Но Гэбриэл оставался непоколебим:
— Это не то же самое. Мы ведь не можем взять малыша в зону военных действий, а мы договорились, что это будет нашим следующим шагом.
Словно подталкивая ее к принятию окончательного решения, Гэбриэл стал наводить справки насчет рабочих мест во «Врачах без границ» для них обоих. Эта организация с радостью принимала добровольцев, предлагавших свои услуги на неопределенное время в самых опасных регионах.
Элисон отправилась вместе с ним на собеседование, равнодушно выслушала все предостережения, сопряженные с самыми настоящими опасностями, посмотрела документальную съемку о работе, которую вели врачи по всему миру, после чего категорически решила, что не поедет.
— Я уже немолода, — сказала она.
Гэбриэл презрительно посмотрел на нее:
— Не смеши. Ты совсем не старая. Там есть врачи гораздо более преклонного возраста, ты же видела это в фильме.
— Сейчас я еще не состарилась, но наверняка буду старой, когда вернусь. Ты видел, как изматывает эта работа?
Гэбриэл ухватился за эту мысль.
— Но тем-то она и привлекательна, — живо заговорил он. — Нам не нужно возвращаться. Никогда Мы можем все время быть в пути. Люди дряхлеют, когда остаются на одном месте и сравнивают себя с окружающими: они видят, как старятся их дети, как умирают старики.
Однако эти слова убедили ее не поехать, а остаться.
— А я хочу сравнивать себя с другими. Не желаю вечно жить в изоляции. Люди не для этого созданы. Мы ведь именно это поняли, побывав во многих местах по всему миру? Я хочу видеть, как люди старятся. Я хочу и сама чувствовать, как старятся. Я хочу видеть, как растут дети. Больше всего я хочу видеть, как растут мои дети.
Расставание было недружелюбным. Гэбриэлу казалось, что Элисон вышла за него из неискренних побуждений. Он не допускал того, что она могла просто изменить свое мнение.
«Ну вот, — думала она. — Скоро мне сорок, одна и без детей». Было естественно, что она вспомнила о Тиме и связалась с ним, раз это оказалось так легко. Она нашла его в сети и улыбнулась тому, насколько предсказуемо скромная у него биография. Но одно обстоятельство обратило на себя ее внимание. Четверо детей! У него четверо детей.
«А ведь их матерью могла бы быть я, — с горечью подумала она — Я могла бы выйти за него замуж, и у меня было бы четверо детей. Мы жили бы с ним в доме с садом, в котором растут цветы, даже деревья, которые я бы сама и посадила. Я могла бы уставать настолько, насколько захотела, потому что у меня был бы Тим, который ухаживал бы за мной. Он всегда умел это делать. А я смотрела бы, как растут мои дети, и больше ничего бы не делала потому что это было бы моим самым большим достижением».
Она не собиралась разрушать его семью, не собиралась красть Тима у жены и детей. Она была хорошим человеком. Просто она была одержима потребностью иметь детей. И поскольку, как когда-то заметил Гэбриэл, всю свою жизнь она провела в изоляции от других людей, общаясь только с мужем, у нее так и не развилась социальная ответственность. Или бескорыстие. Она никогда не думала о последствиях, да и теперь не брала их в голову. Ей нужны были только Тим и ребенок.
Только Тим и ребенок.
Принесли счет и положили его перед Максом. Начался обычный спор насчет того, кто будет платить.
— Мы берем это на себя, — сказал Грэм. — И никаких разговоров!
Макс, услышав это, покраснел. То, что он не может рассчитаться за ужин, оскорбляло его. Расплатиться, конечно, ему было нечем, но не в этом дело. И еще ему не понравилось то, что Тесс забрала счет. Уж не собирается ли она его полностью оплатить?
Тесс между тем рылась в своей сумочке, пока не извлекла оттуда горсть газетных вырезок. Все с интересом смотрели, как она раскладывает их перед собой на столе.
