Вместе с другим известным деятелем партии А. Ф. Мясниковым, впоследствии погибшим при авиационной катастрофе, Михаил Фрунзе-Михайлов проявляет при издании и редактировании первой революционной газеты Белоруссии большой и зрелый политический такт, безошибочно разбирается во всех тонкостях сложного национального вопроса, отбивает наскоки буржуазных националистов, за спиной которых маячат фигуры князей Радзивиллов и Тышкевичей.

— В Минске учился я и военному делу, — вспоминал Фрунзе шутливо впоследствии, — там же постигал и глубины национальной политики.

Немало из этого опыта пригодилось ему в еще более сложной национальной обстановке Советского Туркестана, куда он послан был партией через три года.

А пока что здесь, в Минске, ему приходилось, кроме борьбы с заговорщиками и бандитами разных мастей, воевать еще и против отравленных стрел клеветы, злостных, пусть и смехотворных «уток».

Буржуазные шовинисты пустили, например, слух, что Михайлов на самом деле вовсе не Михайлов и даже не русский человек, а переодетый и загримированный племянник германского кайзера Вильгельма, специально присланный для присоединения Белоруссии к германским владениям!

Как говорится, дальше некуда!

Один за другим возвращались из тюрем и ссылок виднейшие деятели большевистской партии: Сталин, Свердлов, Дзержинский, Куйбышев и многие другие.

Из длительной эмиграции вернулся в апреле в Россию Владимир Ильич Ленин. На станции Белоостров его встретила делегация рабочих Петрограда. Ленин приехал в Петроград 3 (16) апреля 1917 года.

24 апреля на VII конференции большевиков он выдвинул лозунг: «Вся власть Советам!»

И вот в освободившейся от царизма России начался еще небывалый в ее истории, да, пожалуй, и в мировой истории период политического двоевластия.

Буржуазные и социал-соглашательские партии образовали так называемое «коалиционное Временное правительство». Его лозунгами были: «Война до победы! Мир и дружба между помещиками и капиталистами, с одной стороны, и рабочими и крестьянами — с другой! Созыв всероссийского Учредительного собрания для выработки нового государственного строя!»

Ленин своим призывом «Вся власть Советам!» опрокинул все надежды и расчеты буржуазии и ее приспешников.

Лозунги Советов были прямо противоположными: «Долой войну! Долой капиталистов и помещиков! Да здравствует Советская социалистическая республика!»

Таких дерзких требований не провозглашала еще ни одна из известных истории революций! Как наивно и ограниченно выглядели все когда-то происходившие революционные взрывы по сравнению с короткими, но смертельными, как удары молний, девизами ленинской социальной революции!

В течение нескольких месяцев в России как бы параллельно, фактически же все более и более расходясь в своих решениях и действиях, со все более нарастающими конфликтами и спорами, существовали два правительства: одно, буржуазно-соглашательское, пыталось представительствовать перед миром, перед военными союзниками России, продолжало вести войну с Германией, другое же, рабочее, пролетарское, в лице мощной системы Советов, занималось в основном внутренними делами, неумолимо расшатывало устои капитализма.

Большевик Фрунзе энергично выполнял директивы партии. 4 марта при его активном участии в Минске создается Совет рабочих депутатов, б марта в Совет рабочих депутатов вливаются представители воинских частей. Этот Совет становится большевистским революционным центром для всего Западного фронта и Белоруссии.

Фрунзе провел два съезда белорусского крестьянства, был избран председателем Совета крестьянских депутатов Белоруссии и председателем его исполнительного комитета.

Посланный представителем белорусского крестьянства на Всероссийский съезд крестьянских депутатов, Фрунзе-Михайлов избирается членом его президиума. Этот съезд происходил в Петрограде в мае 1917 года.

Фрунзе вторично в своей жизни встретился на этом съезде с Владимиром Ильичем Лениным.

Вот как произошло это исключительно важное для Фрунзе событие по рассказу самого Михаила Васильевича.

Большевики на этом съезде были в меньшинстве. Фрунзе, однако, внес проект резолюции о немедленной безвозмездной передаче земли крестьянам, о необходимости создания правительства, которое пользовалось бы доверием народа.

