То, что до сих пор служило белым защитой, теперь хорошо помогало Фрунзе и его товарищам. Балконы и карнизы не позволяли белым стрелять сверху в штурмующих.

Через несколько секунд затрещали тяжелые дубовые двери. Видя удачу, подбежала еще группа бойцов с красными повязками на рукавах. Ворвались в здание. Побежали по широким лестницам на верхние этажи. Растеклись по коридорам, гоня перед собой белых.

«Метрополь» был взят…

Простившись со случайными товарищами, бок о бок с которыми Фрунзе принял боевое крещение в Великой Октябрьской социалистической революции, он двинулся встречать шуйский отряд, чтобы немедленно ввести его в действие.

Шуйское подкрепление своевременно прибыло в Москву и участвовало во взятии Кремля. Вскоре сопротивление белогвардейцев было окончательно сломлено.

После разгрома контрреволюции некоторое время отряд нес караулы в Кремле, а затем возвратился в Шую. Он был торжественно встречен жителями города. Фрунзе вернулся в Шую, но ненадолго.

Бурно развертывались события первого революционного года, первого года советской власти.

Иваново-Вознесенск, до той поры числившийся безуездным городом, был преобразован в губернский центр.

Фрунзе был избран первым председателем Иваново-Вознесенского губисполкома и одновременно председателем губкома партии.

Работы было непочатый край. Перед молодой советской властью стояли грандиозные революционные задачи; национализация фабрик, заводов, помещичьих имений, лесов; создание комитетов бедноты в деревне, новых органов власти и управления в городах и селах; организация бесплатного лечения, охраны здоровья рабочих на предприятиях и в быту; открытие новых школ; обеспечение населения продовольствием; восстановление промышленности, переселение рабочих из хибарок и хижин в особняки бежавшей буржуазии; борьба с саботажниками — чиновниками старой власти; выпуск газет; забота о детях…

Михаилу Васильевичу, как председателю губисполкома, во все это нужно было глубоко вникать, всем этим руководить. Трудно было выкроить время даже для сна, для короткого отдыха.

Постоянным завтраком Фрунзе в те дни был чай и хлеб. Обед и ужин были тоже не очень сытными. Старые друзья, подпольщики-ткачи, приходя на какое- нибудь совещание, приносили с собой другу Трифонычу кто парочку печеных картофелин, кто лепешку из смеси муки со жмыхом, но Фрунзе заставлял, их самих съедать подарки.

— Нет, нет, друзья, — улыбаясь, отказывался он, — сами, сами кушайте. Обойдусь! Дела-то кругом сколько! И еда на ум нейдет…

Одним из главнейших дел было налаживание промышленности. Многочисленным текстильным фабрикам новой Ивановской губернии нужно было сырье. Запасы хлопка были на исходе, представители фабрик то и дело приходили к Фрунзе, совещаясь с ним, как предотвратить остановку производства. Нехватка продовольствия заставляла все туже подтягивать пояса.

Но даже в этой сложной обстановке Фрунзе проявлял огромную, изумлявшую всех заботу о высшем техническом образовании для победившего рабочего класса. Он сумел в эти напряженные дни создать в Иваново-Вознесенске Политехнический институт с привлечением лучших научных сил из Москвы и Петрограда.

Один из крупнейших специалистов текстильного дела — И. Д. Зворыкин, создатель новой широкоизвестной системы прядения и ткачества, тепло вспоминал впоследствии, как Михаил Васильевич Фрунзе лично ходил по Москве, поднимался на пятые и шестые этажи, разыскивая по адресам его коллег, профессоров и инженеров, уговаривал включиться в благородное дело технического просвещения народа.

— Ваш вклад будет вознагражден сторицей… — говорил он таким. — Народ умеет ценить людей, которые вовремя приходят ему на помощь…

Рабочие Иваново-Вознесенского края получили стараниями М. В. Фрунзе настоящую, вполне оборудованную высшую техническую школу.

