— Дай его мне!

Рено протянул трубку хозяйке дома.

— Месье Кюш? Это Моника Барбоза. Скорее приезжайте! Судя по всему, это не Фернандо, но я ни в чем не уверена.

Чувства одержали верх над разумом, и супруга разразилась слезами.

— Без паники! Скажите молодому человеку, чтобы он дождался нас, мы выезжаем.

— Скорее, инспектор!

— Что случилось, босс?

— Трупы здесь так и сыплются! Вроде бы скауты нашли в лесу тело.

Было всего без пятнадцати двенадцать, а воскресенье уже неслось во весь опор. Но для команды Кюша начался обратный отсчет. Они должны были действовать быстро.

Полицейскую машину вел Патрик Нгуен, рядом с ним сидели лейтенант Мартен и капитан Кюш. Они подъехали к дому Барбоза. Полицейский вошел внутрь, а его помощники остались в машине. Он направился в гостиную, откуда доносились голоса и плач. Он слышал, как кто-то утешал Монику:

— Наверняка это не он, мадам… Говорю вам, на него это совсем не похоже.

Скаут положил руку на плечо женщины, которая ставила на место портрет Фернандо. В комнату вошел полицейский. Моника посмотрела на него, как смотрят на своего спасителя. Раскинув руки, она пошла ему навстречу:

— Ах, капитан…

— Мадам Барбоза, послушайте молодого человека. Пока нет никаких доказательств, что это ваш муж.

Моника не выдержала такого напряжения, она в слезах упала на колени:

— Мой Фернандо, ему причинили зло. Я это знаю.

— Ладно, мадам Барбоза, вы останетесь здесь. Я скоро заеду сообщить вам новости. — Затем Кюш повернулся к скауту: — Здравствуй, мой мальчик, ты можешь поехать со мной?

— Да, месье.

Они вышли из дома.

— Я капитан Кюш, ты проводишь меня к тому месту, где нашел тело.

— Да, капитан.

— Как тебя зовут?

— Рено, месье.

— Рено, ты сядешь сзади вместе с лейтенантом Мартеном и будешь показывать нам путь.

Пользуясь выходными, оба фармацевта наводили в аптеке порядок.

— Ты делаешь тридцать процентов скидки? Но это ведь не распродажа!

— Надо повысить активность — июнь был катастрофическим.

Мишель нервничала. Уже два дня, как она не видела Жаклину. А слова их последнего разговора до сих пор не выходили у нее из головы. Она думала о них всю ночь. Где был ее муж во время каждого убийства? Ни разу в такой момент его не было рядом с ней. Совпадение? Конечно, Эрве мог сказать себе то же самое. Но она-то была с Жаклиной. И значит, у нее серьезные алиби. Пока муж переставлял приспособление для показа очков на другое место, Мишель произнесла почти любезным тоном:

— Ты можешь себе представить, кто способен все это сделать?

— Что все?

— Ну, эти преступления.

— Думаю, все способны. Достаточно быть сумасшедшим или иметь крайне серьезный мотив. Убить не так-то просто, и, чтобы пойти до конца, надо все-таки обладать смелостью.

— Ты говоришь так, словно сам это уже делал.

Эрве Монлор очнулся:

— Да нет, просто воображаю. Сколько фильмов об этом видели!

— Если взять, к примеру, членов содружества, наверное, можно установить, чем каждый занимался в это время. Если бы меня допрашивала полиция, я могла бы вспомнить все, что делала в момент, когда совершались убийства. Например, в вечер смерти отца Анисе я была с Жаклиной в аптеке. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не понимаю, куда ты клонишь.

— Я выражусь яснее, Эрве, у тебя есть алиби на время убийства?

Эрве Монлор рассмеялся. Он ушам своим не верил. Собственная жена принимала его за сент-эмильонского убийцу. От нее всего можно ожидать. Однако в последние дни он хорошенько подумал и решил снова взять все в свои руки. Двадцать лет она держала его под башмаком. О, он ничего не имел против, но отныне все изменится. Ей придется подчиниться.

— Ты сотрудничаешь с полицией? Тебя уполномочил капитан Кюш или ты изображаешь из себя частного детектива-любителя? Мне не нужно никаких алиби, к тому же если бы ты чаще бывала дома, то знала бы, чем я занимаюсь.

