Я чувствовала на себе напряженный взгляд Тони, но самой мне было не до того, чтобы на него смотреть. Я ползла по парапету, стараясь за что-нибудь зацепиться. Тони сказал:

— А вы не можете поговорить со мной оттуда?

— Мне хотелось бы сделать это, когда я буду рядом с тобой,— ответила я.

— Ну хорошо.

— Но ты ведь не собираешься меня застрелить? — спросила я.

— Зачем? Вы же ничего плохого мне не сделали.

— Рада, что хоть это ты осознал. Чувствую сейчас твое полное доверие,— вымученно пошутила я и услышала ответный смех Тони.

Мне приходилось видеть в журналах фотографии людей, карабкающихся по вертикальным стенам или скалам. Они, как правило, были обуты в теннистные туфли и удерживались буквально на кончике пальцев, засунутых в маленькие щели, которые удавалось нащупать. Мне всегда казалось это бессмысленным и пустым занятием, и я обычно пропускала материалы об этом, интересуясь более серьезными вещами. Но сейчас мне пришел на память один такой снимок, когда фотографу удалось снять сверху зияющую внизу расселину.

Я осторожно опустила правую ногу, нащупывая небольшой выступ в нише. Еще немного вниз и направо. Самая трудная часть пути преодолена, и одна нога уже надежно опиралась в углублении стены. Осталось только подтянуть другое колено немного вправо, мало-помалу опускаясь, и можно было оказаться рядом с Тони. Тони, как всегда галантно, подал мне руку, подстраховывая меня, пока я полностью не оказалась в безопасности. Я не настолько храбрая, чтобы спокойно наблюдать, как Тони сорвется с высоты этого дома. Я замком сцепила руки и на светильнике, зажав между ними Тони. По спине пробегал озноб не от перенапряжения, а от страха.

— Ненавижу высоту,— заявила я.

— Она не так плоха, просто не надо смотреть вниз.

Как только Тони дал мне этот совет, у меня сразу же возникло непреодолимое желание взглянуть вниз. И я, конечно же, посмотрела. Я надеялась, что кто-нибудь снизу заметит нас, как это всегда бывает в кино, и позовет полицейских. Они приедут с сетями или пожарной лестницей. Или кто-нибудь отговорит Тони прыгать. Я — земное создание, рожденное под знаком Тельца. Воздух, вода, огонь — не мои стихии. Я — существо земного притяжения, и должна чувствовать тепло земли. Такие же чувства я испытываю в старых гостиницах, находясь на двадцать втором этаже. Открыв окно, мне всегда хочется выпрыгнуть из него, навстречу земле.

— О Боже! Жуткая ситуация! — сказала я.

— Может быть, для вас, но не для меня.

Я быстро перебрала в памяти всю свою короткую жизнь в качестве полицейского, пытаясь найти в ней хоть какие-нибудь рекомендации, как поступать с потенциальным самоубийцей. Тянуть время — первая заповедь. Исходя из нее, я и спросила Тони:

— А что это за история? Расскажи мне, как все было.

— Она короткая. Даггетт позвонил нам домой в понедельник. Тетя Рамона записала номер его телефона, поэтому я и смог сам позвонить ему. Я мечтал убить Даггетта. Немедленно, ждать уже не было сил. Месяцами я мечтал об этом, с этой мыслью я засыпал каждую ночь. Мне хотелось задушить Даггетта проволокой, обмотав ее много раз вокруг шеи, чтобы вывалился язык. Для этого потребовалось бы не так много времени. Но потом я решил, пусть это будет несчастный случай — тогда мне удастся выйти сухим из воды.

— Зачем он звонил?

— Не знаю,— ответил Тони нерешительно.— Он был пьян и бормотал, что ему очень жаль и что он хочет искупить свою вину за сделанное, за ту боль, которую он причинил мне. Потом предложил: «А почему бы нам не встретиться и не поговорить?» И он пришел. «Это так важно для меня, сынок»,— говорил Даггетт.— Тони очень удачно копировал свой разговор с Даггетом, замечательно подражая его фальцету.— Я сказал ему, что приду на следующий день вечером в бар, откуда он звонил. У меня было мало времени, чтобы как следует приготовиться.

— Эта была юбка Рамоны?

— Нет. Я купил ее в Армии Спасения за доллар. Свитер стоил 50 центов и туфли — два доллара.

