Одним из основных заданий в создании советской суперартиллерии, порученных специально для того созданному в Москве КБ-2, стало создание 203–мм корпусной мортиры «03». Тело мортиры спроектировали в двух вариантах: с лейнированным стволом и стволом моноблоком. Лафет имел подрессоривание и был приспособлен как для конной, так и для механической тяги. Мортира оказалась мощным и эффективным орудием, которого не было ни в царской, ни в Красной армиях. Однако вследствие ряда проволочек 203–мм мортира, которой был присвоен военный индекс Бр-2, была изготовлена на ленинградском заводе «Баррикады» лишь в 1934 году, массовый выпуск таких мортир был сорван. Следующим экземпляром суперартиллерийской установки, который был поручен к разработке в КБ-2, стало проектирование 305–мм тяжелой полевой гаубицы, способной стрелять снарядами весом в 400 килограммов на дальность в 20 километров. Но дальше проектирования работы над ней не пошли. Меж тем всего‑то через 8 лет офицеры–артиллеристы, некогда служившие на Центрально–испытательном артиллерийском полигоне (ЦИАП) и сейчас безуспешно обстреливавшие оборонительную линию Маннергейма, порой с нескрываемой горечью вспоминали об отсутствии подобных образцов.

Прискорбно, но, повторюсь, «засвеченные» экспедиционные кино- и фотопленки дали прекрасную основу гитлеровскому командованию попытаться реализовать замыслы И. Сталина о сверхдальней авиации и дальнебойных ракетах. И кто знает, где в наши дни мы можем отыскать в нашей Арктике заброшенные аэродромы и ракетные площадки нацистов, которые появились в результате внимательного изучения гитлеровскими разведчиками путем откровенного обмана в 1931 году советской стороны.

Интересно, что после анализа сохраненных результатов исследований среди прочего профессор Самойлович сделал весьма любопытный вывод, что для дальнейшего охвата регулярными наблюдениями, ледовой разведкой и аэрофотосъемкой всех районов Ледовитого океана науке будут нужны еще несколько опорных пунктов с причальными мачтами, запасами водорода, снаряжения и продовольствия. Как минимум они должны быть расположены на Земле Франца–Иосифа, в устьях рек Енисей, Лена и на Аляске. Как будет видно из дальнейшего рассказа, за исключением последнего пункта, замыслы советского профессора были полностью воплощены в жизнь аналитиками… рейхсмаршала Германа Геринга, а также гроссадмиралов Эриха Редера и Карла Деница. Да и в Архангельской области появилось несколько тайных аэродромов для фашистских самолетов. Ведь в действительности все киноматериалы и фотодокументы, сделанные с борта дирижабля, не были засвечены, а, наоборот, были внимательно изучены нацистскими разведчиками и использованы абвером для предварительной разведки советской Арктики. Более того, и после окончания полета германские ученые, а чаще военные разведчики, не прекратили подробное изучение советского сектора Арктики. Вот здесь‑то и начинается весьма интересное.

Советское политическое руководство, скорее всего, идя навстречу германской стороне в вопросе «хотя бы частичного восстановления утраченных научных материалов», разрешило немцам провести еще несколько научных экспедиций в Арктику (в том числе и на борту советских судов). Как показала Вторая мировая войн, 116 часов полета германского дирижабля оказались полезны не столько для научного исследования Арктики, сколько заложили основу арктическим секретам Третьего рейха, которые остаются не раскрытыми и ныне. Но не только с борта дирижабля Германия «исследовала» советские арктические берега и архипелаги.

