Мари не томится в бесплодных мечтах и, не переставая воевать, подготовляет мир. Она находит средства перевезти лабораторию с улицы Кювье на улицу Пьера Кюри. Упаковывая, грузя и разгружая, ведя свой рентгеновский автомобиль от одного помещения к другому, она выполняет труд муравья, который вскоре дает результат: новая лаборатория готова! Мадам Кюри завершает свое дело, защитив внушительным укреплением из мешков с песком пристройку, укрывшую радиоактивные вещества. В начале 1915 года она перевезла из Бордо свой запас радия и отдала его на службу стране.

Радий, подобно Х-лучам, оказывает на человеческое тело различные терапевтические действия. Мари посвящает свой грамм радия «службе эманации». Каждую неделю она посылает пробирки с эманацией радия в госпиталь Большого дворца и другие лечебные центры. Они способствуют лечению «порочно» зарубцевавшихся ран и многих повреждений кожи.

Рентгеновские автомобили, рентгеновские станции, служба эманации… Этого недостаточно. Мари заботит отсутствие специалистов-лаборантов. Она предлагает правительству организовать и обеспечить обучение радиологии. Вскоре около двадцати слушателей первого курса собираются в Институте радия. В программе теоретические занятия по электричеству и Х-лучам, практические занятия и анатомия. Преподаватели— мадам Кюри, Ирэн Кюри и одна очаровательная женщина-ученая, мадемуазель Клейн.

Сто пятьдесят сестер-радиологов, которых Мари обучает с 1916 по 1918 год, завербованы из разных слоев. Многие из них почти совсем не имеют образования. Престиж мадам Кюри вначале отпугивает учениц, но сердечный прием, оказанный им ученой-физиком, покоряет девушек. Мари обладает даром делать науку доступной простым умам. Она относится с такой любовью к хорошо выполненной работе, что когда ученице — бывшей прислуге — удается безукоризненно проявить рентгеновскую пленку, это ее радует, как личный успех.

Союзники Франции, в свою очередь, обращаются к знаниям мадам Кюри. Начиная с 1914 года она часто посещает бельгийские госпитали. В 1918 году она командирована в Северную Италию, где изучает местные радиоактивные источники. Немного позднее она примет в своей лаборатории человек двадцать солдат американского экспедиционного корпуса, которых познакомит с явлениями радиоактивности.

Новая специальность приводит Мари в соприкосновение с самыми различными людьми. Некоторые хирурги, которые понимают пользу Х-лучей, считают мадам Кюри ценным сотрудником и крупным ученым. Другие, более невежественные, относятся к ее приборам с чертовским недоверием. Но после нескольких убедительных просвечиваний они дивятся, что это «дело стоящее», и едва верят своим глазам, когда находят под скальпелем, в месте, точно указанном Мари, осколок снаряда, который они тщетно искали в поврежденном теле. И, сразу уверовав, они готовы видеть в этом чудо…

Мадам Кюри, нередко холодная и недоступная, бывает очаровательной в обращении с ранеными. Крестьяне, рабочие пугаются рентгеновского аппарата и спрашивают, не будет ли им больно при просвечивании. Мари успокаивает: «Вот увидите, что это та же фотография». Ей это удается вполне, этому способствует красивый тембр ее голоса, легкая рука, большое терпение и огромное, благоговейное уважение к человеческой жизни. Чтобы спасти человека, избавить его от ампутации, от увечья, она готова на самые тяжкие усилия. Она не отступает от больного, пока не использованы все возможности.

Мари никогда не говорит о трудностях и риске, которым подвергается. Не говорит ни о несказанном утомлении, ни о смертельной опасности, ни об убийственном действии Х-лучей и радия на ее слабый организм. Перед товарищами у нее беззаботное, даже веселое лицо, более веселое, чем когда-либо прежде. Война предписала ей хорошее настроение как лучшую личину мужества.

А на душе у нее невесело. Ее гнетут глубокая тоска по своей прерванной работе, по родным в Польше, от которых нет известий, и ужас от охватившего весь мир бессмысленного исступления. Воспоминания как очевидицы о тысячах искромсанных тел, о стонах и рыданиях надолго омрачат ей жизнь.

