— В шесть тридцать, как обычно, шампанское и легкая закуска.

— Чудесно, — сказала Нэнси. — С радостью придем.

Вновь оказавшись по другую сторону стеклянной двери на резком февральском ветру, Руфа сотрясалась от смеха.

— Просто не верится. Это наше первое официальное приглашение.

Нэнси вынула из безукоризненной новой сумки «Твикс».

— Теперь ты перестанешь зудеть о деньгах и купишь эти стульчики. Пойдем! — Она присмотрела деревянные стульчики в витрине магазина игрушек и убеждала Руфу купить их для Линнет.

— Не следует делать глупостей, — неуверенно проговорила Руфа.

— Пойдем, пойдем — тебе они очень понравятся. Размером как раз для Братьев Рессани. Представляю себе ее лицо, когда она откроет посылку!

— Хорошо, хорошо, — раздраженно проговорила Руфа, но затем начала смеяться. — Ты хочешь заставить медведей сделать заказ по медвежьему каталогу, как ты это проделала с чайным набором?

— Нет, я добавлю на этот раз больше драматизма. Вечером позвоню Линнет и скажу, что Рессани жалуются, что им не на чем сидеть и они снашивают мех на задницах.

— И потом вдруг она получит посылку, — подхватила Руфа. — Возможно, я смогу добавить еще пару маленьких подушечек. Но будем осторожны: не следует заходить слишком далеко только потому, что ты подумала встретиться с человеком, которому понравилась. Я не совсем понимаю, чего ты хочешь добиться, вновь увидев Берри.

Сочные губы Нэнси впились в «Твикс».

— Своей свадьбы, дорогая. Можешь считать меня старомодной, но я всегда хотела выйти замуж в июне. Мы могли бы натянуть в саду одну из этих полосатых палаток.

— Я по-прежнему считаю это напрасной тратой времени, — сказала Руфа. — Берри помолвлен с той девушкой из галереи. Он никогда не бросит ее ради тебя.

— Почему бы нет, скажи на милость? Что же во мне плохого?

— Дело не в тебе. Он не такой человек, чтобы отказываться от своих слов.

— Ерунда, — заносчиво произнесла Нэнси. — Все мужчины отказываются.

Берри не ожидал от предстоящего вечера ничего интересного. Если бы у него был выбор, он остался бы в Фулеме, где они жили вдвоем с Полли, и поел чего-нибудь вкусненького, сидя перед телевизором. А теперь он обречен на долгие часы голодания и приторных улыбок. Слава Богу, после женитьбы Полли уйдет с работы, и ему больше не придется стоя выслушивать очередное мнение какого-нибудь любителя картин.

— Викторианские акварели… — размышлял Адриан, сидя на другой стороне огромного «даймлера». — Они похожи на настольные салфетки под посуду. Но Наоми после развода забрала картины, а мой новый декоратор настаивает, что для стен подойдет что-нибудь не столь примечательное.

— Хорошо, что ты так решил, Адриан, — сказал Берри.

Он был поражен, когда директор его банка согласился прийти на презентацию. Адриан Мекленберг был сказочно богат и к тому же владел коллекцией красивых предметов. Полли сказала, что он может купить кое-что, так как его третья жена забрала у него столько картин, что ими можно заполнить Эрмитаж. Если Мекленберг сделает покупку на кругленькую сумму, Джимми Пелью подарит ей в качестве подарка попугая Эдварда Лира, на которого она давно положила глаз. Она уже рассчитала, куда повесит клетку в доме Челси, который ей еще не принадлежал.

Автомобиль сбавил ход около галереи, и Берри тайком бросил взгляд на свои туфли. И как они ухитряются вбирать в себя грязь? Когда он находился рядом с Адрианом, все на нем казалось неряшливым: развязанные галстуки, ослабленные воротники, живот, раздвигающий пуговицы рубашки.

Адриан словно всасывал из атмосферы свою элегантность. Он казался выше, чем на самом деле, так как его худощавая фигура была сложена исключительно пропорционально. Одежда сидела на нем без складок, как будто он был бесплотным. В промежностях его брюк в конце дня никогда не появлялись спиралеобразные складки, как это было у Берри. Его густые седые волосы всегда были аккуратно причесаны. Каштановая шевелюра Берри, напротив, торчала, как хохол какаду, хотя он изводил на нее тонны ароматной гадости с Джермин-стрит. Он не поддался соблазну потеребить свой галстук.