— На что ты намекаешь?

— Я ни на что не намекаю, а утверждаю, да просто кричу.

— Что за тон ты себе позволяешь?

— Перед тобой новый Эрве, которому осточертели твои глупости. Тебе придется выбирать, котенок, либо я, либо она. Я не желаю быть фасадом или ширмой. И мне плевать на твою аптеку. Ты что думаешь, я буду прятать голову в норку, пока ты воркуешь с ней? Думаешь, я выкладывал денежки, чтобы ты подправляла свои титьки, а играла ими она? Ошибаешься, не на того напала. Я люблю тебя и готов на все, чтобы устранить своего врага.

— На все?

— Решительно на все! И если ты думаешь, будто меня заботит, что случится со мной потом, то ты жестоко ошибаешься.

— Что за недомолвки?

— Какие недомолвки, все яснее ясного! Если бы в тот вечер не подоспел какой-то тип на машине, я бы свел счеты с твоей мэршей. И никто бы не узнал.

Мишель озадачена. Прожить вместе двадцать лет и увидеть его таким, каким он стал в этот июльский день!

— Эрве, ты просто больной, тебя надо лечить!

Трехцветный «рено-206» остановился на обочине дороги. Из машины вышли Мартен, Нгуен, Кюш и скаут.

— Это там, месье, можно срезать путь через поле.

Капитан не в восторге от сельского похода: на нем опять сапоги. Край поля окаймляла буковая роща. Местность была холмистой. Огромные каменные глыбы громоздились одна на другую, ухитряясь сохранять равновесие. Полавировав несколько минут, ловкая команда взобралась на откос и нашла наконец ориентир: два искривленных дерева, которые служили отправной точкой для прохода сквозь скалы.

— Нгуен, ты останешься здесь с нашим юным другом. Обеспечишь нам тыл.

Капитан Кюш и лейтенант Мартен спустились в узкий проход и включили свои фонари. Кюш с пистолетом в руке шел впереди, за ним — его лейтенант.

— Это будет чуть дальше, по правой стороне.

Они добрались до длинного и довольно широкого туннеля. Мартен фонарем освещал путь впереди. Теперь они далеко от входа, и вокруг царила полная тьма. Луч света упал на прислоненную к скале темную массу.

— Это здесь!

Подойдя поближе, Мартен и Кюш направили свои фонари на труп.

— Фабр! Черт возьми, я это чувствовал.

Наклонившись над трупом, Мартен изучал его.

— Он совсем холодный. Получил пулю. Э-э… Патрон, евро ведь несъедобны?

Голова избранника наклонилась вперед. Изо рта торчали купюры по сто евро, словно его вырвало целой пачкой.

— Мартен, попроси Нгуена сообщить криминалистам. Пусть приезжают поскорее, да с подкреплением.

— Да, патрон.

Кюш остался в пещере один. На земле виднелось бурое пятно. Песок, словно промокашка, впитал кровь сенатора. Глаза его были открыты. В земле на уровне ног можно различить две канавки. Фабр, должно быть, барахтался, прежде чем умереть. Но гораздо интереснее следы от рифленых подошв вокруг тела. Капитан видел их в третий раз, и каждый раз вблизи происходила драма.

Кюш сидел один в полицейской машине. Он только что позвонил Наде, чтобы она отменила вертолет. А теперь должен предупредить Журдана.

— Да, патрон… Почти наверняка он был убит пулей и заглатыванием большого количества купюр.

— Это еще что за ерунда?

Капитан подробнейшим образом описал сцену комиссару.

— Кюш, вы отдаете себе отчет, какой шум это вызовет наверху? Вы провалили это расследование от начала и до конца, и теперь мне придется собирать его по кускам.

— Да, патрон, понимаю.

Снаружи из машины можно было видеть нескольких полицейских.

— Двадцать дней вы занимаетесь расследованием… и через каждые три дня подкидываете мне труп.

— Я иду по следам мерзавца, который стоит за всем этим. Мы продвигаемся.

В стекло машины постучал полицейский.

— Минутку, патрон. — Опустив стекло, Кюш обратился к полицейскому из криминалистической службы: — В чем дело?