МИРТИЙ. Я прошу у вас не тела женщины, но снисхождения мужчине.
ХАЛИФ (указывает на здание). Сушеная рыба? Он воздействует на вас? Так это ерунда.
МИРТИЙ. Ах вот как? Для вас, значит, ерунда? Тогда…
ХАЛИФ. Тогда что?
МИРТИЙ. Немедленно! Немедленно! Приказ!
ХАЛИФ. Приказ? Немедленно? Немедленно? Какой приказ?
МИРТИЙ. Отпустить этого человека.
ХАЛИФ (Улеме). Он ничего не подозревает.
МИРТИЙ. Я ничего не подозреваю? Нет, подозреваю. Что вы не халиф.
ХАЛИФ. Я — халиф Аль Мусташа, сын Авраама через Измаила. Я владетель Миср Алькахира, Берберии, Сирии и Египта, не считая Ифрикии, что вы называете Тунисом.
МИРТИЙ. И вы увиливаете от того, чтобы отменить посадку на кол бородатого ловчилы, который — сами вы сказали — ну ни в чем не виноват.
ХАЛИФ. Не следует кричать так громко. Мамелюки близко. Что вы знаете о королях и королевствах? Ваша политическая изворотливость мне постепенно разонравливается, после того, как я ею соблазнился.
МИРТИЙ. «-лась». Соблазнилась.
ХАЛИФ. Соблазнилась?
МИРТИЙ. Я вас помещаю в женском роде из-за вашей королевской трусости.
ХАЛИФ. В любой монархии есть дыры, а иначе б как она дышала? (Демонстрирует свои одежды.) Что могу я против своей сущности?
МИРТИЙ. Но ваша сущность не в игре. Дело идет о его шкуре.
Слышны ужасные крики, раздающиеся изнутри тюрьмы.
УЛЕМА. Начинают. Начинают с кнута.
ХАЛИФ. Как будто кола недостаточно!
МИРТИЙ(Халифу). Ну, давайте! Делайте! Скорее! Канительщик изворотливый!
ХАЛИФ (Миртию, доверительно). У меня есть Египет, есть Иерусалим. Я — владетель Палестины, государь Египта — как верблюд упавший, чувствую уже над собой крылья ворон. (Привлекает Миртия совсем близко к себе.) Мамелюки были воинами моих отцов и моих дядей. Из моих же сыновей они наделают себе рабов. Мое величие выживает лишь в величии. И ежели я стану тратить его на решение мелких вопросов и мелких происшествий, то ему грозит уничтожение.
МИРТИЙ(резко). Ты всего лишь грязная чумазая свинья. И если не освободишь его, я сам его освобожу.
ХАЛИФ. Друг мой, да что это за речи?
МИРТИЙ. Ну… Мои… Обычные…
ХАЛИФ. Мне вдруг почудилось внезапно, будто это язык банту. Вы сказали…
МИРТИЙ. Что не дам ему подохнуть, как селедке.
Барабаны приближаются. Вновь появляется зловещий кортеж <b>Человека</b>. При звуках турецкого марша ему наносят удары. Он по пояс обнажен.
ХАЛИФ. Эй, Миртий! Вы игрок?
ЧЕЛОВЕК(Миртию). Одна и та же кожа служит дважды. Для несчастья и для счастья. Было ли так необходимо совершать эту прогулку? (Оступается.)
Его поднимают.
МИРТИЙ (обнажая свой меч). Держись, товарищ! Я иду!
<b>Халиф</b> удерживает его руку. Затем, указывая в пространство.
ХАЛИФ. Вы сумасшедший. Две бригады арбалетчиков держат вас на прицеле.
ЧЕЛОВЕК(останавливаясь перед Миртием). Если ты играешь…
Удар кнута.
…с ним в шахматы, отдай слона, но забери ладью.
ХАЛИФ (Миртию). Поскольку вам доставит удовольствие, чтобы мы задержались, пусть нам принесут подушки, пусть расставят шахматы и будет подан кадаиф!