Уже в 1932 году ледокольный пароход «Малыгин» дважды приходил из Архангельска к Земле Франца–Иосифа. Сначала для того, чтобы высадить в бухте Тихой смену советских полярников во главе с Иваном Папаниным. В составе этой смены пришел работать немецкий ученый Иоахим Шольц. Затем на «Малыгине» к архипелагу пришел сам секретарь международного общества «Аэроарктик» профессор Вальтер Брунс, выполняющий специальное задание (!) по исследованию условий посадки дирижаблей в арктических областях. Этим же рейсом, но уже на Новую Землю, была доставлена совместная советско–немецкая экспедиция, проводившая в рамках программы проведения Второго международного полярного года научные исследования с помощью взрывных источников, в составе которой на архипелаг прибыл немецкий ученый Курт Велькен. Вот как об этой зимовке в 1948 году рассказал Владимир Визе: «Чрезвычайно ценные и разносторонние научные работы были выполнены сотрудниками Арктического института, зимовавшими в 1932/1933 годах в Русской Гавани (на северо–западе Новой Земли). В те дни впервые детально была исследована внутренняя часть северного острова архипелага в районе сплошного оледенения. Здесь геологом М. Ермолаевым и К. Велькеном (участником Гренландской экспедиции А. Вегенера) были проведены измерения толщины ледяного покрова, покоящегося на Новой Земле, с помощью сейсмометрического метода, ранее применявшегося только в Гренландии и отчасти в Альпах.

В том же году в Русской Гавани при помощи мощных взрывов проводилось изучение распространения звуковых волн. Такие же наблюдения, кроме Русской Гавани, проводились на мысе Желания и в Маточкином Шаре.

Для своих многочисленных экскурсий в глубь Новой Земли сотрудники станции в Русской Гавани пользовались не только собаками, но и аэросанями. Примененные в советской Арктике впервые, они оказали исследователям большую пользу. На аэросанях Новая Земля была пересечена дважды (от Русской Гавани к заливу Благополучия на Карской стороне), всего же по ледяному покрову Новой Земли на них прошли свыше 1000 километров.

С применением аэросаней связан поход, едва не закончившийся трагически, но, возможно, имевший отношение к созданию гитлеровских секретных баз на Новой Земле.

20 февраля 1933 года трое сотрудников станции Русская Гавань вышли на аэросанях по ледниковому покрову Новой Земли, чтобы дойти до мыса Желания и доставить туда радиолампы, необходимые для восстановления связи, прерванной вследствие аварии. Переход был рассчитан на один день, однако он затянулся до 10 марта. Примерно в 80 километрах от мыса Желания сильно нагретые металлические лыжи аэросаней во время остановки примерзли к снегу. Попытки сдвинуть сани с места не увенчались успехом. Так как на это ушел весь бензин, то не осталось другого выхода, как идти к мысу Желания пешком Путь оказался исключительно трудным. Заболел один из участников похода — Курт Велькен. Его пришлось оставить в заливе Красивом в снежной хижине. Ермолаев и водитель аэросаней, голодные и измученные непосильными тяготами похода, едва дошли до мыса Желания. Отсюда в залив Красивый вышла спасательная партия, которая доставила Велькена невредимым на полярную станцию.

Вторым немецким участником экспедиций Второго международного полярного года был Иоахим Шольц, который, участвуя в исследованиях Курта Велькена, работал в бухте Тихой. После окончания экспедиций оба немецких исследователя возвращаются в Германию, где тут же… попадают в концентрационный лагерь нацистов. А через несколько недель Курт Велькен, благодаря своим связям в гитлеровской Германии, был освобожден под залог и успешно исчез… в Южной Америке. А Иоахим Шольц, не имевший таких связей, погиб в концлагере… Освенцим Документы, где были отображены результаты сейсмометрических исследований районов Новой Земли, исчезли во время обысков в квартирах недавних полярников.

Во время Второго международного полярного года на Земле Франца–Иосифа была создана еще одна метеорологическая станция — на острове Рудольфа. Эта станция, расположенная в северной широте 81 град. 48 мин., была самой северной из всех станций земного шара, действовавших в течение 2–го МПГ (2–го Международного полярного года). Но узнать, были ли здесь немецкие исследователи, не удалось, хотя известно, что и эта станция участвовала в сейсмометрических исследованиях.