Эстефания многозначительно вздыхает.

— Принеси, пожалуйста, несколько моделей.

Моника, у которой ноги от ушей растут, идет к полке и достает оттуда какие-то черные вещи.

— Примерьте это! — приказывает мне Эстефания.

Ужасно нервничая, я иду в примерочную. Зеркала здесь расположены так же, как в комнате смеха, и когда смотришь на свое отражение (прямо какой-то воздушный шар), то даже становится весело. Мне приходится снять кроссовки. Ну и грязнущие у меня ноги! Не остается ничего, как вытереть их платком. Потом босиком выхожу из примерочной.

Эстефания, Лаура и Моника немного отступают назад, морща нос и бросая на меня презрительные взгляды, давая понять, что выгляжу я ужасно.

— Нет, так нельзя, — категорично заявляет Моника. — На вас все сидит как на барабане. Снимайте скорее это безобразие!

Ну, мне конец! Все эти дизайнерские штучки только подчеркивают недостатки фигуры. Я ведь, в конце концов, не топ-модель. Если мне дадут примерить сороковой размер, то кофточка или там блузка налезет мне только на руку. Или же сначала мне придется ее долго растягивать, например, дав поносить слонихе, которая вот-вот родит.

Моника, виляя задницей, опять идет к полке и приносит другую одежду. А я снова иду в примерочную. Я слышу, как эта троица перешептывается и посмеивается надо мной.

У меня звонит мобильник. Как глупо, моя сумочка лежит у Эстефании, и она отвечает на звонок. Во наглеж! Я слышу, что она говорит:

— Да, конечно, я все передам.

Кто бы это мог быть? О господи. Марго, Ханс, кто же это? Я выхожу из примерочной. Эстефания сообщает мне с явной издевкой в голосе:

— Вам тут звонила Фелицитас Функе. Она сказала, что операция по смене пола прошла успешно и что появилась небольшая грудь, хотя врач только вчера прописал гормональные препараты. А еще она хотела, чтобы вы вместе подобрали подходящую губную помаду и туфли, и просила зайти к ней в ближайшее время.

Я лепечу что-то такое вроде:

— Э-э, понимаете, все дело в карнавале, один мой друг, весельчак, всегда мне звонит, когда я прихожу в этот магазин, такое больше не повторится…

На это Моника холодно замечает:

— Вы здесь первый раз, я знаю всех своих клиентов в лицо. А карнавал проходит с ноября по февраль, максимум по март.

Ну, погоди, Рихард, не видать тебе гормональных таблеток, как своих ушей.

У Джанни мы так ничего и не подобрали по моей фигуре, и Эстефания Хубер командует шоферу ехать в бутик «Джорджио Армани». На кой черт сдались мне все эти магазины!

У «Джорджио» нас встречает еще какая-то дебильная продавщица, она со мной повежливей, но тоже не особенно. Из того, что она приносит, мне абсолютно ничего не подходит. Эстефания говорит, что я безнадежна и самое лучшее, что она может сделать, — это позвонить Сильвестру и попросить его показывать в кадре только мое лицо.

— Мы просто не сможем найти одежду вашего размера! — говорит она с презрением.

Между тем Лаура садится в кожаное кресло и потягивает шампанское.

— Разумеется, вы ничего не найдете, если у вас все вещи такого размера. — Наконец-то я набираюсь, мужества и говорю то, что думаю. — У меня и не было никогда ни сорокового, ни сорок второго размера, даже в детстве.

Эстефания недовольно закатывает глаза:

— Вот только не надо так горячиться. Уж балахон-то мы вам всегда найдем!

Это была последняя капля.

— Да что вы о себе возомнили? — кричу я. — Вас вообще, зачем пригласили: посоветовать что-нибудь дельное или поиздеваться надо мной? Если вы завидуете, что я могу что-то такое, чего не можете вы, так это ваши проблемы. Вы просто неудовлетворенная, озлобленная неудачница. Знать вас не знаю!

А что, звучит угрожающе. Я иду в наступление. Эстефания отходит назад и натыкается на полку с одеждой.

— Я понятно выражаюсь?

Молчание.

— Вам все ясно?

Эстефания кивает.

— Хорошо!

Я беру сумочку, направляюсь к двери, оборачиваюсь еще раз и говорю:

— Через пятнадцать минут вы будете уволены. И я лично позабочусь о том, чтобы вас и близко не подпускали на телестудию господина Левенталя, да и вообще, куда бы то ни было!

