— Неплохая идея, — согласился Конрад Блутштурц.

— А что в-третьих?

— Я должен занять второй по значимости пост в организации.

Бойс Барлоу согласился и на это, и действительно, как старик и обещал, вскоре количество членов резко возросло, но возросло оно в основном за счет людей с немецкими фамилиями, что поначалу весьма беспокоило троицу руководителей организации, недавно переименованной и “Лигу белых арийцев Америки и Алабамы”. Бойс настоял на том, чтобы в названии было сохранено слово “Алабама” как “напоминание о том, что это величайшее движение зародилось в самом сердце Южных штатов”.

Однажды вечером, подсчитывая месячные взносы Бойс спросил старика:

— Кажется, наш лозунг “Америка для американцев”?

— Совершенно верно, — согласился Конрад Блутштурц.

— Тогда какого черта в ней делают эти проклятые иностранцы?

— Они не иностранцы. Ведь Америка — это плавильный котел. Здесь собрались лучшие представители всех белых наций. Американцы немецкого происхождения — такие же американцы, как и любые другие. Или даже лучше. Мы должны бороться против негров, евреев и Смитов.

— Смитов? — удивился Бойс. — Разве они не такие же белые, как и мы с вами? Я имею в виду, в большинстве своем?

— Они-то и есть хуже всех. С виду они кажутся белыми. По крайней мере, у них белая кожа, но души у них черные, злые. В свое время мы очистим Америку от негров, евреев и других низших рас, но сначала мы должны уничтожить всех Смитов.

Вообще-то Бойс Барлоу не вполне понял эту последнюю мысль Конрада Блутштурца, но членские взносы продолжали исправно поступать, и он делал все, что предлагал старик.

Так, Конрад Блутштурц объяснил, как сделать рекламу Лиге белых арийцев. Вместо того, чтобы выступать по кабельному телевидению, сказал он, или проповедовать на улицах, где представителей Лиги то и дело освистывали или провожали улюлюканьем, надо устраивать марши по улицам американских городов и выкрикивать расистские лозунги. Такие вещи всегда привлекают внимание средств массовой информации. Независимых средств массовой информации. А когда выкрикиваешь расистские лозунги, то представители оскорбленных рас обычно отвечают возмущенными криками. А иногда даже забрасывают участников марша гнилыми фруктами и пустыми бутылками.

— Стоит нам это сделать, как мы приобретем всеобщую симпатию. Пусть негры, евреи и азиаты нападут на нас. Мы будем выглядеть хорошими, а они плохими, потому что ни одна программа новостей не отводит на репортаж больше трех минут. За это время они не успеют показать наши лозунги, зато покажут, как противники нападают на нашу мирную демонстрацию.

Так оно и вышло. Все выходило так, как он говорил. Этот Конрад Блутштурц был настоящий гений. Он знал все.

И когда Конрад Блутштурц потребовал, чтобы его называли “герр фюрер”, Бойс Барлоу возвел это в ранг политики. А когда герр фюрер сделал главной задачей Лиги поиск человека по имени Харолд Смит, Бойс Барлоу не стал задавать вопросов. В конце концов Харолд Смит был всего лишь одним из Смитов с черной душой, возможно, тайный руководитель предполагаемого восстания Смитов, направленного на подрыв расовой чистоты Америки.

Так что, когда герр фюрер Блутштурц приказал Бойсу Барлоу с кузенами Люком и Бадом лично отправиться в Фоллз-Черч, штат Вирджиния, за ученым по имени Феррис ДОрр, Бойс Барлоу задал лишь один вопрос:

— Он вам нужен живой или мертвый?

Сначала доктору Харолду Смиту показалось, что у него начались галлюцинации. Вчера он снова не пошел домой ночевать. Просто не отважился. Во-первых, он боялся пропустить какое-нибудь важное сообщение, а во-вторых, испытывал чувство стыда. Ему не хотелось являться к жене все тем же Харолдом Смитом с кислым лицом и железной волей, закаленной работой в разведке. И кроме того, он боялся привести неизвестного убийцу к себе домой, тем самым подвергая опасности жизнь жены.

— Пожалуйста, повторите, — попросил он миссис Микулку, заподозрив, что от недосыпания стал слышать черт знает что.

