В Тобольске активно действовал печально знаменитый Гермоген, многочисленные „друзья“ из распутинского окружения во главе с Вырубовой, монархические организации, руководимые Марковым II и Кривошеиным. Положение в Тобольске настолько осложнилось, что большевикам там приходилось работать полулегально, в то время как монархисты орудовали почти в открытую.

Тюмень рассматривалась заговорщиками как тыловая база для их действий. На Иртыше на баржах были припасены значительные продовольственные грузы. Революционные солдаты гарнизона были распущены по домам, что давало возможность контрреволюции безнаказанно действовать. В конце февраля 1918 года по указанию Свердлова в Тюмень прибыли красногвардейские отряды из Екатеринбурга, Перми и Омска. В городе был создан Революционный штаб, объявивший Тюмень на военном положении.

В марте 1918 года в Москву приехал представитель Уральского областного Совета областной военный комиссар Ф. И. Голощекин. Он информировал Свердлова о положении в Тобольске и рассказал о решении Уральского Совета просить у правительства разрешения перевести Николая Романова в Екатеринбург. Это разрушит планы контрреволюции и поставит Романовых под надежную охрану рабочих Урала.

Обстановка была тревожной. Английский крейсер „Глори“ высадил десант в Мурманске. У Мурманска бросили якорь американский крейсер „Олимпия“ и французский „Адмирал Об“. На Урале и в Сибири активизировались кулаки. Опасность побега Романовых была вполне реальной. А это значило, что Николай Романов и его окружение могут не только уйти от суда народа, но и стать центром монархической контрреволюции.

Свердлов согласился с предложениями Уральского Совета. Президиум ВЦИКа санкционировал перевод Николая Романова в Екатеринбург при условии, что областной Совет и лично Голощекин возьмут на себя всю ответственность за выполнение этого плана, за охрану Николая Романова вплоть до организации суда над ним. Это предупреждение имело особый смысл, так как существовала угроза, что анархистские элементы, а возможно, и провокаторы, попытаются устроить самосуд над Николаем и тем самым освободить его от ответственности перед народом.

Для перевода Романовых из Тобольска в Екатеринбург из Москвы был отправлен отряд под командованием В. В. Яковлева. На назначении Яковлева настаивал Центральный Комитет партии левых эсеров. В то же время из Екатеринбурга были направлены в Тобольск отряды Красной гвардии под командованием Брусяцкого и Заславского. Все отряды вступили в Тобольск одновременно — 22 апреля 1918 года.

Было нечто символическое в том, что Николая Романова, принадлежавшего к династии, погубившей на сибирских трактах не одну тысячу революционеров, повезли вместе с бывшей царицей 26 апреля из Тобольска в Тюмень на простой крестьянской телеге — кошевке под охраной отряда Яковлева.

По следам этой группы шли отряды уральцев, не доверявших Яковлеву. Основания для такого недоверия были. Яковлев повел себя весьма странно[101]. В Тюмени, куда вся группа пришла поздно вечером 27 апреля, Яковлев заявил, что повезет Николая в Екатеринбург. Однако вопреки этому он с первого же разъезда повернул поезд на Омск. А кругом на этом пути все чаще и чаще поднимались кулацкие мятежи. Неожиданный отказ Яковлева везти Николая Романова в Екатеринбург вызвал естественные подозрения уральских красногвардейцев.

Уральский областной Совет, как только узнал об этом намерении Яковлева, объявил его изменником революции.

