— Кстати, как он там? Не собирается возвращаться?

— Его могут вызвать для дачи показаний на следующей неделе. После того как он даст показания, он сможет вернуться домой. Он ведь не единственный свидетель.

— А из-за чего такая задержка?

— Очевидно, из-за того, что подсудимый утверждает, что он серьезно болен.

— Никогда не думала, что я когда-нибудь произнесу эти слова, но я очень скучаю по Эдварду, — заявила Роза. — Помимо всего прочего, нам пришлось вызывать водопроводчика, чтобы починить туалет внизу. Эдвард починил бы его за одну секунду.

— Да, не повезло вам. — Руфа взяла кружку с чаем и подула на чай, чтобы немного остудить его.

— Оказывается, там просто испортился поплавковый кран. Этот водопроводчик просто чуть-чуть тряхнул его и взял с меня за это миллион фунтов. Больше я никого не буду вызывать, подожду, когда вернется Эдвард и посмотрит, что там с канализационной трубой. — Роза ожидала, что Руфа начнет протестовать и скажет, что не следует считать его домашним мастером на все руки, который все должен делать бесплатно. Но Руфа вновь погрузилась в свои тайные мысли и просто улыбнулась в ответ.

Роза узнала этот безотчетный страх, который всегда испытывала ее дочь, когда ей предстояло справиться с чем-то, с чем справиться она была не в силах. Она помнила, какой была Руфа на протяжении многих недель после смерти Настоящего Мужчины, как она совершенно замкнулась в себе, пытаясь скрыть свою безумную тоску. Роза винила себя в том, что не заставила себя, преодолев собственное горе, подумать о дочери. Эдвард понимал это, и сейчас она молила Бога, чтобы он поскорее вернулся домой.

Они услышали, как хлопнула парадная дверь.

— Это наверняка Роджер, — сказала Роза. — Что должно означать, что машина нам еще немного послужит.

Но это был не Роджер. Дверь на кухню открылась. На пороге появилась Селена, тоненькая, как тростинка, в мешковатых джинсах и коротенькой футболке, с трудом волоча за собой лопнувший рюкзак.

— Привет, мам. Привет, Ру. — Она смущенно улыбнулась им. — Вы мне не поможете принести вещи из такси?

Селена привезла с собой два больших кожаных чемодана, набитых книгами. Они были невероятно тяжелыми. Понадобились совместные усилия Розы, Руфы, Селены и водителя такси, чтобы втащить их в дом. Руфа вновь обрела присущую ей активность и отправилась на кухню подогреть чайник.

Линнет с радостным криком ворвалась в комнату, и они с Селеной стали возиться на полу, как два маленьких щенка. Отдышавшись, Селена извлекла из своего рюкзачка потертый пластиковый пакет. В нем оказалась розовая бархатная дамская сумочка, украшенная расшитым блестками красным сердечком.

— О, спасибо, она очень, очень красивая, — Линнет с благоговением рассматривала ее со всех сторон. Она обнаружила внутри несколько шоколадных кнопочек и вновь вскрикнула от радости. Она обняла Селену за ноги. — Ты вернулась навсегда?

— Не навсегда, — сказала Селена. Она осторожно взглянула на Розу. — На некоторое время.

— Но ты обещаешь, что не выйдешь замуж и не найдешь работу?

Роза и Руфа многозначительно посмотрели друг на друга, и Селена постаралась отвести взгляд.

— Я обещаю.

— Хорошо. Ты хочешь посмотреть «Самую плохую ведьму»?

— Нет, спасибо. Я хочу поговорить с бабушкой.

— Хорошо. — Линнет побежала досматривать фильм, прижав сумочку к груди.

— Она хочет поговорить со мной! — пробормотала Роза. — Ты слышала? Она выразила желание поговорить со мной!

— Прекрати, мама, — сказала Руфа. — Селена, не обращай внимания, садись, выпей чашечку чая.

— Не волнуйся, я и не рассчитывала ни на что другое, кроме этой ядовитой иронии. — Селена разместила в кресле свое длинное тело. — Рада, что ты здесь. Я собиралась позвонить тебе.

Роза села в кресло напротив нее.

— Я просто счастлива видеть тебя, дорогая, но объясни мне ради Бога, что происходит? Ты действительно собираешься вернуться домой?

— Если ты меня примешь.