Фрунзе сам следил за подготовкой зданий, давал указания насчет мебели, шкафов, оборудования, аудиторий. Он обеспечил академические пайки для профессуры и даже добился того, что в труднейших транспортных условиях тех дней к поезду Москва — Иваново прицеплялся специальный вагон прямого сообщения для профессуры, ездившей на лекции. Понятно, что ученые ценили эту заботу. Они смотрели на Фрунзе как на человека, олицетворявшего в их глазах партию коммунистов.

До глубокой ночи, а часто и до рассвета, напряженно работал Фрунзе. Снова и снова перечитывал он труды, письма, речи В. И. Ленина.

Радиопередачи в то время были только кодированные. Но для него, дважды лично видевшегося и разговаривавшего с Владимиром Ильичем, все письма, статьи, речи Ленина, печатаемые в газетах, звучали как доподлинный живой голос.

«Товарищи-трудящиеся! — обращался Ленин к трудовому народу 18 ноября 1917 года. — Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки. Ваши Советы — отныне органы государственной власти, полномочные, решающие органы». [16]

И Фрунзе объединял, сплачивал вокруг Советов — новых органов власти — всех честных людей, сочувствующих новой власти.

Среди многих сотрудников своих по революционному строительству Фрунзе приметил стройного молодого человека с красивым открытым лицом. Активно и честно работал этот человек с первых дней революции в штабе ревкома.

Это был Дмитрий Фурманов.

Фрунзе оказал на Фурманова огромное влияние. Он проверял его на деле, поручал ему ответственные задания, которые тот быстро и точно выполнял. Беседы с Фрунзе толкнули Фурманова к изучению, сочинений Маркса, Энгельса, Ленина.

Дальнейшие события показали, как был прав Фрунзе, рекомендуя Фурманова в партию.

В свою очередь, Фурманов был всей душой привязан к Фрунзе; Он полюбил его, как родного. Фрунзе был для него учителем, наставником, указавшим ему цель и путь жизни.

В дни вступления в партию Фурманов писал о Фрунзе в своем дневнике: «Это удивительный человек. Я проникнут к нему глубочайшей симпатией. Большой ум… Взгляд — неизменно умен: даже во время улыбки веселье заслоняется умом. Все слова просты, точны и ясны; речи — коротки, нужны и содержательны; мысли — понятны, глубоки и продуманны; решения — смелы и сильны; доказательства — убедительны и тверды. С ним легко. Когда Фрунзе за председательским столом, — значит что-то будет сделано большое и хорошее».

ГЛАВА ПЯТАЯ

НА КОЛЧАКА

На высоком берегу Волги стоит красавец город, гордость русского севера — Ярославль. Здесь с великой водной магистралью страны пересекается величайшая железнодорожная магистраль мира Москва — Владивосток, отсюда же идут стальные пути на Балтийское море, на Литер и на Белое море — в Архангельск, к двум важным морским воротам России. Достаточно взглянуть на карту, чтобы сразу же оценить и политическое и стратегическое значение этого пункта.

Знойным было лето 1918 года. После изнурительной четырехлетней войны, завершившейся Брестским миром, наступило затишье. И отрадное для миллионов людей, сбросивших с себя пропахшие кровью и карболкой шинели, вернувшихся к своим семьям, к производительному труду, и в то же время тревожное, как бы чреватое новой грозой. Ошеломленные Октябрем враги революции понемногу приходили в себя, втихомолку собирали силы.

Как обычно, шли по Волге белокрылые, белоплечие пароходы от Астрахани до Рыбинска, и, проходя мимо древнего Ярославля, пассажиры их невольно любовались зеленоглавой каменной башней, как бы подпиравшей береговой бульвар. Не всем, конечно, было ведомо, что эта башня является крупным хранилищем оружия — Ярославским арсеналом, и охраняется поэтому постоянным военным караулом. Узенький мостик соединял верхний этаж башни с эспланадой бульвара.