Миссис Микулка повторила сообщение, тщательно выговаривая, слова:

— Я сказала, что вас хочет видеть мистер Чиун. Он настаивает, и охрана на воротах не знает, как поступить.

— Вы сказали: Чиун?

— Да, доктор Смит. Чиун. Так что передать охране?

— Попросите проводить Чиуна ко мне в кабинет. Только очень осторожно. Скажите, чтобы не трогали его, никоим образом не провоцировали на какие-либо действия и не досаждали ему.

— Господи, уж не сбежавший ли он больной? — воскликнула миссис Микулка, хватаясь пухлой ручкой за свою высокую грудь.

— Передайте, что я прошу, — сказал доктор Смит, не спуская глаз с экрана.

Через несколько минут охрана доставила Чиуна в приемную Смита.

— Здравствуйте! — приветствовала миссис Микулка Мастера Синанджу. Она вспомнила престарелого азиата: он несколько раз приходил к доктору Смиту.

— Приветствую тебя, о дама из приемной Императора Смита! Пожалуйста, доложи Императору, что прибыл Мастер Синанджу, в прошлом наемный убийца Его Величества.

— Я немедленно сообщу о вас, — выдохнула миссис Микулка, подумав, что этот человек — явный претендент на фолкрофтский изолятор.

— Доктор Смит, посетитель уже здесь.

— Пусть войдет. А вы можете пойти перекусить. Мастер Синанджу, неотразимый в своем парадном, Щитом золотом, кимоно, церемонно вошел в кабинет.

— Приветствую вас, о Император Смит! — сказал он с легким поклоном. — Дом Синанджу шлет вам приветствия и наилучшие пожелания. Счастлив видеть вас в добром здравии.

— Благодарю, — ответил Смит, глаза которого ввалились и покраснели, а лицо приобрело мертвенный оттенок. — Не ожидал увидеть вас здесь.

— Моя радость в тысячу раз превосходит вашу, — сообщил Мастер Синанджу.

— Э-э, надеюсь, вы в настоящий момент ни на кого не работаете и это, так сказать, визит вежливости?

— В настоящее время я еще не подыскал себе хозяина, — признал Чиун.

Это несколько успокоило Смита: он знал, что преданность Мастера Синанджу истекает одновременно с окончанием срока контракта. Ему пока было трудно понять, что хочет Чиун. Вполне могло быть, что кореец пришел убить Смита.

— Вы здесь случайно не по поводу того незавершенного дела? — осторожно поинтересовался Смит.

— Что еще за незавершенное дело? — с наивным видом спросил Чиун.

— Когда мы закончили наши дела с русскими, я попросил вас меня убить, но вы отказались.

— А, это? — Чиун кивнул. — Припоминаю. Кажется, я отказался, потому что вы не смогли предложить достойную оплату. О, как мне неловко за себя, Император Смит, как стыдно! Я вполне мог бы сделать вам небольшое одолжение. Честно говоря, я пришел исправить свою ошибку.

— Я больше не нуждаюсь в ваших услугах, — поспешно заявил Смит.

— Правда? — в голосе Мастера Синанджу звучало разочарование, почти отчаяние. — Вы уверены?

— Абсолютно уверен. Президент распорядился, чтобы КЮРЕ продолжало свою деятельность, что освобождает меня от необходимости совершать самоубийство.

Чиун поднял вверх палец с длинным ногтем.

— Это хорошо, — сказал он, — поскольку искупление ошибок никак не связано с идеей убийства моего Императора, хотя я был бы счастлив сделать это, если бы Император мне это приказал. Я готов сделать все, что Император Смит в своей неизъяснимой мудрости прикажет мне.

— Вы готовы? — Смит был явно ошарашен. — Сделать все?

— Все, что пожелаете, — безмятежно подтвердил Чиун.

— Но вы сами сказали, что разрываете контракт!

— В соответствии со статьей пятьдесят шестой, четвертым параграфом, — кивнул Чиун, — который гласит, что контракт между императорами и Домом Синанджу нельзя передавать третьей стороне. Вы нарушили это положение, передоверив услуги Мастера Синанджу России, и сделали это потому, что опасались шантажа с ее стороны. Римо все мне объяснил, и я не держу на вас зла за вашу оплошность. Я понимаю, что императоры не в состоянии держать в голове все тонкости и детали, особенно если они напечатаны мелким шрифтом.