— Так. Вот реклама: «Закажите основное блюдо, еще одно получите бесплатно». Это относится к нам с Максом. Далее: «Одна бесплатная бутылка бомбейского вина на каждых четверых обедающих, независимо от выбора основного блюда». Вы, четверо, можете отнести это на свой счет. Однако это можно сочетать со следующим: «Десятипроцентная скидка для группы более шести человек», так что разделим это на всех. А вот еще: «Два бесплатных десерта, если два человека потратили больше десяти фунтов». Мне кажется, Тим с Грэмом, пожалуй, потратили больше десяти фунтов, потому что они заказывали стейк, так что если мы и это примем в расчет…
Все смотрели на нее так, будто она вырвала свои глаза из глазниц и теперь катала их по столу. Ее маниакальная одержимость этими бумажками повергла всех в изумление. Макс был до того поражен, что у него было лишь одно желание — смахнуть их со стола, самому заплатить за все и немедленно отвезти Тесс к психиатру.
Но она еще не закончила:
— Поскольку мы впервые пришли сюда вечером, то можем попросить карточку постоянного клиента, которая сразу же даст нам скидку еще на два с половиной процента от общего счета. А Дафне больше шестидесяти лет, так что она получает скидку в пять процентов с еды, но не с вина. Да! Вот еще кое-что любопытное. Тут говорится: «Гости, рассевшиеся до половины седьмого, платят по дневным расценкам за блюда, заказанные до семи часов вечера». Знаю, это к нам не относится, но может пригодиться в следующий раз. Еще мы брали чесночный хлеб, но он бесплатный, если два человека делали заказ по итальянскому меню, не включая эскалоп из телятины…
Прежде чем она прочитала что-то еще из вороха газетных вырезок, который не уменьшался, Грэм спокойно взял счет, приложил к нему свою кредитную карточку «Америкен экспресс» и отнес ее Картеру, который стоял возле кассы с калькулятором.
Перекинувшись с ним несколькими словами, Грэм вернулся.
— Здесь не принимают карточки, — коротко бросил он. — Только наличные.
— А я что говорила? — спросила Тесс.
Ее друзья покачали головами. Им хотелось, чтобы она засунула эти объявления…
Прежде чем они домыслили это пожелание, к ним подошел Картер.
— Можно, я это возьму? — сказал он и, аккуратно собрав в кучу рекламные объявления, возвратился на свое место возле кассы.
Все в страхе следили за тем, как он быстро стучит на своем калькуляторе и записывает каждую сумму на клочках бумаги. Наконец он вернулся и протянул Тесс несколько отдельных счетов, исписанных сложными арифметическими расчетами. В начале каждого было название основного блюда.
— Так, — бодрым голосом заговорила Тесс. — Кто заказывал стейк с перцем? Грэм? С тебя восемь фунтов двадцать четыре пенса. Лазанья?
На это ушло еще пять минут, в продолжение которых Тесс доставала счета один за другим, и лишь раз возник неприятный спор, когда выясняли, ел ли Тим чесночный хлеб.
Все снова превратились в студентов, споря насчет каждого пенса.
— Дело в том, — твердо проговорил Тим, — что за мной записан чесночный хлеб, но я его не ел. Я заказал его для Милли, так что надо переписать хлеб на ее счет.
— Да это неважно, — сказала Дафна, — потому что за него не надо платить, если заказывали два основных итальянских блюда.
Бестолковость Тима вызывала у Дафны раздражение. Ей было все ясно, да к тому же и показалось разумным. Арчи похлопал ее по руке в знак того, что она обнаруживает здравый смысл. Ему это нравилось. Он надеялся, что ему не придется больше жаловаться на то, что ест в одиночестве, раз происходит такое, когда ужинаешь с друзьями.
Когда у всех на руках оказались счета, заговорил Грэм:
— Э-э-э… мне несколько неловко, но при мне нет наличных.
— У меня тоже нет, — сказал Тим, а потом то же самое повторили и Фиона с Милли.
— А мне хватит только чтобы расплатиться за Тесс и за себя, — извиняющимся тоном проговорил Макс.
— Пусть вас это не беспокоит, — сказал Картер. — Я запишу это за вами. Расплатитесь в другой раз. Макс — член этого заведения. Я ему верю.
Тим возмущенно повернулся к Грэму и сказал:
— За мной никогда ничего не записывали. А теперь выясняется, что я еще раз должен сюда прийти! Не думаю, что выдержу еще одно испытание с этими рекламными объявлениями!
