Чем больше он думал об этом, тем яснее представлял, как это можно сделать.

Кровь из верхней полой вены можно направить непосредственно в правое легкое. Для этого достаточно отделить верхнюю полую вену от сердца и соединить непосредственно с артерией, ведущей к правому легкому. И кровь из верхней части тела получит необходимый ей кислород.

К сожалению, нижняя полая вена расположена довольно далеко от артерии левого легкого. Это исключает прямой анастомоз. Но можно решить проблему, направив кровь из нижней части тела сначала в правое предсердие. Правильно! Надо соединить правое предсердие с левой легочной артерией с помощью пересадки. Он не раз уже применял пересадку аорты от правого предсердия к легочной артерии для обхода нефункционирующего участка с пороком развития правого желудочка. Никому не приходило в голову применить эту методику при атрезии трехстворчатого клапана, однако нет никаких оснований считать, что это невозможно. Аорта была бы открыта со стороны правого предсердия, То есть это предсердие возьмет на себя функцию правого желудочка и будет гнать кровь по телу.

Закрываем дефект между предсердиями — и вот оно! Сердце, которое работает, хоть и не как нормальное, но достаточно хорошо.

Он держал свои мысли в узде, хладнокровно и неторопливо обдумывая каждую деталь будущей операции с бесстрастием инженера, производящего расчеты с помощью логарифмической линейки и таблиц. Но теперь он дал волю своему ликованию и, ударив ладонями по рулевому колесу, воскликнул:

— Черт побери!

И, подавив радость, снова перебрал мысленно все этапы операции.

Отторжения можно не опасаться. Ткань аорты, пусть от донора, все равно мертвый материал, стерилизуемый облучением.

Вопрос в другом. Правое предсердие — по своему строению всасывающая камера, а не выталкивающая, приспособится ли оно к новой роли? Предположительно в него будет поступать лишь около половины венозной крови, но тем не менее внутреннее-то давление, очевидно, возрастет. А слишком высокое давление закупорит кровь в нижней полой вене.

Он задумался над этой проблемой. Придется поломать голову, но она разрешима. Главное то, что он взял барьер, перед которым все пасовали. Он знает, как обойти слабый правый желудочек. И это получится. Несомненно.

Его охватило нетерпение. Скорее, скорее взяться за дело. Немедленно! Сейчас!

Его рука уже взялась за ключ зажигания, но он опустил ее. «Хамба кахле», — сказал он громко. Есть такое выражение на языке коса — «ступай мягко».

Потребуется огромная предварительная подготовка. Им с Робби предстоит немало бурных обсуждений, чтобы предусмотреть тысячи возможных осложнений, разработать такую методику, которая исключала бы их все. Им придется вновь и вновь повторять эту операцию на подопытных животных. А это само по себе целая проблема.

Раздался длинный свисток, за которым последовали новые восторженные крики. Темно-коричневые и алые уходили с поля, обмениваясь церемонными рукопожатиями. Матч кончился.

Этьен заметил «ягуар» в тени деревьев и побежал к нему. Он был совсем красный, но улыбался.

— Привет!

— Здравствуй, сынок. Кто выиграл?

— Что? О, мы, конечно же. Мы их побили двадцать три к восьми. Ты видел, как я бросил?

Деон, который ничего не видел, поспешил кивнуть.

— Да. Неплохо, неплохо.

— Я его обошел, как стоячего, — весело похвастал Этьен, но, тут же вспомнив, что он уже не мальчишка, а взрослым подобает скромность, поспешил добавить: — Хотя какие это соперники! Они даже «Рондебошам» проигрывали.

— Подбросить тебя домой?

— Спасибо. — Этьен оглянулся через плечо. — Я только приму душ.

— Хорошо. Поживей!

