Соединение этих сюжетов разъясняет значение сцен. Один из волхвов точный портрет царицы Савской. Как и у нее, спадают распущенные волосы, его лицо и даже губы точно такие же, плоть от ее плоти, так нам по крайней мере кажется. Вряд ли возможно теснее соединить царицу Сабы с тремя волхвами.

Взаимосвязь истории трех волхвов и легенды о царице Савской находит свое выражение в книжной иллюстрации 15 века к «Часослову» герцога Беррийского. «Часослов» попал в Баварию, и его оформление было закончено во фламандской художественной мастерской. Большая часть рукописи не сохранилась, несколько листов находятся в Тривульзианской библиотеке в Милане. Великолепно выполненный инициал изображает трех спорящих волхвов, один их них показывает на Вифлеемскую звезду. Внизу на миниатюре большего формата — царица Савская со свитой, она одета в чужеземный восточный наряд и протягивает Соломону дары. Во время молитвы читатель «Часослова» видел перед собой текст, в котором шла речь о божественном промысле.

Взаимосвязь сохраняется также и в искусстве малых форм. В Брюсселе находятся два «молитвенных ореха» 15 века, на одном из них изображено посещение царицы, а на другом — посещение трех волхвов. На протяжении столетий царица Савская и волхвы были излюбленным сюжетом, и не только в «Зеркале спасения». Только в Кельнском соборе есть три картины на эту тему. Самое древнее изображение относится к 1250–1260 г., оно находится в капелле Трех Волхвов. Самое позднее, сделанное, вероятно, Хл. Зиппе, находится в северном боковом нефе. Приблизительно в 1280 г. был сделан витраж на библейские темы в капелле святого Стефана. Фигуры кажутся динамичнее и живее, чем на витражах того же времени.

Царь и царица повернулись друг другу, ее лицо выдержано в голубых тонах, указание на то, что царица считалась чернокожей. Две служанки несут шкатулку для драгоценностей, но она закрыта. Что там могло быть?

Мы найдем ответ, если увидим в шкатулке символ трех волхвов. Во всяком случае, у нас создается такое впечатление, когда мы обращаемся к «Истории трех волхвов», написанной в 1364–1365 гг. гильдесгей-мерским епископом Иоганном III. Это была очень распространенная книга, особенно популярная в Кельне, где с 1164 г. в Кельнском соборе поклонялись мощам волхвов. В книге утверждается, что золотые дары волхвов происходили из сокровищ Иерусалимского храма, которые в свою очередь восходили к дарам царицы Савской. Мельхиор, один из трех волхвов, царь Нубии и Аравии, принес тридцать золотых талеров и «золотое яблоко величиной с ладонь».

В средние века в многочисленных версиях рассказывали, как волхвам достались эти дары. То, что дары принадлежали к сокровищам царицы Савской, не давало покоя воображению. Так, например, всплывает ни много ни мало сам Александр Великий, который добрался до сокровищ и одну часть спрятал в Халдее, другую — в Индии, а третью — в Персии. Согласно сирийским легендам, три волхва нашли эти драгоценности в пещере. Приняв дары, Христос оказывается царем (золото), врачом (мирра) и богом (ладан).

Еще в 4 в. н. э. Пруденций написал следующее:

«На берегу Персидского залива, где восходит солнце, волхвы, ученые толкователи, увидели божественный знак. Как только он воссиял, потухли другие звезды, и Люцифер не посмел с этим бороться. Кто он, вопрошали они, тот повелитель, который настолько могуществен, чтобы приказывать звездам? Кто тот, перед кем дрожат небесные светила, кому подвластно солнце и эфир?

Это царь земли, царь иудейского народа, предсказанный Аврааму и его народу. Ибо он знал, что семена, исходящие от него, подобны звездам… Здесь поднимается цветок Давида, выросший из корня Иессеева. Он держит скипетр и обладает всей властью. И взолнованные волхвы обратили свой взор к небу, пошли за звездой и ее сияющим следом. Но она остановилась над младенцем и своим блеском озарила священный лик. Как только волхвы это увидели, они открыли сокровища, принесенные с Востока, пали ниц и поднесли ладан, мирру и царское золото: «Узнай же, дитя, этот сияющий знак твоей силы и твоей царской власти! Золото, аромат савейского ладана возвещают о царе и боге, пыль же мирры — о его прахе».