— А где свитер?

— Я выбросил его на другой свалке, в квартале от первой. Я думал, этим все кончится.

— А парик?

— Парик я нашел у тети Рамоны. Ему столько лет… Она, наверное, даже не знает, что он сохранился.

— Почему ты не выбросил его?

— Не знаю. Хотел положить его назад, в ее гардероб — туда, откуда взял, на случай, если он потребуется мне снова. Я захватил парик с собой на пляж, но потом вспомнил, что Билли уже знал, кто я такой.— Тони прервался, слегка смутившись.— Мне нужно рассказать своим об этой истории, ведь парик дорогой, это настоящий волос.

— И цвет красивый,— сказала я, раздумывая, чем еще занять беседу.

Тут Тони догадался, что я специально растягиваю беседу.

— Вы шутите со мной?

— Конечно шучу,— ответила я ему в тон.— Вот спустилась сюда, чтобы поболтать с тобой.

Тони передернул плечами, задорно улыбаясь.

— Ну и что дальше? Вы с Даггеттом встретились во вторник вечером?

— Не совсем. Я-то пришел. У меня и план уже был выработан. Но зайдя в бар, я увидел Даггетта, разговаривавшего с каким-то парнем. Как выяснилось позже, это был Билли Поло, но в то время я этого не знал. Билли сидел в кабинке спиной к двери. Я не ожидал встретить Даггетта в компании, поэтому собирался уйти, но в это время Билли очень внимательно посмотрел в мою сторону. Я не придал этому никакого значения. Думал, что никогда больше этого Билли не встречу. Я еще немного подождал, но они были так увлечены, что я вскоре ушел.

— Это была одна из тех ночей, когда тебя мучила головная боль?

— Да,— ответил Тони.— Я имею в виду, что головная боль бывает настоящей, а бывает мнимой, но это повод уйти из дома.

— Как ты добрался до бара? На такси?

— На велосипеде. В ту ночь, когда я убил Даггетта, я воспользовался велосипедом, потом бросил его в море, вызвал из автомата такси и доехал до бара.

— А как ты узнал, что Даггетт снова появится в ту ночь?

— Потому что он снова позвонил, и я сказал, что приду.

— Он даже не догадался, что ты уже приходил во вторник на разведку?

— Даже увидев меня тогда, разве Даггетт мог предположить, что это я. Он не видел меня со дня суда. Мне было тогда 12-13 лет, толстый мальчишка, сидевший на суде к нему спиной. Я думал, что даже если он и догадается, то я все равно убью его, а от мертвого кто и что сможет узнать?

— И что же тебе помешало?

— Не знаю. Все было так хорошо продумано. Но что-то не сработало.— Глаза Тони встретились с моими. Сейчас он выглядел как раз на свои пятнадцать лет. Светловолосый парик делал его лицо еще более мягким и нежным, оно еще полностью не сформировалось, абсолютно детское лицо. Я представила, как Тони шел женской походкой, стройный и изящный, с приятной улыбкой красивого рта. Тони взглянул вниз, и на какой-то миг мне показалось, что он сейчас воспарит над улицей.

— Когда мне было восемь лет,— начал Тони,— у меня была пара мышей. Очень забавных. Я держал их в клетке с колесом и бутылкой воды, перевернутой вверх дном. Мама думала, что мне надоест возиться с ними и я их заброшу, но я продолжал ухаживать за ними. Я нарезал из бумаги длинные полоски, положил их на дно клетки, чтобы они могли сделать гнездо. В конце концов, у них появились детеныши. Они были не больше этого.— Тони показал конец мизинца и продолжил.— Лысые, беспомощные. Нам нужно было уехать из города на выходные, а когда мы вернулись, то обнаружили, что кошке удалось открыть клетку, и все внутри было перевернуто. Мышей не было, может быть, они улизнули, может быть, их съела кошка, за исключением одного, который лежал в гнезде, среди обрезков бумаги. Вода из тарелки была разлита, бумага намокла, и этот маленький мышонок, вероятно, простыл, заболел воспалением легких или чем-то еще, но ему было плохо, он задыхался. Я пытался согреть его, часами наблюдал за ним, но ему становилось все хуже и хуже, поэтому я решил, что лучше… ну, вы сами знаете, как это бывает… покончить с его мучениями, чтобы он больше не страдал.