— Чего хотел Пул Янг? — спросил Чиун.

— Он хотел узнать, сколько требуется жителей Пхеньяна, чтобы заменить лампочку.

— Но ведь это мой анекдот! — прошипел Чиун. Он пулей вылетел на крыльцо и крикнул в темноту: — Чтобы заменить лампочку, нужны трое жителей Пхеньяна: один меняет, двое других подбадривают!

Смех резко оборвался.

Чиун захлопнул дверь и вернулся на трон.

— Не понимаю корейского чувства юмора, — произнес Римо.

— Это потому что у тебя его нет. Ты, как все американцы, которые обращают отправление физической надобности в развлечение. Тебе только дай волю, и ты превратишь деревню в публичные дома.

— Как это?

— А так. Это еще одна американская штучка — большие дома, где много комнат и у каждого есть своя комната. На самом же деле они владеют лишь пустым пространством между стенами, то есть, другими словами, не владеют ничем.

— Ты имеешь в виду кооперативные дома, — поправил Римо.

— А это сокровищница Дома Синанджу. Дом моих предков, дом будущих Мастеров и твой в том числе. Или, может, он недостаточно хорош для тебя, белый американец, любитель сортиров?

— Мне он очень нравится.

— Отлично. Вот и будешь в нем жить.

— Хорошо, но только когда стану правителем деревни. А до тех пор мы с Ма Ли будем жить в доме, который я построю собственными руками.

— Будь по-твоему, — сказал Чиун, вставая. — Я дал тебе все, что имел, а ты это с презрением отверг. Забирай свои паршивые шмотки и отправляйся отсюда. Будешь спать на берегу.

— Какие шмотки? — удивился Римо. — Все, что я имею, на мне.

В мгновение ока длинные ногти Чиуна коснулись пола, выложенного паркетом красного дерева, и, как на копье, нанизали оброненный Римо листок со списком усовершенствований в Синанджу.

— Вот эти! — вскричал Чиун, тряся листком перед самым лицом Римо. — Я не потерплю в Синанджу ни туалетов, ни публичных домов!

— Что ж, живи как знаешь, — грустно произнес Римо.

Он взял листок и не оглядываясь пошел прочь от Дома Мастеров.

Доктор Харолд К. Смит был простым сельским врачом. Жители Оукхэма, штат Массачусетс, любили доктора Гарри, как его называли здесь. Он приходил на дом. В наши дни врачи уже не ходят по домам. Теперь, когда на больных можно хорошо заработать, наиболее эффективный способ выжать из них побольше — это набить их, как селедок в бочку, в приемную и заставить подольше ждать.

Доктор Гарри приходил на дом вот уже сорок лет. Ему нравилась домашняя обстановка. Это был хороший, не требующий особых усилий способ заниматься медицинской практикой. Он успокаивал шестидесятидевятилетнюю душу доктора: ведь даже в этом возрасте ему больше всего требовались мир и покой.

Возможно, доктор Гарри никогда в жизни не избрал бы эту стезю, но после окончания медицинского института его призвали в армию. Было это в 1943 году. Два года он служил санитаром в первом взводе первой роты, как раз когда освобождали Францию. Он видел, как молодые ребята, только что бежавшие в атаку, в следующее мгновение оказывались на земле, в грязи, с раздробленными пулеметной очередью ногами. Прячась в окопах, он видел, как гранаты разрывали их на куски, как их давили танки, как они совершенно внезапно умирали в страшных мучениях. До сих пор его мучили кошмары и он просыпался в холодном поту.

Конечно, это была не лучшая медицинская практика, но она имела важное значение. Для некоторых раненых, попавших в руки доктора Гарри, она значила разницу между жизнью и смертью и возможность вернуться в Америку, прыгая на одной ноге и двух костылях. Доктор Гарри узнал все о ранах, ампутациях и человеческой выносливости, но, вернувшись в 1946-м домой, он стал семейным доктором, выкинув войну из головы. Или почти выкинув.

И вот когда одним особенно тоскливым зимним днем в его скромный, но уютный кабинет без предупреждения въехал лишенный трех конечностей инвалид, доктор Гарри поспешил ему навстречу, несмотря на то, что вид человека воскресил в памяти тяжелые воспоминания.