Между тем поезд с Николаем и отрядом Яковлева двигался к Омску, совершая какие-то непонятные маневры то на запад, то на восток… Яковлев явно намеревался оторваться от отрядов уральцев. На станции Люблинская поезд был остановлен красногвардейцами, Яковлев вынужден был выехать в Омск, откуда он связался по прямому проводу со Свердловым и пытался его убедить, что самое разумное — это отвезти Романовых в Уфимскую губернию, где он, Яковлев, надежно спрячет их в горах…

Свердлов решительно возразил против этого плана. В то же время представители уральских отрядов передали из Тюмепи по прямому проводу записку в Москву. „Письмом 9 апреля тов. Свердлов заявил, что Романов будет привезен в Екатеринбург, сдан под ответственность областного Совета, — говорится в записке. — Видя, что сегодня поезд с Урала ускользает по неизвестным нам причинам, явно вопреки распоряжению Свердлова, мы отдали распоряжение Омску и всей сибирской магистрали поезд задержать, Яковлева арестовать и вместе с Николаем доставить в Екатеринбург“. Дезинформированные заявлением Яковлева, что он якобы получил санкцию Свердлова на изменение маршрута, уральцы выражали свое недоумение и негодование: „…Единственный выход из создавшегося положения — отдать в Омск [в] адрес Яковлева распоряжение направить поезд Николая обратно в Екатеринбург. Противном случае конфликт может принять острые формы, ибо мы считаем [что] гулять Николаю по сибирским дорогам не нужно, а он должен находиться в Екатеринбурге под строгим надзором“.

Свердлов потребовал гарантии, что Николай будет доставлен в целости в Екатеринбург. „При условии, если все дело будет вестись через областной Совет, даем зависящие от нас гарантии“[102], — ответили уральцы.

Николая Романова привезли в Екатеринбург. Здесь Романовых поселили в особняке инженера Ипатьева, установили строгий режим. Особняк находился под охраной рабочих Сысертского завода и фабрики Злоказова.

9 мая 1918 года Свердлов выступил на заседании ВЦИКа с сообщением о монархическом заговоре и судьбе бывшего царя: „У нас были сведения о том, что делается целый ряд попыток подкупить местное население в пользу Николая… — говорил Свердлов. — Президиум ВЦИК решил перевести бывшего царя Николая в более надежный пункт. Таким пунктом был избран центр Урала — г. Екатеринбург“. Свердлов сообщил ВЦИКу, что это решение выполнено, Николай переведен в Екатеринбург. У его приближенных — Гермогена и Долгорукова отобрана „переписка преступного свойства, говорящая о попытке устроить, организовать побег… Нами даны указания Уральскому областному Совету о самом строгом содержании Николая…“

Между тем в конце мая в связи с чехословацким мятежом обстановка еще более осложнилась. „Вся буржуазия, все бывшие Романовы, все капиталисты и помещики за чехословаков, ибо мятеж последних они связывают с возможностью падения Советской власти“[103]. — говорил Ленин.

Как раньше Тобольск, так в июне — июле 1918 года Екатеринбург становится центром притяжения сил монархической и церковной контрреволюции. В Екатеринбурге действовала тайная офицерская организация, связавшая себя клятвой „во что бы то ни стало спасти Романовых“ и „готовых на все“.

Чекисты не раз перехватывали письма, передаваемые Романовым в хлебе, в пробках для молочных бутылок, в оберточной бумаге. Было перехвачено также письмо Николая Романова с планом верхнего этажа „дома особого назначения“, как стали называть дом Ипатьева.

После падения Челябинска, Новониколаевска, Омска и Уфы стала все реальнее нарастать опасность для Екатеринбурга.

Президиум ВЦИКа предполагал вынести вопрос о суде над Романовым на обсуждение V съезда Советов. Однако мятеж левых эсеров и ухудшение военного положения заставили снять этот вопрос с повестки дня съезда. Было решено готовить выездную сессию суда над Романовыми и провести ее в Екатеринбурге.

Однако в середине июля областной Уральский Совет признал, что открытый суд над Романовыми провести уже не удастся — фронт был рядом с городом. Екатеринбург мог продержаться только несколько дней.

18 июля 1918 года во время заседания Совета Народных Комиссаров, когда народный комиссар здравоохранения Семашко докладывал проект положения о Наркомздраве, в комнату быстро вошел Свердлов. Он занял свое обычное место позади Ленина. Когда Н. А. Семашко кончил изложение проекта, Свердлов наклонился к Ильичу и что-то сказал ему. „Товарищи, — обратился Ленин к собравшимся, — Свердлов просит слова для внеочередного сообщения“.