Полли поджидала их, в зеленом безукоризненном платье для коктейлей. Она отмела в сторону девушку с кипой ярких каталогов, поцеловала Берри, а затем Адриана. Снабдив их напитками, она направила Адриана в сторону, где возле самых дорогих картин прохаживался Джимми Пелью.

Сердце Берри забилось сильнее в предвкушении невероятного удовольствия, граничащего с болью. На фоне тусклого пасторального ландшафта он увидел Нэнси Хейсти. Тотчас же мир обрел новое звучание.

О Боже, Нэнси…

Что она здесь делает? Это было восхитительно, но одновременно и опасно. После Сочельника, испытывая чувство вины, он силой заставил себя никогда больше не думать о Нэнси, разве только во время мастурбации, от которой он не мог отказаться. Теперь, спустя два месяца, он почти приучил себя не мечтать о ней. И вот в мгновение ока весь этот тяжкий труд пошел насмарку. На ней был жакет, через который соски ее грудей не были видны. Волна стыда залила его от паха до головы.

— Берри… привет, — послышался нежный голос.

Он повернулся и увидел Руфу, красота которой была отрешенной, недоступной для осязания. Она поцеловала его в раскрасневшуюся щеку.

— Разве Полли не сказала тебе, что мы будем здесь?

— Нет, еще не успела, перед презентациями на нее находит столбняк. — С Руфой было так легко говорить, что Берри немного расслабился. — Как вы все поживаете? Как моя подружка Линнет?

Руфа улыбнулась.

— Она была в боевой форме, когда я разговаривала с ней вчера вечером. Мы с Нэнси звоним ей каждый вечер. Нэнси имитирует голос Троцкого.

— Троцкого?

— Это морская свинка, подарок Рэна. Он глупый и толстый, но она пока не замечает этого. А как ты?

— Да вот… глупый и толстый, — весело проговорил Берри. — Передай им всем, пожалуйста, от меня привет.

— Разумеется. Маме, кстати, очень понравились цветы.

Берри засмеялся.

— Я хотел прислать ей что-нибудь из продуктов, но не смог убедить Полли.

— Ты и так уже достаточно кормил нас. Твоя корзина спасла нам жизнь.

— Как я понимаю, дела… по тому, как вы обе выглядите… — Берри пытался проявить деликатность.

Руфа пришла ему на помощь.

— Нам удалось получить небольшие деньги.

— Чудесно! И вы перебрались в Лондон.

— Да. Мы остановились у нашей старой знакомой.

В мире, в котором вращался Берри, всегда вращались деньги и существовали полезные старые знакомые. Он был искренне рад услышать, что Хейсти, очевидно, не сметены водоворотом.

— По делам или ради удовольствия?

— Больше ради удовольствия, — ответила Руфа, — но я бы не отказалась от работы. Я часто стряпаю для банкетов… Может, у тебя есть знакомые, которым время от времени нужна хорошая кухарка?

— Уверен, что есть. У Полли наверняка есть. — Берри по-мужски проигнорировал смущение Руфы. — Дай мне свой телефон, я спрошу ее.

— О, кого я вижу, — сказала Нэнси, оказавшись между ними.

— Привет, — пропищал Берри.

Казалось, Нэнси не заметила этого неожиданного фальцета.

— Что, Ру снова зондирует почву насчет работы? Не слушай ее. Она и так чувствует себя совсем неплохо. Просто она уже не может не заниматься хозяйственными делами.

— Извините меня, пожалуйста… — Полли как с неба свалилась. Она взяла Берри за локоть и увела его от сестер Хейсти. Он на мгновение испытал настоящий ужас — а вдруг она заметила? Неужели скажет? — но затем понял, что Полли вся в делах.

Он смог спросить: «Что случилось?»

— Речь идет об Адриане. Он игнорирует картины. Занимается лишь тем, что глазеет на Руфу Хейсти.

— На… Руфу?

— Ну конечно, болван ты эдакий. Все, кроме тебя, заметили, что она выглядит как топ-модель. Ты должен представить их друг другу.

— Разумеется.

— Прямо сейчас. Не откладывая! — Полли плавно удалилась, чтобы направить свою искрометную энергию на группу увешанных драгоценностями престарелых дам.