. Не хотелось бы перед ним унижаться, но разве лучше переехать в Гамбург и сказать Роланду: «Позаботься обо мне, дорогой! Где твоя кредитная карточка? Я хочу всегда иметь ее при себе».

Я заканчиваю разговор с Сюзанной и пытаюсь хорошенько обо всем подумать. Но вместо этого просто тупо смотрю перед собой.

Снова звонит мобильный. На дисплее высвечивается «Строуберри». Подойти к телефону я не решаюсь.

Тут я еще вспоминаю, что ко всему прочему у Мариуса через две недели свадьба и что я тоже среди гостей. Идти или не идти? Если да, то что надеть? Свадебное платье? А что наденет Уши? Скорее всего, льняной костюм, который можно носить и после свадьбы. Из немнущегося материала, который всегда в моде. Чего нельзя сказать обо мне, да и о льне тоже.

Надо сначала узнать, примут ли меня обратно на радио «Лайт». Я звоню Йо.

Он рад меня слышать, и спрашивает, как мне живется в большом суматошном городе.

— Честно говоря, не так чтобы здорово, — говорю я тихо. — Я больше не веду ток-шоу, то есть я всерьез подумываю об уходе.

— Вот оно что… — говорит Йо.

— А как там Верена?

Йо как-то сразу оживился:

— У нее все замечательно. Юность берет свое. Верена творчески подходит к работе, и теперь мы даже пускаем ее в эфир. Она предложила проект новой программы, гениальная идея, мы были поражены, даже Томас. Кстати, Томас и Верена стали встречаться.

— О, это прекрасно!

— Сегодня у нас с ней был разговор, представляешь, как все совпало. Дело в том, что Верена интересовалась, нельзя ли оформить ее на постоянную работу. Сказать по правде, я только за. Не принимай, пожалуйста, на свой счет, Каро, но тебе скоро тридцать шесть, а ведь у нас молодежная аудитория. С возрастом голос тоже теряет задор. И мы все подумали, ты ведь неплохо устроилась в «Строуберри».

— Да, конечно, — говорю я.

— Здорово! — Йо в восторге. — Я очень рад, что ты на нас не в обиде. Верена — это же твоя удачная находка. Еще раз спасибо за чудесную сотрудницу.

— Пожалуйста, пожалуйста. — Это последнее, что я говорю. Можно было бы, конечно, зарыдать в трубку, кричать, нанять адвоката, чтобы он потребовал от радио «Лайт» взять на постоянную работу меня, а не Верену, а у меня сил уже не осталось.

— Ты там еще раз подумай насчет ток-шоу, — говорит Йо, — оно ведь тебе нравилось.

— Да, да, — отвечаю я просто на автомате, потом снова слышу голос Йо:

— А теперь мне пора, ты же знаешь, сейчас начнется летучка.

Все понятно. Летучка. Летучка, на которой я никогда больше не буду присутствовать. Никогда. Потому что я больше не Каро с радио «Лайт». Пусть я ушла оттуда по своей воле ради этого телепроекта, все равно «Лайт» оставалось моим радио. А теперь нет.

— Пока, Каро! — говорит Йо радостным голосом. — И заходи, когда будешь в наших краях.

— Конечно. — Я пытаюсь бодриться. И как настоящая мазохистка, я добавляю: — И передавай всем от меня привет, особенно Верене.

— Само собой, — отвечает Йо и наконец-то кладет трубку.