— Дело в другом, — перебила ее Милли. — Но ты права. На УЗИ мне нужно было сходить раньше. Просто я не видела в этом смысла. К тому же в первые недели мало что можно определить. Я свое тело настолько хорошо знаю, что и сама могла бы сказать, есть ли какие-нибудь проблемы с беременностью, а если бы были какие-нибудь неприятности с ребенком, то они еще не обнаружились бы.

— Если с ребенком все в порядке, то в чем же проблема?

Милли посмотрела на фотографии четверых детей на стене кухни:

— Проблема в том, что у меня будет двойня.

— И что же это за место, Арчи? — спросил Макс.

— Я уже говорил тебе, это клуб. Называется «У Картера». Нужно туда вступить, но я устрою тебе членство, так что не беспокойся.

Макс усмехнулся. Он и не собирался беспокоиться насчет того, как войти в клуб, члены которого собираются в грязном помещении над рестораном. Да, он всегда о чем-то беспокоился. Все знают, что во время отпуска он мог поволноваться за исход теннисного матча между двумя незнакомыми людьми, но не до такой же степени.

— Налей себе чего-нибудь выпить, — гостеприимно предложил Арчи.

Он широким жестом указал на шаткий стол в углу, на котором стояли электрический чайник, банка растворимого кофе, коробка с чайными пакетиками, сухое молоко и сахар. Картину дополняли щербатые грязные кружки.

— Для бисквитов уже слишком поздно, — извинился Арчи. — Картер выпекает их до открытия ресторана, в двенадцать, но обычно их разбирают в первый час. Пойдем познакомимся с ребятами.

Он подвел Макса к стоявшим полукругом разномастным ветхим стульям, на которых сидели мужчины и обсуждали вчерашний футбольный матч.

— Лен, Гарри, Мики, Терри, Рав, Даврос, Билли, — это Макс, из новеньких.

— Старый приятель!

Макс не сразу узнал в улыбавшемся ему азиате Рава, человека, с которым познакомился в кафе, эксперта мирового класса по бомбейским винам. На этот раз на нем был джемпер с вышитым видом Нью-Йорка; башни-близнецы возвышались над окружающими домами, а значит, джемперу было больше двух лет. «Интересно, — подумал Макс, — вышивает ли это жена Рава или же ему вяжут свитера члены семьи в Бомбее, любящие новшества и освоившие производство уникального вина?»

— Вот мы и снова встретились, — сказал Макс, польщенный тем, что его узнали. — Значит, вы тоже член клуба?

— Да, — гордо сказал Рав. — Сюда приходят все местные предприниматели. Здесь мы создаем свою сеть.

Макс еле сдержал улыбку.

— Налей себе чего-нибудь выпить и бери стул, — сказал ему Арчи.

Макс подошел к столу и приготовил кофе. У него было такое чувство, будто его похитили инопланетяне и теперь он находится в космическом корабле, направляющемся в галактику, куда-то очень, очень далеко. Заливая горячей водой сероватый кофейный порошок, он услышал шепот Арчи:

— Да, он теперь с нами. Настойчивый, упорный парень. Много не говорит, но, по-моему, у него сейчас нелегкие времена. Думаю, надо бы его поддержать, может, даже помочь ему, как только узнаем, чем он занимался. Сразу видно: он не такой, как все.

Макс смутился, услышав ропот одобрения. Эти чужаки, над которыми он с такой легкостью посмеивался, оказались порядочнее, чем он заслуживал. Он судил о них по стульям, на которых они сидели, и по качеству кофе, который они пили. Эту привычку он приобрел за несколько лет изучения посетителей кафе «Органик». И вот куда его это завело.

Макс присоединился к собравшимся, присев на придвинутый для него стул. Он понимал, что это люди другого круга, однако его удивило, насколько легко и непринужденно вошел он в их компанию.

— Может, расскажете нам, чем вы занимались раньше? — спросил Рав.

Макс не сразу поверил, что им это действительно интересно. Однако, рассказывая им историю своего рухнувшего дела и нынешнего финансового кризиса, он утвердился в мысли, что находится среди друзей.

Дорогая Кристина,

прости, что так долго не отвечал на твои послания. Но ты ведь знаешь — я ничего не делаю импульсивно. Это всегда сводило тебя с ума! Думаю, тебе хочется знать, почему я не ответил раньше и почему наконец пишу сейчас.