Эсеры и меньшевики, руководившие съездом, отвергли эту резолюцию. Когда огорченный неудачей Фрунзе углубился в свои мысли, кто-то тронул его за плечо. Перед ним стоял удивительно знакомый человек.

— Владимир Ильич! — прошептал изумленный Фрунзе. После встречи в Стокгольме прошло одиннадцать лет, но и Ленин не забыл Арсения, узнал его.

Фрунзе прервал очередного оратора-меньшевнка и объявил:

— Товарищи! На наш съезд только что прибыл Владимир Ильич Ленин. Предлагаем предоставить ему внеочередное слово.

Крестьяне-делегаты встретили это предложение аплодисментами. Им было хорошо известно имя Ленина, хотелось услышать его, от него узнать правду о войне, мире и революции. В зале раздались приветственные выкрики:

— Просим! Товарищ Ленин! Ленину слово!

После выступления, когда Владимир Ильич уходил со съезда, он подозвал Фрунзе:

— Очень рад вас видеть. Как идут дела в Иванове, в Шуе, каковы настроения в массах?

— Владимир Ильич, — ответил Фрунзе. — Я из Сибири прямо попал на Западный фронт. Здесь, на съезде, я делегатом от Минска. В Иванове и Шуе не пришлось побывать…

— Так… А знаете, товарищ Арсений, очень важно, очень важно, — подчеркнул Владимир Ильич, — чтобы в промышленных центрах, в рабочей массе, было побольше надежных партийцев. События развиваются молниеносно. Надо быть наготове. Не вернуться ли вам в Иваново? Поедете, конечно, по поручению Цека.

— Я согласен, Владимир Ильич, — ответил Фрунзе.

На этом же Всероссийском съезде крестьянских депутатов делегатом от Шуйского уезда был крестьянин — солдат Борисов. Вернувшись домой, он рассказал землякам, что на состоявшемся съезде с ним разговаривал Михайлов и очень интересовался Шуей. Шуйский рабочий А. И. Зайцев вспоминает: «На вопрос «Какой он из себя?» Борисов ответил: «Не больше среднего роста, русый, хороший оратор».

Задумались, кто это такой? Аникин, участник революции 1905–1907 годов в Шуе, говорит: «А не Арсений ли? Давайте пошлем телеграмму». Я сажусь и строчу телеграмму: «Если вы наш шуйский Арсений, го рабочие Шуи просят Вас приехать». Дня через два получаем ответную телеграмму, в которой говорилось: «Да, это я самый, Арсений, приеду».

Ритмично стучат колеса пассажирского поезда. Все ближе и ближе места Владимирской и Костромской губерний, места, ставшие родными, близкими, бесконечно памятные, связанные с тяжелыми и радостными воспоминаниями.

Вот поезд приближается к одному из старейших русских городов — Владимиру, расположенному на высоком крутом берегу реки Клязьмы. Фрунзе не отходит от открытого окна вагона. Из окна хорошо видны древние памятники русской архитектуры: храмы, Золотые Ворота; за ними поодаль резким диссонансом — мрачное, массивное здание Владимирской каторжной тюрьмы. Когда-то в этой тюрьме Михаил Фрунзе, приговоренный к казни, ждал в течение многих месяцев решения своей участи… Три года провел он, закованный в кандалы, в этом страшном централе.

Воспоминания нахлынули, как кошмарный сон… Поезд идет дальше, а Михаил Васильевич все еще не спускает глаз с серого мрачного здания тюрьмы.

Но вот потянулись и шуйские поля с перелесками, полустанки, деревни, обезлюдевшие за время войны. Все ближе Шуя с ее красными фабричными корпусами, с высокими колокольнями, с голубой речкой Тезой…

Стоял теплый и тихий августовский день. Солнце щедро дарило свои лучи людям, зеленым лесам, лугам, уже поспевшей в полях золотистой ржи, но за кажущейся тишиной угадывалась новая назревающая буря.

Вот и Шуя. Была пятница 11 августа 1917 года. Но фабрики не работали, как в праздничный день. Многотысячные массы рабочих и солдат запрудили всю вокзальную площадь и прилегающие к вокзалу улицы.