— Конечно, я приму тебя, не надо драматизировать. Но как же твоя замечательная карьера?

— Я не хочу больше этим заниматься, — сказала Селена. — Модельный бизнес — это сплошное дерьмо. — Она криво улыбнулась Руфе. — Я решила попытаться поступить в Кембридж.

— Серьезно? О Боже, это просто замечательно! — С ними вновь была их прежняя Руфа. — Я знала, что ты слишком умна для того, чтобы заниматься этой ерундой.

— Я, наверное, умерла, — проговорила Роза, — и попала в рай. Наконец-то я могу гордиться своим трудным подростком. — Ей показалось, что стрелки часов перевели назад, впервые за Бог знает сколько времени она вспомнила, как выглядит Селена, когда она счастлива. — Что же тебя заставило принять такое решение?

— Рошан постоянно пилил меня, — проговорила Селена. Она машинально потянулась за печеньем. — Но последнее слово оказалось за Максом. Я жаловалась на людей, с которыми мне приходится работать, — на фотографов, которые считают себя Господом Богом, на моделей, которые страдают отвращением к пище, и мерзких женщин, которые говорят о тебе так, как будто тебя здесь нет. И Макс сказал, что я просто должна признать, что не принадлежу к их кругу. Он сказал, что не знает, в чем состояла моя цель, но считает, что на это не стоит тратить всю мою жизнь.

Роза спросила:

— А в чем состояла твоя цель?

— Я не знаю, — Селена чувствовала себя неловко. — Возможно, я хотела доказать, что во мне есть что-то особое.

Руфа тихо засмеялась.

— Тебе это, безусловно, удалось. Твоя фотография на обложке «Вог» просто великолепна. Тристан сказал, что ты похожа на статую «арт деко».

— А кто такой Тристан?

Руфа болезненно покраснела:

— Я забыла, что ты не знаешь его. Он племянник Элис и сейчас гостит у нас на ферме.

— О…

— Настоящий Мужчина всегда говорил, что ты превратишься в настоящую красавицу, которая будет всех сводить с ума, — проговорила Роза. — Поэтому он настоял на том, чтобы тебе на зубы надели эти ужасные металлические скобки. Он даже оплатил счет.

Селена широко улыбнулась ей, продемонстрировав свои безупречные зубы.

— Тогда я ненавидела его за это. Но сейчас я ему очень благодарна.

Руфа сказала:

— Ты и твои зубы это, пожалуй, единственное стоящее капиталовложение из всех, которые он когда-либо сделал.

— Ну, давай продолжай, — нетерпеливо проговорила Роза. — Рассказывай, что было дальше. Именно тогда ты и решила бросить все это?

— Нет, — сказала Селена. — Это было вчера вечером. А сегодня утром меня словно озарило. Я стояла по колено в воде в озере Серпентин в розовато-лиловом бальном платье с пышной юбкой.

— Боже мой, почему?

— Это же были съемки, мама, — рассмеялась Руфа. — Для чего еще она стояла бы в бальном платье в озере Серпентин?

— Это были съемки для Харперс энд Куин, — сказала Селена. — В агентстве страшно разозлятся на меня, я им еще ничего не сказала. Но я вдруг подумала, что, черт возьми, я здесь делаю? Рядом нет ни одного человека, которого я уважаю и тем более люблю. Все относятся ко мне так, словно я сделана из пластика. Я поняла, что и следующая работа будет не лучше. Поэтому я подумала: пропади все пропадом! Я вылезла из воды, стянула с себя это платье, влезла в свои джинсы и отправилась назад к Уэнди. Макс сегодня работает дома. Прежде чем уехать, я купила ему бутылку в Клэренс в знак благодарности. — Она была оживленной и уверенной в себе. — Он, кстати, передает вам всем привет.

Руфа поняла причину ее оживления.

— Ты выбрала для этого самый подходящий момент. Когда начался новый семестр в школе Святой Гильдегарды? Мама, тебе следует сегодня же позвонить миссис Каттинг.

— Я уже позвонила, — спокойно проговорила Селена. — Она была первой, кому я позвонила после того, как смыла грязь и тину со своих ног. Она сказала, что будет очень рада принять меня обратно.

— Эта женщина просто мазохистка, — сказала Роза. — Она столько мучилась с тобой, и я просто не могу поверить, что она хочет еще помучиться.