Дверь за мной захлопывается, раздается «дин-дон», и я тут же достаю телефон и звоню в Берлин Сильвестру Левенталю. С тех пор мне не доводилось слышать о стилисте Эстефании Хубер.

На следующий день мы с Геро ходим по магазинам, покупаем красивую одежду, и у меня снова поднимается настроение.

Потом навещаем Рихарда в больнице. Он лежит в очень хорошей отдельной палате и просто светится от счастья. Рядом с кроватью мы видим стопку разных каталогов и парики. Один из париков на нем.

— Ну, как я выгляжу? — с возбуждением спрашивает он.

Сказать по правде, он сейчас очень похож на мужчину, танцующего танец маленьких лебедей на юмористическом шоу, но я, конечно, этого не скажу.

— Прекрасно выглядишь, Рихард. Как настоящая женщина!

— Фелицитас! Называйте меня Фелицитас, — говорит он. — Гормоны и вправду творят чудеса. — Он расстегивает пижаму. — Только посмотрите!

Мы смотрим, но не видим ничего, кроме волосатой мужской груди. Но все еще будет. Рихарду придется и следующую неделю провести в больнице. Тогда все появится. Рихард рад, что я принесла ему «Подругу» и «Бригитту».

— Спасибо за женские журнальчики. Я хочу быть в курсе всех женских штучек, — говорит он.

Потом я еще раз еду в Берлин с целью подписания контракта. Так как «Строуберри» берет на себя все расходы, я могу лететь туда на самолете. В общем, становлюсь похожей на бизнесвумен. Я всегда ненавидела самолеты, но ведь так быстрее.

Уже составлены анонсы, написаны статьи в газеты, короче говоря, сделано все, что нужно для раскрутки нового ток-шоу. Зрители должны клюнуть на слоганы «В новый сезон с новой звездой» или «Удивительное рядом» и «Скоро на экранах». С моим личным офисом Сильвестр уж точно хватил через край. Я не ожидала такого подарка. Там я смогу готовиться к ток-шоу или отдыхать в перерывах. Команду мне подобрали что надо. Вот только Феликс строит из себя не пойми кого, считает себя незаменимым. У него ужасная привычка заканчивать любую фразу словами «хотя как знаешь», даже отдавая распоряжения. А первое предложение на все случаи жизни: «начнем с того, что».

— Начнем с того, что мы должны поставить цветы на окно. Бея, займись-ка этим, хотя как знаешь.

Я сижу в кабинете Сильвестра и подписываю контракт.

— Я возлагаю на тебя большие надежды, Каро. Ты сможешь, я знаю, что ты сможешь, и не думай, что не сможешь.

В договоре прописаны дополнительные условия, которые мне очень на руку: если я захочу остаться в Берлине, то мне предоставят квартиру, я также смогу бесплатно пользоваться услугами парикмахера и косметолога и каждые три месяца буду получать деньги на новую одежду. Еще я могу ходить по ресторанам, сколько захочу, ездить на такси. Бывает же такое! Я звоню Мариусу, он тоже очень рад и говорит, что гордится мной. Я сама еще до конца не верю в то, что все это происходит наяву. Меньше чем через шесть недель начнется новая жизнь. Сильвестр говорит:

— Было бы хорошо, если б ты приезжала за день до съемок. Тогда будет время на подготовку.

— Без вопросов, — говорю я.

Потом он еще раз извиняется за госпожу Хубер.

— Да она просто грубиянка.

— Ерунда, все это теперь в прошлом, — говорю я — Этот неприятный эпизод надо поскорее забыть.

— Кстати, вчера я говорил по телефону с Роландом, у него, сейчас, тяжелый период, — говорит Сильвестр.

Приятно слышать. Может быть, он сел на мель, а запасы пресной воды постепенно подходят к концу.

— Ах, бедняжка, — говорю я приторно-сладким голосом. — Что с ним такое?

Сильвестр наклоняется ко мне, как будто хочет сообщить какую-то тайну.

— Его брак под угрозой. — Господин Левенталь качает головой. — Жена хочет с ним развестись. Это катастрофа.

— Передай, пожалуйста, Роланду, чтобы он позвонил мне, если ему захочется поговорить с кем-нибудь по душам, — говорю я. Ой, что это я?