Пушечный салют в знак перемирия застает Мари в лаборатории. Ей хочется украсить флагами Институт радия, и она вместе с сотрудницей Мартой Клейн бежит искать по магазинам французские знамена. Их нигде нет. Тогда она покупает три отреза ткани нужных цветов, а уборщица, мадам Бардине, наспех сшивает их и вывешивает на окнах. Мари трепещет от волнения и радости и не может усидеть на месте. Она и мадемуазель Клейн садятся в старый «радиологический» автомобиль, измятый, изрубцованный за эти четыре года всяких приключений. Служитель Института физики и химии берется за руль и ведет машину наудачу по улицам, в водовороте счастливого и торжественно настроенного народа. На площади Согласия толпа не дает проехать. Люди влезают на крылья «рено», взбираются к нему на крышу. Когда же автомобиль вновь трогается в путь, то уже везет на себе десяток лишних пассажиров, которые и просидят на импровизированном «империале» все утро.

У Мари не одна, а две победы. Польша возрождается из пепла после полуторавекового рабства и делается независимой.

Урожденная пани Склодовская вспоминает свое детство под ярмом, свою юношескую борьбу. Не зря она когда-то прибегала к скрытности и хитрости с царскими чиновниками, не зря вместе с товарищами тайком посещала «Вольный университет», собиравшийся в бедных комнатках Варшавы, и учила грамоте крестьянских детей в Щуках… «Патриотическая мечта», во имя которой она много лет тому назад чуть было не пожертвовала своим призванием и даже любовью Пьера Кюри, на ее глазах становится действительностью.

Мари— Иосифу Склодовскому, декабрь 1920 года:

«Итак, мы, «рожденные в рабстве, в цепях с колыбели» [20], увидели то, о чем мечтали: возрождение нашей страны. Мы не надеялись дожить до этой минуты, мы думали, что ее увидят разве только наши дети, — и эта минута наступила. Правда, страна наша дорого заплатила за это счастье, и ей придется еще расплачиваться за него. Но можно ли сравнивать сегодняшние тучи с горечью и унынием, которые мы испытали бы после войны, останься Польша по-прежнему в цепях и раздробленной на кусочки? Я, так же как и ты, верю в будущее».

Эта надежда, эта мечта утешает Мари Кюри в ее личных невзгодах. Война расстроила ее научную работу. Война подорвала ее здоровье. Война разорила ее. Деньги, которые она вручила государству, растаяли, как снег на солнце, и, задумываясь над своим материальным положением, она грустит. Ей за пятьдесят, и она почти бедный человек. У нее только профессорское жалованье — двадцать тысяч в год. Хватит ли у нее сил еще несколько лет, до получения пенсии, совмещать преподавательскую работу с директорством в лаборатории? Не оставляя своей новой военной профессии (еще два года предстояло учащимся слушать курс рентгенологии в Институте радия), Мари вновь отдается страсти всей своей жизни— физике. Мари подговаривают написать книгу «Радиология и война». В ней она превозносит благо научных открытий, их общечеловеческую ценность. Трагический опыт войны дал ей новые основания для преклонения перед наукой.

«История военной радиологии дает разительный пример неожиданного размаха, какой может получить, в определенных условиях, практическое приложение чисто научных открытий.

В довоенное время Х-лучи имели весьма ограниченное применение. Великая катастрофа, разразившаяся над человечеством, накапливала такое страшное количество человеческих жертв, что вызвала горячее желание спасти все, что только можно, и употребить для этого все средства, способные сберечь и защитить человеческие жизни.

И тотчас, как мы видим, рождается стремление взять от Х-лучей предельно все, чем они могут быть полезны. Казавшееся трудным оказывается легким и сразу получает нужное решение. Оборудование, штат — все множится, как по волшебству; люди несведущие обучаются, а равнодушные отдаются делу. Так научное открытие в конце концов завладеет своим настоящим полем действия. Такой же путь развития прошла и радиотерапия, то есть применение в медицине радиолучей.