Так проводится таинственная линия от савейского ладана до рождения и смерти Иисуса. Посредниками были царица Савская и три волхва.

На некоторых картинах обращает на себя внимание особый подарок царицы — она преподносит чашу. На витраже страсбургской церкви Святого Урбана она приобретает довольно помпезные размеры. Конрад Витц впечатляюще воссоздал акт передачи чаши на створке алтаря, который был первоначально установлен в базельской церкви Святого Леонарда. На внутренней стороне створки изображены ветхозаветные сцены, среди прочих — Соломон и царица Савская. Царица преподносит чашу, подобную той, что использовалась во время торжественных христианских месс. Она в голубом одеянии. Соломон — в зеленом атласном наряде. Сидящие на низкой скамье, они оба кажутся приземистыми, почти согнувшимися. Вся картина сфокусирована на подношении чаши, доминирующей в центре.

Может быть, с этой чашей было связано что-то особенное? Была ли более тесная связь между царицей Савской и евхаристической тайной мессы? Или же речь идет только о традиционном атрибуте, который принадлежал царице как языческой церкви?

Здесь следует рассказать об одной примечательной истории, которая снова возвращает нас к эфиопской легенде о царице Савской. Легенда из малоазиатской Цезареи гласит: чаша, из которой пил Христос на Тайной Вечере, когда-то использовалась царицей Савской при молитвенном поклонении солнцу. Эту чашу она привезла в Иерусалим и подарила Соломону. Он хранил ее в царской кладовой, где она оставалась до времен царя Ирода. Тогда она попала в руки Иосифа Никодема. Он в свою очередь передал ее Иисусу. И таким образом из эфиопской чаши царицы Савской пил Иисус на последней вечере. Потом она попала в руки Иосифа Аримафейского, который стоял под крестом Иисуса.

С тех пор стали говорить о «Священном Граале» (тарелка, бокал?), история которого в течение веков будоражила воображение. Это продемонстрировал нам «Парцифаль» Вольфрама. Однако у Вольфрама речь идет о священном камне Граале, а в эфиопской легенде — о кувшине или чаше.

Но наша история еще не закончена. Священный Грааль попал в руки ученика Христа Филиппа, который передал его цезарейской общине. Но и на этом блуждания чаши не завершились. Пришли мусульмане и завоевали город. Сначала, правда, чаша оставалась в церкви, которую превратили в мечеть. Во время первого крестового похода христианские рыцари из Генуи захватили чашу (1101 г.) и привезли ее на родину. Там она находится до сих пор в сокровищнице храма Сан-Лоренцо.

Речь идет о чаше из зеленого стекла диаметром 40 см. Среди ученых нет согласия относительно датировки чаши. Одни датируют ее эпохой римских императоров, другие — более поздним временем. Одни предполагают, что она сделана после основания Восточной Римской империи, то есть в 4–5 вв. Стиль исполнения указывает на сирийские или палестинские мастерские, где был известен сложный процесс изготовления изделий из цветного стекла.

Имеет ли все это значение для позднесредневековых картин, на которых царица Савская преподносит евхаристическую чашу? Или же речь идет о свободном творчестве? Может быть, в основе лежат воспоминания об эфиопской легенде, которая сообщает о подношении царицей этой чаши Соломону? По крайней мере, мы знаем, что в Иерусалиме долго существовал эфиопский монастырь. Он находился там с 4 в. над подземной церковью Гроба Господня и обосновывал свое право на земельный участок тем, что царица Савская получила его в подарок от Соломона.

Возможно, мы должны исходить из того, что здесь были рассказаны специфически эфиопские легенды. Поэтому могло случиться, что царицу Савскую ассоциировали с последней вечерей Христа и ее образ оказался связан с его историей. Нельзя сделать окончательного вывода о возможности эфиопского происхождения мотива о подносящей чашу царице Савской. Зато можно понять, что могла обозначать дарительница чаши для собирательного образа женщины эпохи Средневековья.