Мимо по двое, по трое шли мальчики в темно-коричневых спортивных костюмах, коричневых в серую полоску свитерах. Некоторые узнавали Деона и с любопытством на него глядели. Старик ван дер Риета! Хирург-сердечник. Но он уже давно привык к любопытным взглядам, а потому смотрел прямо перед собой и продолжал обдумывать операцию по поводу атрезии трехстворчатого клапана. Кого пригласить в ассистенты? Перед глазами возникли вечно смущенное лицо, руки, такие неуклюжие на первый взгляд, очки с починенной наспех оправой. Мулмен показал себя с отличной стороны. Он все еще в детской клинике, но его можно перевести. Ему не помешает заняться научно-исследовательской работой. Он как-то признался, что мечтает через год-другой уехать в Америку, так что опыт работы в лаборатории придется ему кстати.

Из раздевалки выбежал Этьен, уже в полосатом свитере. За ним шли двое мальчишек со спортивными сумками, но потом немного отстали.

— Пап, мы подбросим Боба и Дэвида? — спросил Этьен. — Им с нами по дороге.

— Конечно.

Мальчики почтительно поздоровались с ним и забрались на заднее сиденье. Этьен сел рядом с Деоном и тут же обернулся к товарищам. Деон включил мотор, и до него, словно из далекого прошлого, донесся запах здоровых молодых тел, мыла и промокшей от пота формы, уложенной в сумки.

Он лениво прислушивался к их болтовне: они обсуждали недавнюю игру и возмездие, которое постигло крайнего нападающего противника после того, как он устроил одну грязную штуку. При упоминании учителя, получившего странное прозвище «Шарики», все трое расхохотались, после чего принялись обсуждать (со множеством недомолвок, искоса поглядывая на Деона) девочек, с которыми познакомились на последней вечеринке.

Деон уже не слышал их.

Как создать атрезию трехстворчатого клапана у подопытного животного?

Он найдет способ. Но придется попросить, чтобы профессор Снаймен вернул ему кое-какое оборудование. Однако можно ли ждать от него помощи? Добровольной — нет!

Видит бог, подумал он, мы с ним в ссоре не по моей вине. И он даже не мог сказать точно, когда это, собственно, началось, хотя понимал, что история с собакой сыграла тут не последнюю роль. Но откуда эта мелочность и подозрительность? Я ведь отказался бы стать заведующим хирургическим отделением, даже если бы мне предложили, он прекрасно это знает.

Правда, старик никогда прямо не вмешивался в его дела, но исподтишка любил вставлять ему палки в колеса. Так, совсем недавно субсидия, которая столько лет расходовалась на исследования, связанные с хирургией сердца, была передана другому отделению. Старик ставит теперь на новую лошадь.

А ведь когда-то у нас были прекрасные отношения, и я даже сейчас восхищаюсь им как блестящим хирургом с беспредельной работоспособностью. Я у него многому научился и все еще сохраняю к нему теплое чувство.

Вот почему таким горьким было разочарование, когда он вынужден был признать, что профессор Терций Снаймен, друг, наставник и замечательный хирург, способен пренебречь этикой, когда речь идет о его интересах.

Это случилось в тот год, когда он был у Снаймена старшим ассистентом. Он и Робби изучали преимущества применения аппарата «сердце-легкие» для охлаждения организма в операциях на открытом сердце. Они проводили в лаборатории долгие утомительные часы, проверяя, как охлаждение воздействует на обмен веществ, функции почек и свертываемость крови. Они экспериментировали с разными типами теплообменников, быстрым охлаждением и медленным охлаждением, остановкой кровообращения и форсированной циркуляцией кровотока. Ликовали, когда их идеи осуществлялись, и падали духом, когда они проваливались, и начинали искать снова.

До сих пор запах кофе заставлял его заново переживать былое напряжение, потому что, сидя за пустым выскобленным столом в крохотной лаборатории, под лампочкой без абажура, свисавшей с высокого потолка, они непрерывно его пили, пока обсуждали очередной эксперимент и спорили с пеной у рта.

Снаймен помогал им во всем: доставал оборудование, добивался денег у университетского начальства, радовался вместе с ними, когда Деон начал получать результаты, подгонял и подталкивал, когда, по его мнению, они ослабляли усилия.

В тот вечер они удачно завершили серию экспериментов, устанавливая, в какой мере низкие температуры предотвращают разрушение мозга из-за кислородного голодания. Деон, опьяневший от успеха и усталости, допивал свой кофе. Робби посмотрел на часы.