Появляются <b>слуги</b> с подушками, более многочисленными и роскошными, чем в первый раз. Два мамелюка вносят на своих плечах поднос, нагруженный чайниками и лакомствами. Двое других держат <b>Миртия</b> под прицелом арбалетов. <b>Слуги</b> вносят некое подобие саркофага. <b>Арбалетчики</b> удаляются, пятясь задом и не опуская оружия.
Что хочет он сказать этими ладьей и слоном? (Показывает на принадлежности для игры.) У нас есть дева-убийца, всадники. И у нас есть король. Всадники перемещаются под углом. Благословит Единый вашу руку и мою. (Передает Миртию чай.) А! вы атакуете!..
МИРТИЙ. Время не ждет.
ХАЛИФ. У нас двое часов. Одни указывают время быстрое. Поскольку мы придумали еще и часовое дело.
МИРТИЙ. Маневрируйте, Ваше Величество!
ХАЛИФ. Часы арифметические с зубчатыми цилиндрами, которыми мы потчевали великого западного императора — из тех, что питаются длительностью. И чем более они поглотят длительности, тем более им требуется.
МИРТИЙ(сделал ход). Я беру. Ваша очередь. Мы с вами не договаривались о ставках. Я играю с вами на жизнь Человека против этого браслета Феопомпа Третьего. И добавляю свой воинский шлем. Еще я ставлю меч. (Делает ход.) Беру. Он закален был в Аквитании.
ХАЛИФ (указывает на саркофаг). Часы вторые подходят для отдохновения. Они состоят, в общем и целом, из булыжника в гробу. Работают они с огромной молчаливой точностью. Пред ними чувствуешь себя парящим на границе вечности. Все расстояния стираются. Прошедшее, настоящее и будущее воссоединяются.
Входят <b>Улема</b> и <b>Пожилая женщина</b>, в которой, разумеется, мы узнаем <b>Мать</b>. Оба одеты в мешковатые плащи с капюшонами. <b>Мать</b> сбросила восточное покрывало и выступает в своем лангедокском одеянии. Оба продолжают беседу, которую вели в Лангедоке, где по идее они сейчас и находятся. <b>Священник</b> держит в руках распятие с Распятым. Тем временем <b>Миртий</b> и <b>Халиф</b> продолжают шахматную партию.
СВЯЩЕННИК. Муж ваш подвергается весьма большой опасности. Его манера смотреть на меня ухудшает мое самочувствие. Под прикрытием своей бороды он надо мной смеется. В закромах своего погреба он пьет то, чего пить не имеет права. Но Церковь тем не менее есть окончательный источник.
МАТЬ. По нашему указанию он отправился к вам на исповедь.
СВЯЩЕННИК. Разумеется. Занятие более неприятное для меня, чем для него. Мы затворились в исповедальне на два места, которую он сам и сработал.
МАТЬ. Мой сын ступил на море. Сын мой сейчас умирает. Не для этого я его производила. Я его производила для того, чтобы он производил любовь.
СВЯЩЕННИК. Господь Предвечный предоставил лишь себе производить любовь. Господь Предвечный произвел любовь. Он произвел любовь, Он произвел луну, Он произвел…
МАТЬ. Возьмите лучше вот ужиную траву. Если у вас перо не пишет, она вам его исправит. Вот тогда и говорите о любви.
СВЯЩЕННИК. Сударыня… Послушайте, сударыня… Что за ужасная семейка! (Освобождается от плаща, который подхватывает один из слуг, и вновь предстает в качестве Улемы.)
МАТЬ (вновь облачается в восточное покрывало и принимается говорить нараспев, как нищенка). Асса раиф акмет акарел этлаиф…
Один из <b>мамелюков</b> велит ей замолчать.
МИРТИЙ(Халифу). Вам мат.
ХАЛИФ. Мат? Мне? Королю?