Возраст посетителя было невозможно определить. Его лицо было изрыто морщинами, словно рельефная карта гористой местности где-нибудь в Мексике. Кожа его отличалась неестественной бледностью; прикрывавший нижнюю часть туловища красный плед как-то слишком свободно свисал. Правая рука посетителя заканчивалась стальной клешней, одним из новых приспособлений, принесших такое облегчение многим инвалидам. Доктор Гарри читал о них, но видел впервые. Медицинский интерес взял верх над воспоминаниями о войне, и доктор сам не заметил, как принялся с любопытством разглядывать пациента.

— Меня зовут доктор Смит, — представился доктор Гарри старику и его молодой спутнице. — Что вас беспокоит?

— Я Илза, — сообщила блондинка. — У нас проблемы с настоящей рукой. Мне кажется, это невралгия.

— Вы его сиделка?

— Нет, компаньонка.

Такая молодая и красивая, подумал доктор Гарри. По тому, как заботливо она склонилась над стариком, доктор решил, что она очень предана этому несчастному существу.

— Пойдемте в кабинет, — пригласил доктор Гарри, — я осмотрю вас.

— Илза, подождешь здесь, — приказал старик. Голос его был сухим и надтреснутым, а глаза — ясными. Они как-то странно, неестественно светились.

— Хорошо, — согласилась она. Когда за ними закрылась дверь, доктор Гарри открыл металлическую коробку с инструментами и сказал:

— Пожалуйста, снимите рубашку.

Он смотрел, как старик здоровой рукой расстегивает пуговицы. Скрюченные и покрытые шрамами пальцы подолгу возились с каждой пуговицей. Двигательная функция была ослаблена, но дела обстояли не так уж плохо. Вероятнее всего, просто воспалился нерв.

Когда рубашка наконец была снята, доктор Гарри обнаружил, что, начиная от шеи, тело старика представляет собой один сплошной шрам. Явно результат пожара, случившегося очень-очень давно.

— Надеюсь, вас не шокирует мой вид? — спросил старик, и доктор Гарри внезапно вспомнил, что не узнал его имени. Обычно это делала медсестра, но она уже ушла домой.

— Я еще и не такое видал во время войны. Когда доктор подошел к нему с прибором для измерения давления, пациент, похоже, напрягся.

— Вы участвовали в войне? Во второй мировой? — спросил он.

— Служил санитаром. На европейском театре.

— Да, жуткие были времена, причем для обеих сторон.

Доктор Гарри рассеянно кивнул, прилаживая прибор на руке старика.

— Сможете сами накачать воздух? — спросил он. Старик взял грушу и принялся ритмично накачивать ее.

— Никогда прежде не видел такого приспособления, как ваше, — сказал доктор Гарри. — Бионический протез?

— Да. Это большое подспорье для меня, после стольких-то лет. Видите ли, я тоже был на войне. Там кончилась моя жизнь.

— Как печально! — сочувственно произнес доктор Гарри, глядя на часы, но исподтишка наблюдая за железной клешней.

Она крепилась к культе на запястье, соединительный механизм был спрятан в пластиковый рукав. От основания протеза к здоровым мышцам плеча были подведены тончайшие проводки. Электроды. Импульсы, посылаемые мозгом в эти мышцы, в свою очередь, преобразовывались в электрический сигнал, воздействующий на протез. Этот сигнал позволял пальцам совершать действия, напоминающие движение человеческой руки.

Пока доктор Гарри наблюдал, стальная рука начала приходить в движение, раздалось металлическое жужжание. Это было удивительно! Доктор не мог оторвать от протеза глаз.

— Медицинская наука достигла больших успехов, — заметил пациент, поймав взгляд доктора.

— Да, настоящий прогресс. Насколько я понимаю, скоро научатся делать и ножные протезы.

— Да, но только для тех, у кого осталась хотя бы одна нога. Я специально занимался этим вопросом. Пока ученые не могут сделать их достаточно прочными, чтобы человек мог ходить на двух железных ногах.

— Интересное совпадение, — сказал доктор Гарри, забирая манометр из рук старика. — Я как раз недавно читал об одном открытии, связанном с титаном. Вы, должно быть, знаете, что он прочнее и намного легче стали. Его используют для имплантаций, искусственных суставов и тому подобных вещей.