Что бы ни гласили предписания и лозунги, инженеров то и дело выдворяли не только из кооперативных, но и из государственных квартир. Инженеры из Эривани сообщали, что их жилищные условия постоянно ухудшаются, поскольку старых домов сносят больше, чем строят новых, а жильцов при этом переселяют или подселяют к кому-нибудь. Активист и ударник Абагьян в результате принудительного переселения потерял три четверти жилплощади. Его новое жилище оказалось не только тесным, но и таким ветхим, что ему посоветовали половину вещей хранить в другом месте, дабы не перегружать несущие конструкции. Так, глядишь, скоро и гостей к себе не велят приглашать, а не то полы провалятся, возмущались эриванцы^{1225}. Особое внимание привлек к себе случай, когда инженеров-железнодорожников выгнали из общежития, чтобы превратить его в административное здание. ИТР переселили в дом, настоятельно нуждающийся в ремонте, без канализации, без отопления и с дырявой крышей. Только после протестов в «Правде» общежитие было специалистам возвращено^{1226}. Уезжая в командировку, инженер не мог быть уверен, что, вернувшись, найдет свою комнату в целости и сохранности. Бывало, соседи или начальство за это время отхватывали от нее кусок, иногда даже кухню^{1227}. В документах ВМБИТ есть, например, дело инженера Колесникова: соседи, пока он отсутствовал, сломали стену, отделявшую их от его третьей комнаты, дверь из этой комнаты в его квартиру заделали и кого-то там поселили^{1228}. «Инженерный труд» сообщал, что в Днепропетровске жилуправление в отсутствие инженера Рубиновича вышвырнуло из квартиры его жену. И у инженера Трошина комнату, где он проживал с женой и двумя детьми, отобрали, когда семьи не было дома^{1229}. Инженеры как ученые имели право на дополнительную площадь под кабинет или библиотеку, но у них часто ее оспаривали^{1230}. К примеру, инженер Бойко, которому полагалась дополнительная площадь, попал под суд за незаконное присвоение помещений^{1231}. Огромную проблему представляла не только нехватка жилья, но и его качество^{1232}. Состояние квартир, где жили ИТР Краматорского завода, констатировало ВМБИТ, не выдерживало никакой критики: ни водопровод, ни канализация, ни даже общий туалет во дворе не действовали. Из-за отсутствия угля для отопления в квартирах стояла температура ниже нуля^{1233}. В основном именно новостройки представляли собой печальную картину, поскольку часто сдавались в эксплуатацию с недоделками, а халтура в строительстве стала повседневным явлением^{1234}. Специалист Макеевского металлургического завода Нелепов жил в наполовину недостроенном доме, где полы вздувались волнами, окна не закрывались, стены облезали, крыша протекала, туалет был во дворе, а мусорных баков не имелось вообще. Газета Наркомтяжпрома даже не особенно ругала тов. Базилевича, который, промучившись шесть месяцев в таких условиях, на шесть дней забастовал^{1235}. Дом ИТР завода им. Калинина со 180 квартирами на 500 чел. уже при его приемке имел много недостатков, и через год после официального окончания строительства там все еще не сделали отопление^{1236}. Секретарь Брянского МБИТ Сайко обращался в Центральную комиссию по строительству жилья для специалистов, к председателю ВМБИТ Прокофьеву и в наркомат, призывая ни в коем случае не допускать приемки и заселения домов с недоделками, поскольку недостатки, существующие на момент сдачи дома, как правило, в дальнейшем никто не исправляет. Он приводил в пример дом в Брянске, где так и не оборудовали котельную и жителям, по-видимому, предстояло навсегда остаться без горячей воды^{1237}. Впрочем, даже если правительственная комиссия отказывалась принять дом, желаемого результата это не приносило, чему свидетельство — история дома специалистов в Иваново. Хотя он не был принят, в условиях острой нехватки жилья ИТР туда все-таки въехали и теперь страдали от усугубляющихся со временем строительных дефектов, писали жалобы и не получали от властей ни денег, ни стройматериалов, поскольку дом считался «готовым». Плохое качество малярно-штукатурных работ в этом здании стало объектом сатиры в печати: в Иваново, дескать, появились странные люди в заляпанных известью костюмах; когда их спрашивают, кто они, выясняется, что это «избранные представители науки и техники», вселившиеся в новый дом специалистов, где со стен осыпается штукатурка. Кроме того, там дымили печи и не работала вентиляция. Из ста квартир только в тридцати установили ванны и только в двадцати двух положили паркет^{1238}. Не лучше обстояло дело и с меблировкой: в квартирах часто отсутствовало самое необходимое, а руководство отказывалось выделять инженерам деньги на покупку хотя бы кровати, стола и стула^{1239}. Наконец, существовала еще одна весьма распространенная и постоянно обсуждавшаяся проблема. Инженеры нередко жили очень далеко от работы и, за неимением транспорта, вынуждены были одолевать несколько километров пешком^{1240}.

Жилищный дефицит в 1930-е гг. являлся вечной проблемой, об этом свидетельствуют несчетные жалобы и сетования инженеров, поступавшие во ВМБИТ^{1241}. Роскошные квартиры доставались лишь небольшому слою самых заслуженных инженеров.

В 1931 г., когда был взят курс на реабилитацию инженеров и удовлетворение их материальных потребностей, речь шла, наконец, не только о самом необходимом, но и о таких дополнительных льготах, как курортные путевки. До 1931 г. гостиницами и домами отдыха ведало главным образом Центральное курортное управление (Центркурупр), которое предпочитало награждать путевками промышленных рабочих. В 1931 г. получили путевки около 16 000 инженеров, т. е. 14,5% всех технических специалистов СССР. У самих ИТС домов отдыха было ничтожно мало — по три у металлургов и железнодорожников и один у секции инженеров сельского хозяйства^{1242}. После того как с инженеров и их материальных потребностей сняли опалу, профсоюзу удалось добиться от Центрального управления выделения ему собственного фонда путевок только для ИТР, так что в 1932 г. последним досталось 107 000, а в 1933 г. — 135 000 путевок^{1243}. КСУ в 1932 г. приняла от ЦеКУБУ шесть домов отдыха, в целом на 500 мест, в Кисловодске, Петергофе и других городах; кроме того, Комиссия содействия ученым устроила шесть санаториев на 645 мест в Ессентуках, Сочи и прочих курортных местах. Таким образом, она могла предоставить в общей сложности 1145 мест. В придачу для инженеров создавались турбазы и палаточные лагеря на Кавказе, в Заполярье, на Оке^{1244}. Наркомат транспорта обещал выделить 5 млн. руб. еще на три санатория для железнодорожников, от Центрального управления социального страхования (Цустрах) также потребовали 5 млн. руб. на дополнительные курортные учреждения^{1245}. Для обеспечения ИТР путевками в обязательном порядке организовывались кассы взаимопомощи инженеров, которые в 1931 г. были унифицированы и подчинены профсоюзам^{1246}.