Ты наверняка знаешь, что я женат и у меня четверо детей, все это есть на сайте. Я бухгалтер, и это ты тоже знаешь. Если все эти сведения кажутся тебе скудными, то это потому, что я только их решил сделать достоянием гласности. Это стороны моей жизни, которых я меньше всего стыжусь.

Так почему я колебался и не отвечал тебе? Мы оба одного возраста и, полагаю, оба уже покопались в душе, чем, я думаю, занимается всякий человек, когда ему перевалит за сорок. Ты начинаешь бояться старости, лишнего веса, седых волос (ну нет, только не ты!) и поэтому оглядываешься на прошлое. Так гораздо безопаснее!

Но тебе не удастся вспомнить меня, не воскресив воспоминаний о себе и о нас. Если откровенно, Крис, то когда я смотрю назад, прожитое пугает меня. Мне оно не нравится. Да что в нем толку! Назад не вернуться. Так зачем же тратить часы или годы на то, чтобы сокрушаться, насколько лучше сложилась бы наша жизнь, если бы мы были вместе.

Это не имеет смысла. Наша жизнь такая, какая она есть. Я доволен своей. Мне жаль, что твоя не сложилась. И не забывай, что ты сама сделала выбор.

Всего доброго.

Грэм

Он понимал, что письмо может показаться напыщенным и даже обидным, но тщательно все продумал. Ему не хотелось продолжать общение, однако под прошлым он не подводил черту. У него был соблазн возобновить отношения, как Тим, просто чтобы еще раз встретиться. Ему сейчас очень хотелось поговорить с Кристиной. Но здравый смысл удержал его от этой глупости.

«Нет, я поступил правильно, — сказал он про себя. — А теперь сотру ее адрес, чтобы у меня больше не возникало соблазна снова связаться с ней».

Однако это было сильнее его.

Тесс шла по супермаркету с калькулятором. Она прикинула, что не должна тратить на бакалею больше пятидесяти фунтов в неделю, но поскольку не знала, что сколько стоит, ей приходилось считать на ходу.

Она бросала продукты в тележку и думала, что очень скромничает, пока не сосчитала все и не убедилась, что уже набрала товаров на пятьдесят три фунта сорок девять пенсов, а ведь еще не добралась до сыра.

— Черт!

— Я тоже иногда разговариваю сам с собой. Но не с неодушевленными предметами — так далеко я еще не заходил.

Тесс обернулась и увидела учителя, с которым недавно познакомилась. Она покраснела оттого, что мужчина снова застал ее в унизительной ситуации.

— Джерри Ньютон!

— Я потрясен, — сказал он. — Вот уж не думал, что вы могли запомнить мое имя в том состоянии, в каком были сегодня утром.

— У меня отличная память. — (Интересно, до какой степени можно краснеть, чтобы не лопнули сосуды?) — И потом, я пытаюсь доказать, что у меня еще не совсем отшибло память.

— Так в чем же проблема? — указал Джерри на калькулятор.

Тесс стало не по себе. Ну не обсуждать же ей свои финансовые затруднения с этим человеком. Она всегда держалась того мнения, что говорить о деньгах неприлично.

— Попробую отгадать, — сказал Джерри, заметив ее смущение. — Вы набрали половину продуктов из списка, а денег не хватает?

Тесс еще сильнее покраснела. «Но я могу покраснеть еще больше, — подумала она, — это явно не предел. Либо у него развита интуиция, как у героя фильма Тома Хэнкса, либо он уже знает о моем финансовом положении. В учительской, должно быть, только обо мне и говорят».

Она просто зарделась от стыда.

Джерри с любопытством заглянул в ее тележку. Тесс была совершенно уверена, что в обществе так себя не ведут, но после своих недавних выходок не считала себя вправе кого-либо осуждать.

— Сколько вас? — спросил он. — Пятеро? Шестеро?

— Э-э-э… нет, нас трое. Я, мой муж и дочь.

Она и сама не знала, зачем отвечает на назойливые вопросы этого человека, но от него исходила такая неотразимая уверенность. Он взял положение — ее положение! — в свои руки, и она была рада этому натиску.